Подойдя к двери, старая Пелагея, вздохнув, в последний раз окинула свою квартиру. Здесь родилась, здесь выросла, и замуж здесь выходила, и детей рожала. Вся жизнь - здесь. А сейчас она, ее квартира, пустая и как будто незнакомая. И уже не ее. Поменялась!
Соседи по площадке Кокошкины давно просили продать им квартиру. Тесно им в своей двушке. Сыновья выросли, то и гляди женятся, а жить где? Вот они и пристали к Пелагее: мол, продай, да продай. Умоляли, обещали ей за это квартиру другую купить и хорошие деньги доплатить. А почему же самим-то не продать свою квартиру и, доложив немного, купить большую? Не хотят! Оно и понятно, из самого центра на окраину уезжать не хочется. И Пелагея не хотела. И никогда бы не согласилась. И не потому, что не хочется жить на окраине, а потому, что трудно покидать родные места. Здесь все ей знакомо и все связано с воспоминаниями.
Дом старый-старый и переулок, где он находится такой же старый. Центр Москвы, а тишина, как в деревне. И, как в деревне, зелени и цветов полным-полно! И бабушек-подружек у нее здесь много. Как же без них?
Пелагея вышла из дома и подошла к ожидавшей ее машине. Здесь уже собрались соседи и знакомые, пожелавшие проводить ее. Старая Пелагея не могла сдержать слез. Все пришли попрощаться с ней. "И Зинка-хромая тоже пришла, - подумала Пелагея, - а мы с ней всегда ссорились! Да еще и в руки что-то сует".
- Не поминай лихом, Пелагея, - сказала Зинка-хромая, - А я тебе на первое время пирожок испекла. Возьми!
Другие соседки тоже что-то принесли. Кто конфет, кто чай, кто печенье. Поблагодарила Пелагея, попрощалась и уехала. Далеко теперь будет жить она от этих мест. И не приехать ей уже сюда. Стара стала. Дай Бог, до ближнего магазина дойти.
В новой Пелагеиной квартире хозяйничали Кокошкины. Они успели уже расставить всю мебель, раскладывали по полкам все нехитрые Пелагеины пожитки. Ничего ценного нет. Все, что представляло какую-то ценность, давно детям отдала. Трое их у нее. Сын и две дочки. Сын, Николай - военный. Скитался по стране с семьей долго, а теперь пенсию хорошую получает. Квартиру имеет, но не в Москве, а в Перми. Пелагея не знает и где это. Одним словом, далеко. Все бы хорошо, но болеет он, часто по госпиталям лежит. И название болезни мудреное, Пелагея и не знает, что это.
Обе дочери, и Люда, и Марина в Сант-Петербурге живут. Семьи хорошие имеют. На пенсии уже. И у детей их, внуков Пелагеиных, свои семьи тоже есть. Уже и у внуков есть внуки! Это же, как они ей доводятся? Пра-пра-внуки? Не думала, что доживет до этого. А годы все стучат и стучат в виски. Столько настучало, что и не сосчитать точно. Верка, самая молодая среди ее бабушек-подружек, говорила, что всё бы отдала, лишь бы только и годы ее у нее забрали. Глупая эта Верка! Как можно годы-то свои отдать? Вот, Пелагея их ни за что не отдаст! И никто их отнять не сможет! Ее они! И только ее! И тяжелые и радостные - все ее!
- Вот не знаем, что с кроватью делать, - прервала ее раздумья Кокошкина, - одна ножка совсем поломалась, да и сама кровать доброго слова не стоит! Надо новую купить, а эту выбросить! Давайте, съездим, купим, деньги же мы вам хорошие заплатили! Или жалко на кровать тратиться?
- Да, как же выбросить?! - возмутилась Пелагея, - Это же кровать родителей моих! На ней, на этой кровати я и на свет появилась! На ней и помирать буду, как черед мой придет! А денег не жалко мне. Только у них, у этих денег, другое предназначение.
- Ну, сами смотрите... - Придется кирпичики поставить вместо ножки, - сказал Кокошкин, - Но, где взять их, эти кирпичики?
- А ты, что-нибудь другое на время поищи, - посоветовала Кокошкина, - На днях приедем и кирпичик привезем.
Наконец-то, порядок был наведен. Все вымыто, вычищено, все расставлено по местам. Кокошкина чай заварила, стол новой скатертью покрыла. Посидели, поговорили. Вот, и расставаться пора. Уходя, Кокошкин сказал:
- Неплохая квартирка! Вам тут неплохо будет. И вид из окна красивый, а МКАД почти и не видно.
Ушли, попрощавшись. Наведываться пообещали. А Пелагея села на диван и задумалась. Горько и обидно стало ей. Не смогла квартиру родительскую сохранить. Жаль, нельзя время назад повернуть! А, если бы можно было, тогда ни за что бы она не поддалась искушению. И кто ей его послал, это искушение? Видно, проверялась она, нет ли гнили внутри? Да, вот не выдержала испытания. "Грех на мне" - думала Пелагея
******************** Продолжение в следующей публикации