– Николай Максимович, хочется спросить вас про труд и про лень.
Один из ветеранов Большого не публично, в приватной беседе, говорил про вас, что вы первый из великих, кто сачковал на репетициях. Что все звезды шестидесятых, семидесятых себя просто уничтожали на репетициях, а Цискаридзе говорил: «Ну что я буду свои суставы калечить. Когда будет спектакль, я все это исполню, зачем мне это делать на репетиции».
Соответствует ли это действительности?
– Знаете, есть очень хорошая легенда. В балете «Легенда о любви» Майя Михайловна Плисецкая танцевала одну из главных ролей – Мехменэ Бану. И там смысл такой, что принцесса отдает свою красоту за здоровье своей сестры. И два акта дальнейших она танцует в повязке на лице. И каждый раз, когда уже шли сценические репетиции, Плисецкой говорили: «Майя Михайловна, когда вы наденете полностью костюм?», а она отвечала: «Лучше я один раз задохнусь на сцене».
Понимаете, когда вам дано больше, чем все остальным, то вы прекрасно понимаете, как вы можете этим распоряжаться.
Вот всем надо было сидеть на шпагате и все приходили и сидели часами, гнулись, делали гимнастику. А у меня в сумочке всегда был кроссворд и я приходил, садился сразу на шпагат, я и сейчас могу сесть, хотя уже шесть лет не делаю ничего, и решал кроссворды. Я никогда не растягивался специально, так природа сделала.
Другое дело, что мне к этому всему не было дано только одно – выносливость. Потому я «пахал» так, как не снилось никому. Если я недотягивал подъем – это было видно, потому что у других его и так не было. Если я недораскрывал ноги до конца, то это было опять-таки видно, потому что другие, как бы они ни старались, они так раскрыть не могли.
Но когда я понимал, что это лишнее, то я никогда этого не делал. Я вообще не люблю делать ничего, что мне не доставляет удовольствия. Я человек режима: вот надо – я сделаю, а если я знаю, что не надо – меня никто и ничто не заставит это сделать.