Не все люди способны видеть в своем начальнике хорошего человека. По крайней мере, я-то уж точно не из таких. Была бы моя воля, наш директор горел бы в адском пламени ещё при жизни. И чего ему не хватает? Красивая жена, здоровые дети, уютный дом с видом на знаменитую ратушу, светлый офис в районе старого города. Казалось бы, живи и радуйся! Дом рядом с работой, работа рядом с домом. Нет, не может, зажиревшая скотина! Хлебом не корми — дай потрепать нервы подчинённым. И какого дьявола он тащит меня на работу в это ленивое воскресное утро? Одно слово — боров, зажравшаяся и пресыщенная тварь. Никакого чувства вины. Как же хочется дать ему разок по холёной самодовольной роже!
А вот мне, к примеру, перепало немногое. Синий потрепанный фольксваген пятнадцати лет от роду и крохотная комната на краю рабочего квартала. Ну и как объяснить самому себе, на кой хрен я рванул на эту вожделенную историческую родину от бескрайних приволжских степей? Тем более что половинку от калмыцкой крови, равно как и восточные скулы, не выскоблить даже самой звучной из германских фамилий.
А может, плюнуть сегодня на всё? На работу, на начальство, да рвануть за город к морю, туда, где властвует солёный северный ветер. Где серые шеренги балтийских волн с отважным рёвом штурмуют белые бастионы прибрежных дюн. Могучие дубы салютуют осенним шквалам золотым фейерверком увядших листьев, а хрупкие сосны скрипят и стенают, изнемогая от внезапных порывов неистовой силы.
Честно говоря, не помню уже, когда в последний раз выбирался за город. Месяц? Год? На следующие выходные обязательно поеду проведать балтийские дюны. Боже, какой там воздух! Запахи хвои и моря, кто бы знал, как я по ним скучаю. Всему виной проклятая суета, хлопотливая и коварная стерва. Чуть зазевался, и караван бесценных дней сливается в безликую осеннюю вереницу. Нет, решено, хоть ураган, хоть потоп, хоть пожар в преисподней, но я обязательно вырвусь за город. Вот только спихну свою часть ненавистного проекта. И кому он нужен, идиотский виртуальный город? Для туристов? Смешно! Я бы предпочёл всё увидеть вживую. А, ладно, получим премию и сразу же в отпуск! Хотя, чего я себе вру?
Быстро этот проект уже не закончится. Задумка разрослась, получила грант от федеральных властей, и теперь, говорят, на контроле у самого канцлера. Впрочем, даже это можно было бы пережить, пока умники из силиконовой долины не разродились прорывной технологией. Вначале наш виртуальный город пытались заселить виртуальным интеллектом. Проект обрёл важность, стал международным, и дело застопорилось. Помнится, мне уже подписали отпуск, когда появилась новая вводная из правительства. Теперь виртуальный город решено заселить реальными горожанами. Вернее, их оцифрованной сущностью. Слава богу, это кошмарное время миновало, я тогда пахал по двадцать часов в сутки и порой не мог вспомнить число или день недели. Помню, тогда весь город словно сошёл с ума, каждый пытался увековечить себя в цифре. Иногда я ловил себя на мысли, что очень хочется выйти на рыночную площадь и громко крикнуть: «Эй, идиоты, зачем вам всё это? Плюньте на виртуальность, живите настоящим!»
Нет, я, конечно, всё понимаю, виртуальный улей должны населять виртуальные трутни. Это, наверное, даже логично. Но какого хрена чья-то извращённая логика пожирает мои заслуженные выходные? Даже и не знаю, когда я увижу море в следующий раз.
Самое обидное то, что всей этой кутерьме не видно ни конца, ни края. К примеру, сейчас я срочно переписываю дизайн устаревших закоулков. Ума не приложу, к чему эта спешка? Нормальный турист в такое место даже по срочной нужде не завернёт. Но начальство торопит, хочет полного совпадения с реальностью. Вообще-то сама по себе идея интересная, жду не дождусь, когда закончим. Обязательно заскочу пообщаться с оцифрованным разумом. Так сказать, потолковать по душам. Ходят слухи, что они до чёртиков похожи на обычных людей.
В ранних поездках есть свои преимущества. Городок у нас небольшой, и вся полиция спит. Нахально свернув под запрещающий знак, я за считанные минуты добрался до центра. Вдали показался правый шпиль знаменитого собора, что уже почти тысячу лет с неизменной горделивостью возвышается над не менее знаменитой брусчаткой рыночной площади.
Ещё пара минут, и покажется ратуша из кирпичей шоколадного цвета, а недалеко за ней и наш офис. Как же замечательно, что я приучил себя не гонять даже по пустому городу. Всегда есть время насладиться чудесными видами.
Человек, метнувшийся под колёса моего фольксвагена, не подлетел вверх, не рухнул от удара поваленным столбиком, а, удачно скользнув по капоту автомобиля, мягко нырнул в районе правой дверцы. Я, собственно, даже затормозил как-то мудрёно, с выключением передачи, и остановился, не заглушив мотора. На секунду екнувшее сердце жадно глотнуло адреналина и принялось отплясывать залихватскую амбосспольку.
Никогда раньше не сбивал пешеходов, самое время для беспричинной паники. Впрочем, вчера вечером я почти не пил. Две кружки пива — разве это доза? Машину не гнал. А что правила нарушил, так это было давно, метров триста назад. Никто и не заметил. Интересно, откуда взялся этот олух?
Два резких хлопка, прозвучавших с левой стороны, и осыпающееся боковое стекло выдернули меня из ступора. Это что, выстрелы? Не может быть! Неужели кошмары сегодняшнего утра ещё не исчерпали своих запасов? Да нет, это уже перебор! Розыгрыш! Фантастика какая-то, мать её! Стрельбы в нашем городе быть не может, не Америка, слава богу! Два новых выстрела, продырявившие дверь, пуля, едва не задевшая колено, и топот, приближающийся по брусчатке прилегающей улочки, призывали к действию. Разглядывать нападающих сквозь треснувшее боковое стекло я не собирался. Если инстинкт самосохранения диктует сценарий спасения, воздержись от роли критика.
Поспешно вдавив педаль газа до самого пола, я на мгновение придержал сцепление. Сбитый мною пешеход проворно открыл незаблокированную дверь и был готов нырнуть в салон. Стартуй я без проволочек, он бы так и остался на брусчатке или покатился кубарем, сдирая кожу об каменную мостовую. Даже не знаю, почему вдруг решил промедлить в эту секунду! Честно говоря, не в моих правилах кидаться на помощь незнакомцам, но я неосознанно чувствовал вину перед пострадавшим. Что ни говори, но пиво вчера всё-таки пил, а правила нарушил. Кажется, только лишь это обстоятельство, да повышенный адреналин в крови не позволили моему страху одержать победу над порядочностью. Но как же я испугался! Хотя это и не удивительно. По крайней мере, раньше в мою сторону никогда не стреляли. Ужасное ощущение!
Фольксваген испуганно взвизгнул шинами и резво рванул с места.
— Спасибо, тысяча спасибо! Очень много спасибо, добрый немец! — благодарно хрипел мой невольный пассажир, свернувшись на переднем кресле замысловатым кренделем, — вы очень смелый, вы спасать меня!
Так и есть, долбаный турок или вовсе араб. Такое произношение даже австрийским не назовёшь.
— Добрый немец! Вы спасать меня! — злобно передразнил я попутчика. — Учи хохдойч, чурбан...
Последнее я, кажется, сказал по-русски, а в конце и вовсе сорвался на матерщину.
— Ради бога, не ругайтесь, господин водитель, через минуту все подстроится. Буду шпрехать как заправский фриц.
Да что сегодня за день такой? Мой араб, ещё недавно изрыгавший корявости по-немецки, принялся вещать на безупречном русском. А оттеночки-то, оттеночки какие, будто этот олух с рождения не покидал пределов Садового кольца.
Опасаясь преследования или выстрелов вслед, я поспешно свернул на одну боковую улочку, а затем на другую. Кажется, где-то здесь должен быть полицейский участок. Или это по другую сторону от Ойстерштрассе?
— В полицию бесполезно, они не помогут, — угадал мои намерения попутчик.
— Да кто ты такой, мать твою да бога душу?
— Прошу прощения, Ахмет Фатих, я из Сирии, — запоздало представился незнакомец и, одарив меня извиняющейся улыбкой, протянул ладонь для рукопожатия.
— Король Иордании Абдурахман ибн Хоттаб! — огрызнулся я, игнорируя протянутую руку. — Эй, дружок, ты сам-то себя слышишь?
— Теперь-то что не так? — забеспокоился сириец.
Помнится, в какой-то из телепередач один режиссер убеждённо заявлял, что неподдельное и искреннее недоумение сыграть очень и очень сложно. Даже известные актёры порою снимаются в добром десятке дублей. Готов побиться о заклад, что удивление Ахмета Фатиха было абсолютно искренним.
— Да всё не так! Эй, приятель, ты по-русски чешешь лучше, чем я на дойче. Какой ты сириец в транду!
— А мы говорим по-русски? — удивлённо уточнил мой невольный попутчик.
По спине пробежалась стайка мурашек. Вилять по готическим улочкам в компании с психопатом не самое любимое мною занятие. А вообще, это весьма удобный момент, чтобы притормозить и раскланяться. А что тут такого? Обращаться в полицию Ахмет Фатих вроде бы не жаждет, ведёт себя странно. А самое главное, мой пассажир является мишенью для каких-то безбашенных отморозков.
Похоже, всё-таки полицейский участок на другой стороне, и я остановился возле пряничного магазинчика. В такую рань туристов немного и имбирные ослы с петухами надёжно упрятаны за металлическими ставнями.
— Короче так, господин Фатих, полагаю, нам пора вразбежку. Как добропорядочный немец, я просто обязан сообщить в полицию о данном инциденте. И чего так смотрим? Да, я не русский, хотя родился и вырос в Советском Союзе.
— Представляю ваше удивление, когда полицейские сообщат, что не нашли никаких улик, подтверждающих описанный инцидент, — усмехнулся Ахмет Фатих, с неспешной неловкостью вылезая из машины.
В ту секунду, когда сириец захлопывал за собой дверку, я вдруг увидел запекшуюся кровь на его правом виске. Всё-таки он ударился, либо о мостовую, либо о правую стойку.
— Эй, горемыка, тебе в больницу надо, — крикнул я из салона, завидев рваную рану, — страховка-то есть?
— В моём случае желателен частный доктор, но я здесь никого не знаю.
Ай да Ахмет, ай да Фатих, укуси меня пророк! За ним гонятся, в него стреляли, сбили машиной, а он держится так, словно на приёме у английской королевы. Хотя, может у него шок, и он просто не замечает ушибов?
— Сядай обратно в люльку, дехканин, — по-хозяйски распорядился я, — есть у меня толковый доктор. Правда, без лицензии, но в Одессе его до сих пор добрым словом поминают.
Похоже, на работу я сегодня не попаду. Да и хрен бы с ней, покажу директору пулевые пробоины на дверке и совру чего-нибудь. Бог даст, мои виртуальные трутни не передохнут без сисадминовской няньки. Разбитое окошко с моей стороны я расколол, аккуратно смахивая стеклянные кубики на бумажку. Затем свернул бумагу в кулек, чтобы выкинуть в мусорный бак около дома. Теперь внимания к нашим персонам будет меньше. Пусть слегка прохладно, особенно во время движения, но терпеть можно. По уму, надо бы в полицию. Вот только объяснять мотивы своих поступков дотошному немецкому следователю будет нелегко. Врать — себе дороже, не получаются у меня враки. А так, глядишь и пронесёт. Я заявлять не стану и мой сириец промолчит. Вот перебинтует его Лев Давидович, уколет шприцем в арабский зад, и мы тихонечко разбежимся. Меня никто не видел и я никого не сбивал.