Что, если Трамп не настоящая проблема?
Мелвилл однажды похвалил такого персонажа в художественной литературе, который действует как свет Драммонда, яркий луч, который освещает других. Предположим, что подарок Трампа стране - это отражение наших самых серьезных ошибок, ошибок, которые возникли до того, как он баллотировался в президенты, и останутся после того, как он покинет свой пост.
Конечно, Трамп освещал гнев и обиду людей, которые коренятся в их собственных болях и разочарованиях. Он одновременно разжигал это пламя и эксплуатировал его. Но за пределами этих чувств лежит своего рода мышление, которое делает эти чувства возможными и которое не может их проверить, когда они возникают.
В « Поисках метода» Сартр критикует некоторых марксистов за то, что они потеряли связь с реальностью, «нарушая опыт, упуская из виду неловкие детали, грубо упрощая данные и, прежде всего, осмысливая событие до его изучения».
Концептуализация перед изучением (если вообще обучение) - это действительно характеризует большую часть нашего политического и социального мышления в современной Америке. Мы знаем, прежде чем мы смотрим, и если мы смотрим на все, мы видим только то, что подтверждает нашу точку зрения. Что сложно, мы видим как просто. То, что бросает вызов нашим взглядам, мы отклоняем. Что такое серые мозаики, мы видим как черно-белые. То, что морально неоднозначно, мы видим как абсолютное.
Одним из наиболее убедительных ораторов, которого я слышал за последние несколько лет, был Брайан Стивенсон, основатель Инициативы равного правосудия. Он подчеркнул близость , необходимость нашего сближения с теми, кто страдает, чтобы как можно лучше понять, каково это быть им. Мы должны быть ближе к незарегистрированным семьям, которые живут в беспокойстве по поводу депортации, а также к бывшим сталелитейщикам, которые ищут работу в фаст-фуде за треть своей прежней заработной платы. Мы должны приблизиться к молодому члену банды и к привилегированному студенту, размышляющему о самоубийстве. Те из нас, кто противостоит Трампу, должны быть ближе к тем, кто его поддерживает.
То, что я нахожу настолько удручающим в политическом дискурсе в эти дни, - то, что, как только выходит новость, будь то инцидент с участием старшеклассников из католического Ковингтона, сообщаемое нападение на Джусси Смоллетт или стрельба в мирного жителя из полицейского стороны выбираются до того, как факты станут полностью известны, и сложная ситуация будет должным образом проанализирована. Когда факты действительно появляются, каждая сторона, как сказал Сартр, желает упрощать, игнорировать или искажать любые факты, которые ставят под сомнение их позицию. Это явление, кажется, подпитывается само собой и усугубляется. Каждое расследование становится битвой, и в каждом сражении стороны составляются до того, как расследование состоится. Мы становимся нацией присяжных, которые принимают решение до начала судебного процесса. Заключение, прежде чем мы думаем, не только мешает нам достичь правдивости, умные выводы по сложным вопросам, но это предотвращает то, что может быть душевным, вызывающим дискуссии среди людей. Вместо этого мы вступаем в битву, осуждая наших оппонентов, называя их именами и греясь в своем собственном чувстве праведности. Социальная структура продолжает изнашиваться.
То, что Сартр назвал приоритетом, - это вирус, заражающий американскую мысль сегодня. Это изобилует среди сторонников Трампа и новостей Фокса, но есть и многочисленные примеры слева. Это замечено среди обычного народа так же как среди интеллигенции. Я не знаю, как мы перешли в этот образ мышления, и я не знаю, как мы можем преодолеть его. Но для начала, мы должны признать это, и мы должны дать клятву, чтобы сделать лучше. Нам нужно исследовать реальность для реальных, реальных историй - сложных, грязных и часто неожиданных.
Поэтому, когда Трамп говорит - и, очевидно, думает - без близости, без постоянного анализа и даже без базовых фактов, он доводит до крайности то, что стало широко распространенным в нашем обществе. Это привычки ума, которые он просветил, и это привычки ума, которые мы должны изменить. На карту поставлены не только конкретные политики; это будущее нашей демократии.