Беседу вел Василий КОРОВКИН
6-10 октября в Уфе состоится VII Российский-философский конгресс с весьма многозначительной повесткой: «Философия. Толерантность. Глобализация. Восток и Запад — диалог мировоззрений».
Накануне грандиозного события для российской философской науки мы обратились к нашему автору, доктору философских наук, профессору Алиму Ахатовичу Ахмадееву с просьбой ответить на некоторые вопросы, касающиеся этого форума философов.
— Алим Ахатович, все мы немножко философы. Скажите, что творится с философией в нашей стране, какое место она занимает в умах, мировоззрении людей?
— Сегодня говорить о философии — это значит говорить о многих вещах. Философия никогда не сводилась только к академической философии, и сейчас она к ней не сводится. Обратите внимание, даже в обиходе мы постоянно, надо или не надо, употребляем это слово: «философия дела», «философия успеха», «относись (к чему-то) по-философски», «философский камень» и т. д. Можно сказать, что это понятие в определенной степени затерто. С другой стороны, современная российская философия отягощена нелегким историческим наследием.
— Поясните, пожалуйста.
— После Октябрьской революции, в 1920-х годах, по указанию Ленина из страны были высланы сотни уче-ных-мыслителей (так называемый философский пароход), в 1930-1980-х годах — абсолютное господство марксизма-ленинизма. Естественно, не хочу сказать, что все творимое на протяжении советского периода было дурно и что сам по себе марксизм не философия. Но мы прекрасно понимаем, что преподносимое под видом марксизма-ленинизма было насквозь идеологизированным продуктом. Поэтому не стоит удивляться, что в умах образованных россиян репутация философии крайне низка. Но историческое наследие — это не единственная причина низкой репутации философского знания в России. Многое зависит и от того, как преподается философия. Существуют европейские страны, где философия в течение года преподается в старших классах гимназии и лицея. Соответственно, покидая данное учебное заведение, ученик лицея обладает более полным знанием и лучшим пониманием философии, чем выпускник нашего ВУЗа. Кроме того, следует учитывать, что в данных странах 12-летняя школа, то есть ученик слушает годичный курс философии, находясь в возрасте российского первокурсника. Пример иного отношения к философии демонстрируют Соединенные Штаты Америки. Я был в США и интересовался этим вопросом. Так вот, здесь в школах философии не уделяется вообще никакого внимания, но в университетах, наоборот, философию изучают очень тщательно. В США существует годичный обязательный университетский курс. В серьезных американских университетах философии обучают, и обучают ей очень хорошо.
— А что у нас? В школах, в вузах?
— Ситуация в России такова, что отечественная школа не дает никакого представления о природе философии. Школьные учителя, за малым исключением, это люди, которых едва ли можно каким-то образом с философией соотнести. Все знакомы с ситуацией в российских ВУЗах. Как правило, преподавание философии сводится к семестровому курсу, а преподают его чаще всего люди, которые к философии не имеют ни малейшего отношения. В России, по расчетам известного философа А.М. Руткевича, на сегодняшний момент насчитывается около 30000 человек, которые называют себя философами, но из них 80 % ни разу не открывали ни Канта, ни Гегеля, ни Локка, ни Гоббса, ни Фейербаха, ни тем более Маркса. Подобная ситуация — это наследие прошлой эпохи, и профессионалами мы, дай бог, можем назвать десятую часть этих людей. И хотя мы прекрасно понимаем, что эти люди занимают свои места на кафедрах, воспроизводят себе подобных в целом ряде ученых советов, к философии их словотворчество не имеет ни малейшего отношения. Они дискредитируют философию в глазах тех, кто получает образование в высших учебных заведениях. Мнение среднего естествоиспытателя, химика или биолога о философии обусловлено именно тем, как ему преподавали философию, и мнение это крайне неприятное. Наконец, нельзя забывать и о состоянии философских факультетов. В России выдано примерно 50-60 лицензий на преподавание философии. В 50 ВУЗах философия преподается, в том числе в БашГУ. На высоком же уровне, по мнению экспертов, ей обучают только в семи-восьми, может быть, десяти ВУЗах. То, чему учат в остальных высших учебных заведениях, к философии не имеет ни малейшего отношения.
Доктор философских наук, академик Российской Академии политических наук, профессор, заслуженный деятель науки Республики Башкортостан А.А. Ахмадеев
Необходимо обратить внимание и на область исследований в сфере философии. В России, без преувеличения, несколько сотен человек способны философствовать на высоком уровне, мировом уровне. Как говорил американский писатель Генри Торо: «В наше время существуют профессоры философии, но не философы».
— И что, получается не все ладно в «философском королевстве»?
— Да, здесь далеко не все благополучно. Отсутствует (в лучшем случае существенно понизилось) влияние философии на развитие общества. Отсутствует влияние философии на состояние и развитие частных наук, в том числе на естествознание. Падает авторитет философии в обществе (большинство студентов считает ее не только ненужной, но и вредной, т.к. она отнимает время у других нужных дисциплин). Утрачивается доверие к философии, к ее авторитетам. Резко усиливается плюрализация философии. В 20 веке появилось большое количество разнообразных новых течений философии: феноменология, экзистенциализм, философская антропология, философская герменевтика, целый букет направлений в философском постмодернизме и т.д. Пересматриваются и трансформируются фундаментальные основы (например, категории «идея», «материя», «форма», «сознание» и т.п.). Усиливается обратное влияние частных наук на философию. Практически отсутствует общее поступательное движение в развитии философии. Философия напоминает некоторый турбулентный поток (если не сказать хаос) новых идей, теорий, точек зрения, позиций.
И совершенно не случайно известный физик и космолог современности Стивен Хокинг как-то бросил фразу: «Философия умерла». Конечно, это может быть субъективное мнение «чистокровного» естествоиспытателя. Но кто может сказать, что крупнейшие открытия и прорывы современности (генетика, кибернетика, космогония и космология, ядерная физика) были сделаны под влиянием философии? Скорее вопреки, а не благодаря. Во всяком случае, такая незыблемая константа философии, как «материя» совершенно не предполагала своего превращения в энергию. Или информационный взрыв современности не явился следствием ни одного из законов философии в лице какого-либо философского направления или школы. Ну а генная инженерия 35 лет ждала своего вторичного открытия при явном непонимании ее как философами, так и ботаниками с биологами. Причем, последние поняли и начали ее обобщать и исследовать на несколько десятков лет раньше, чем философы. Молчит философия и о путях решения многих современных вызовов, влияющих не только на прогресс, но и на выживание человечества. Сюда, прежде всего, следует отнести проблемы экологии, терроризма, мирового экономического кризиса, религиозных конфликтов, расслоения общества, падения нравов и роста насилия в обществе и многих других. Конечно, философия исследует проблему добра и зла, но почему-то добра в мире становится все меньше, а зла больше. То есть влияние философии по сути нулевое.
— А что мешает идейно-философскому осмыслению современного бытия, проблем общества, взаимоотношений Востока — Запада?
— В качестве мощного тормоза развития философской мысли назвал бы и цензурный зуд, когда в каждом нетривиально высказанном суждении представляется крамола и чуть ли не подрыв основ. И понятно, что у каждого философа начинает срабатывать свой, внутренний цензор, который «флажкует» границы его мировоззрения и поневоле укладывает его в прокрустово ложе.
Нельзя, наверное, не упомянуть и об издании философской литературы. Даже при Советской власти государство выкладывало солидные деньги в издания философской классики. Сегодня это кажется фантастикой, но существовали специализированные издательства «Мысль» и «Наука», увы, почившие в бозе. А ведь в 1990-е годы издание философских книг обеспечивалось Фондом Сороса, причисленного сейчас к «иностранным агентам». Наши же доморощенные олигархи и нувориши, за редким исключением, не интересуются ни философией, ни наукой, ничем вообще, кроме, конечно, покупки футбольных и хоккейных клубов. Так что подобных частных фондов у нас в обозримом будущем нет и не будет.
— Конечно, философия — это не публицистика, и она не должна моментально откликаться, что называется, на злобу дня. Но ведь многие проблемы существуют и даже кровоточат десятилетиями, и пассивность философии здесь непростительна.
— Абсолютно с вами согласен. Например, после распада СССР проблема миграции встала как никогда остро. Надо ведь осмыслить это явление. Или — терроризм. Каковы его идейные, социально-философские истоки? Ведь без идеологического оболванивания террористов-смертников не подготовишь. Что этому противопоставить? Проблема толерантности как никогда актуальна в нашей многонациональной стране и Башкортостане. Одними мантрами о дружбе народов не добиться этой дружбы. А философское обоснование духовных скреп российской державы и Русского мира, о которых говорит президент Путин, — разве это не поле деятельности для философов и других обществоведов? Словом, проблем предостаточно.
— А у нас в республике неужели нет философов если не мирового, то российского уровня?
— Ну, почему же, есть. Много лет, например, разрабатывает теорию познания профессор Баязит Галимов. Проблемы идейных истоков общественно-политической мысли Башкирии в центре внимания профессора Дамира Азаматова. Межнациональные отношения плодотворно изучает профессор Фаниль Файзуллин. Есть еще немало философов, работающих над проблемами, обозначенными в повестке дня конгресса.
— Алим Ахатович, а что же Вы сами как доктор философских наук?
— Прежде всего, скажу, что я был в свое время самым молодым доктором философских наук в России. Ну, а после защиты судьба уготовила мне политико-административную карьеру в качестве депутата Госсобрания и правительственного чиновника. А работать на госслуж-бе и одновременно вести научно-педагогическую деятельность очень тяжело. Но я стремился совмещать все это. Постараюсь теперь наверстать упущенное. Есть серьезные научные планы и задумки.
— Скажите, есть ли надежда, что грядущий философский конгресс окажется прорывным и в чем-то даже революционным в развитии философской, общественной мысли?
— Есть непреложный закон перехода количественных накоплений в качественные изменения. Будем надеяться, что тот колоссальный массив докладов, выступлений, публикаций обозначит какие-то новые уровни философского освоения и осмысления острых проблем нашего бытия и сформулирует практические рекомендации для властей, для общества и просто думающих людей. И тогда, может быть, будет поколеблено шутливое утверждение, что «философия — это неразборчивые ответы на неразрешимые вопросы».
