Русские писатели второй половины XIX столетия любили посетовать на упадок дворянских гнезд, наступивший после отмены крепостного права. Привычный жизненный уклад поменялся настолько кардинально, что иные представители и не перенесли потрясений, отчего вымерли, как мамонты. Надо сказать, что очень похожий процесс происходил и в Европе XVI столетия. Хотя вызван он был скорее причинами военного, или даже военно-организационного характера. Закат эпохи рыцарства проходил болезненно и шершаво.
Пора раздачи владений и поместий за службу к тому времени как-то не совсем еще отмерла, но уже потеряла актуальность. Наемники по итогу выходили надежнее и куда действенней, чем прежние феодальные армии. Так что рыцарям, привыкшим кормиться войной, пришлось туго. Особенно, если должность старшего сына оказалась уже занятой и надежды обзавестись имением по наследству не имелось. Готфрид (Гёц) фон Берлихинген происходил как раз из подобной среды. Не первый сын дворянина, не очень знатного и не сильно-то богатого. Словом, скучные перспективы, если не проявить характер.
Гёц с детства учился воевать – иного шаблона для благородного сословия и не существовало. И потом, с 15 лет, пошел на службу к разным маркграфам и императорам. Благо, на разрозненных землях Германии их на ту пору хватало. А служба означала одно – войну.
В какой-то момент (при осаде Ландсхута) благородному и еще совсем молодому рыцарю не повезло – шальным ядром ему оторвало правую кисть. Для людей его профессии означало одно: пришла пора удаляться на покой (в 24-то года!). Вот только пенсий в то время не назначали, и покой в таком возрасте грозил обернуться пьянством и смертью в нищете. Поэтому фон Берлихинген договорился с местным кузнецом, весьма искусном в своем ремесле, и тот собрал ему железный протез с подвижными пальцами.
Пальцы храповым механизмом фиксировались в нескольких положениях, а для "сброса настроек" служили кнопки в районе предплечья. Силы захвата оказалось достаточно даже для удержания боевого оружия. Мечом, конечно, с должной филигранностью уже фехтовать не получалось, но шестопером махать можно было с успехом. Впрочем, Гёц метил в военачальники, а вождю полный набор конечностей не обязателен. Хотя со временем герой наловчился удерживать в протезе перо и довольно разборчиво писать. Благодаря чему потомкам достались весьма подробные и интересные мемуары.
До сочинения воспоминаний времени, впрочем, оставалось еще много, потому элементарно требовалось кормиться, так что первым делом доблестный рыцарь занялся разбоем. И весьма успешным. Грабил всех, особенно монахов и горожан соседнего городка. Те регулярно жаловались на буйного соседа, и тому даже довелось посидеть в тюрьме, но за преданность и некоторый процент от добычи Гёц благополучно избегал серьезных последствий.
Собственно, грабежи считались досугом мирного времени. Если поблизости шла война, беспокойный солдат старался в ней поучаствовать. Он успел помериться силами с соплеменниками, турками, французами, что позволило накопить солидный опыт.
Как-то раз, во время очередного крестьянского восстания, Гёца поймали те самые мятежные представители низов. И сделали предложения, от которого невозможно отказаться: или геройски сложить голову, или возглавить мятеж. Готфрид фон Берлихинген посчитал, что жизнь слишком щедрый дар, чтобы ей так разбрасываться и возглавил войско. И умудрился за короткое время из неуправляемого человеческого стада сколотить чуть ли не образцовую армию своего времени, которая неоднократно гоняла по родным просторам имперские войска.
В конечном итоге крестьяне все равно проиграли – не хватило ресурсов. Но, как только стала понятна победа императора, хитрый воин вступил в тайные переговоры с оппонентом и выторговал себе иммунитет в обмен на предательство. Так что решительная битва 1525 года прошла без Гёца. И крестьяне, лишенные руководства, проиграли. А их бывший вождь, успевший сколотить на грабежах немалое состояние, удалился в личное поместье, замок Хорнберг, купленный заранее – в 1517.
Замок фон Берлихинген приобрел в возрасте 37 лет. Это была его давняя, детская мечта – обзавестись собственным поместьем. И там, время от времени грабя прохожих и зазевавшихся путешественников, воин Готфрид стал писать мемуары.
Надо сказать, что железная рука рыцаря с той поры зажила своей жизнью. Такой штутгартский (если угодно – швабский) вариант легенды о Дракуле. Видимо, однорукий рыцарь не отличался мягким и покладистым характером, так что боязнь людей в итоге вылилась в создание весьма зловещих легенд, увязанных с ведьмами и прочей чертовщиной. Хотя общая канва выходила примерно следующая: рука жила своей жизнью, по ночам душила добрых христиан и всегда возвращалась к хозяину.
После смерти рыцаря в почтенном возрасте (82 года) его черная железная рука пропала. И случайно обрелась в 1870 при раскопках развалин местного монастыря. Протез лежал в железном ящике и, судя по всему, не относился к разряду святынь. Скорее, это была мера предосторожности – монахи не исключали связи хозяина руки с Князем мира сего, тем более, что за реликвией охотились всякие алхимики и чернокнижники.
Сегодня рука хранится в музее Ягстхаузена и считается уникальным образчиком старой механики – в ней порядка 200 деталей. Хотя кто-то продолжает верить в ее зловещее предначертание. Кстати, механизм исправен и сегодня. Ну а сам рыцарь весьма популярный персонаж немецкой истории.