Девочка проснулась и юркнула с головой под одеяло, надеясь, что ОНА ничего не услышит. Лика боялась даже просто дышать, опасаясь, что тогда в комнату войдёт эта злая женщина, которая требует, чтобы её называли ласковым, конфетным словом «мама». Даже младенец, спавший в люльке, этим утром не издавал ни звука, ведь если он начинал кричать, доставалось и ему.
- Заткнись! – кричала женщина, врываясь в комнату со странноватым зелёным лицом, покрытым огуречными дольками. – Не желаю тебя слышать! Заткнись! Заткнись!
Иногда она подбегала к люльке и давала малышу пощёчины, а дольки падали на пол, отчего женщина расстраивалась ещё сильнее. Пашенька, конечно, начинал кричать громче, и тогда сквозь зелёную маску женщины просачивались красные пятна ярости. Она могла просто трясти ребёнка пару минут, выкрикивая ругательства, а потом бросала младенца в люльку, точно пакет с мусором в ведро, и выметалась из комнаты, громко хлопая дверью.
Иногда Лика слышала из соседней комнаты невнятное бормотание отца, который не вмешивался в такие сцены, предпочитая сидеть в кресле и смотреть, как маленькие человечки бегают по траве и пинают что-то круглое. Часто в его красной ладони была сжата банка с пивом, и он предпочитал присасываться к ней с таким же наслаждением, с каким малыш присасывался к бутылочке с молоком.
Утро было хорошим, ведь женщина никак себя не проявляла, будто умерла. Лика позволила себе дышать глубже и продолжала молиться, чтобы Пашенька оставался спокойным. Часто, когда женщина устраивала братику порку, Лика бережно брала его потом на руки, раскачивала, и тихонько напевала колыбельную, которую когда-то пела ей бабушка. Это было волшебное существо с добрыми, тёплыми руками, ласковой улыбкой и белоснежными волосами. Лика очень скучала по бабушке, которая однажды почему-то перестала приходить к ним в дом.
- Иди жрать! – раздался громовой голос из кухни. Значит, женщина уже проснулась. Значит, снова будет больно. Значит, снова придётся плакать.
Лика осторожно стянула с себя одеяло, вдела маленькие холодные ступни в тапочки, наскоро умылась в ванной и, тяжело вздохнув, зашла на кухню. Там сидела женщина в халате, её голова была покрыта бигудями как поганками. Лицо оставалось бесстрастным. Она держала в трясущейся руке сигарету, и лишь это выдавало эмоции. Она ненавидела этот дом, тупого мужа, не способного заработать ей на парадайз, и детей, которые стали тяжким грузом. Глубоко затянувшись, женщина показала на тарелку с кашей.
- Жри! Слышишь? Давай, жри, ну же!
Лика посмотрела на тарелку с манкой. Женщина отвратительно готовила, каша получалась с комками, есть её, не чувствуя отвращения, было невозможно. Она присела у тарелки, робко взяла ложку и принялась водить ею по каше.
- Я говорю – жри! Сколько мне ещё сидеть здесь, а? Жри давай!
Глядя на дочь, женщина судорожным движением вдавила сигарету в пепельницу. В этом жесте было столько ярости, что Лика положила в рот кашу, чувствуя, как у неё появляются позывы к рвоте. Она заставила себя проглотить то, что называла не кашей, а какой.
- Быстрее жри, сволочь! – заорала женщина, стукнув кулаком по столу. На кухню зашёл муж, безразлично посмотрел на дочь, потом со страхом на жену и молча подошёл к холодильнику, взял банку с пивом и, несколько раз икнув, отправился к телевизору.
- Ну, жри давай, идиотка! – взорвалась от ярости женщина, хотя Лика закладывала в рот уже пятую ложку её отвратительной стряпни. – Я кому сказала – жри! Быстрее! Ну?
Из детской раздался плач Пашеньки. Женщина несколько раз моргнула, глядя на дочь. Её руки задрожали, а это было плохим знаком. Она встала, перегнулась через стол и шлёпнула Лику по макушке. Это был тяжёлый шлепок, Лика вскрикнула.
- Жри это дерьмо, слышишь? Жри!
Внезапно женщина вскочила, оббежала стол и, схватив Лику за волосы, окунула её лицом в тарелку.
- Вы все, твари, смерти моей хотите! – взвыла женщина, резко дёрнув дочь за волосы – бигуди посыпались в кашу, перемешиваясь с комками. Лика беззвучно заплакала. Женщина сжала пальцы в кулак, собираясь сделать то, что давно уже хотела, но, увидев вытаращенные от ужаса глаза маленькой стервы, которую ненавидела всем сердцем, вдруг остановилась, представив, как она вместо парадайза оказывается за решёткой.
- Чтоб через минуту тарелка была вылизана до блеска, - пробормотала женщина, направляясь в детскую ко второму маленькому монстру, которого успела возненавидеть ещё сильнее, чем дочь.
Она чувствовала, что терпение её на пределе. Так начался ещё один день в семье, из которой давно ушла любовь.
Только ваша поддержка делает существование канала возможным. Подпишитесь, пожалуйста, и мы будем дальше радовать вас интересными историями, основанными на реальных событиях.