Поезд отправляется в ночь, секундные стрелки ждут;
ты поворачиваешь ключ в одиннадцать двадцать.
До отхода поезда сорок восемь минут,
хватит, чтоб передумать, не расставаться,
ты сбегаешь с девятого этажа через две ступени
и выходишь на улицу в теплый осенний дождь,
и летя на лучи фонарей,
сгорают тени,
до отхода поезда сорок минут и пара мгновений,
когда ты стоишь под дождем и чего-то ждешь.
Ты ныряешь в метро, там светло, там гулко и пусто,
голос Бога мечется в светлых мраморных переходах,
бьется, как воробей заблудившийся, бьется о люстру,
никого не находит - все дома, все спят, непогода,
Поднимаешь голову, пытаясь вслушаться - гулко, тихо,
как в больнице, и ты стоишь, до испуга сам.
ветер из туннеля гладит по волосам.
Прозрачная дверь с ярко-красной надписью "Выход",
до отхода поезда полчаса.
Я не знаю, как стоит заканчивать эти сказки,
я же вижу - ты едешь в полупустом вагоне,
ты стоишь у выхода, сдираешь остатки краски
с надписи "Не прислоняться", и, сжав ладони,
ты о чем-то щуришься, и улыбаешься, и
прислонился лбом к холодной вагонной двери.
Господи!
прими нас в руки свои!
Господи!
спаси нас от маловерия.
...Я же вижу - твой поезд идет, разрезая планету,
у меня горячие слова пузырятся и шкворчат.
Предрешенность; и можно еще раз подбросить монету,
все решилось, и дождь закончился, лунному свету
уступая дорогу; все решено, допето.
Господи, спасибо, что научил молчать.
Я когда-то произнесу "когда было двадцать...",
ты не спишь всю ночь под нетающий стук колес,
а твой поезд идет, и рельсы за ним серебрятся,
как вода, по которой когда-то ходил Христос.
07.10.2008