Очередное, уже третье по счёту, столкновение с советскими войсками на Харьковском направлении приближалось к нам неумолимо, ведь на дворе уже стоял март 1943 года. На участке фронта около Синельниково территория несколько раз переходила из рук в руки, и порой казалось, что этому не будет конца. Только мы в очередной раз в тяжелом дневном бою смогли захватить приличный сектор фронта, как в следующую же ночь русские отбили эти позиции. Нужно было срочно бежать отсюда и я, как командир отделения, придумал уловку, чтобы обмануть иванов.
Мы находились в этот момент в заброшенной деревенской избе, и я приказал переводчику, который был в этот момент с нами, открыть окно и прокричать что-нибудь по-русски. Распахнув ставни хаты, он крикнул: «Немцы рядом! Все в атаку!» После этого мы выпрыгнули в окно и друг за другом пробежали мимо глупых иванов, в рядах которых в этот момент возникло какое-то замешательство. Однако они не стреляли, чего нам и было нужно. Позже я не раз со злорадством вспоминал этот случай, и почти уверен, что русские с большим удивлением взирали на пробегающих мимо них солдат не известной им принадлежности. Хитрость помогла нам избежать потерь и спастись, так как численное превосходство было в этот момент на стороне противника.
Тем временем продолжалась подготовка к наступлению на Харьков. Однако в первом же бою мы понесли существенные потери и были вынуждены отступить. Припоминаю, что наше командование совершенно не было уверено в своих действиях. Как я потом узнал, генералы Вермахта очень боялись повторения Сталинграда и не желали рисковать понапрасну. Однако это не помешало нашим частям «Лейбштандарт» и «Дас Райх» 6-го марта ворваться на окраину города и вступить в уличные бои. Штурмбаннфюрер приказал мне немедленно отправляться в тыл, чтобы сообщить о том, что боеприпасы почти на исходе. Однако на развилке двух дорог, одна из которых уходила правее, а другая левее, я принял ошибочное решение и пошел вправо.
Через какое-то время пешего хода я увидел на дороге молодых парней, которые тоже меня заметили, и приветливо замахали руками. В смысле: «Иди к нам, мы тебя не тронем». Хорошо, что я не стал проверять на себе, каковы их истинные намерения. Я понял, что это русские, быстро нырнул на обочину и побежал обратно к развилке, на которой я так неудачно выбрал свой путь. Вторая попытка оказалась более успешной, и я смог добраться до тыловой части. Когда я доложил фельдфебелю снабжения, что столкнулся на дороге с иванами, он почти запаниковал. Получалось, что советские солдаты в неизвестном нам количестве находятся совсем рядом от интендантской части.
Однако, мне некогда было смотреть дальше на начавшийся переполох. Я знал, что тыловые индюки слишком привыкли к тому, что самые яростные удары красноармейцев всегда сыплются на передовые части. Я быстро залез в грузовик, груженый боеприпасами, и отправился в обратный путь. Когда я подъезжал к тому месту, где находилась моя рота, там вовсю шла перестрелка с русскими. Каждый дом на этой улице фактический превратился в крепость, и его приходилось отбивать у иванов отдельной атакой. Тогда я еще не знал, что это третье наступление на Харьков окажется успешным, не смотря на все трудности, вставшие перед Великой Германией в русских лесах и болотах.
Ирвин Хорстштайн, солдат связи Великой Немецкой Армии. Беспощаден к врагам Рейха и легко выходит из себя при виде русских. По мотивам: «Когда Харьков напряг нас снова».