Душевная болезнь автора «Явления Христа народу» по свидетельству современников.
Будущий автор «Явления Христа народу» прибыл в Италию 24-летним молодым человеком, выигравшим пенсионерскую поездку. В этих теплых краях он остался почти на всю свою жизнь, постоянно сопротивляясь приказам о возвращении. Больше 20 лет он упорно писал свое полотно, жил замкнуто, вел себя мрачно.
Среди русской диаспоры циркулировали слухи о его душевном нездоровье. Гоголь писал: «Угодно было некоторым провозгласить его сумасшедшим и распустить этот слух таким образом, чтобы он собственными ушами на всяком шагу мог его слышать». Друзья художника защищали его, утверждали, что это клевета. Например, граф Федор Толстой сообщал в своем рапорте, что художник Лев Киль после приезда императора в Италию «употребил все интриги, чтоб не допустить государя по мастерским наших художников, а особливо Иванова не терпит и выставляет сумасшедшим мистиком и успел уже надуть это в уши Орлова, Адлерберга и нашего посланника, с которым до гадости подличает, как везде и у всех».
Однако поведение Иванова ясно свидетельствует, что эти слухи все-таки имели под собой почву. Так, Тургенев описал гнетущую сцену, когда вместе с Василием Боткиным они позвали как-то художника на обед:
«— Нет-с, нет-с, — твердил он, всё более бледнея и теряясь. — Я не пойду; там меня отравят. <…> Лицо Иванова приняло странное выражение, глаза его блуждали...
Мы с Боткиным переглянулись; ощущение невольного ужаса шевельнулось в нас обоих.
— Что вы это, любезный Александр Андреевич, как это вам яду дадут за общим столом? Ведь надо целое блюдо отравить. Да и кому нужно вас губить?
— Видно, есть такие люди-с, которым моя жизнь нужна-с. А что насчет целого блюда... да он мне на тарелку подбросит. (...) Вы итальянцев еще не знаете; это ужасный народ-с, и на это преловкие-с. Возьмет да из-за бортища фрака — вот эдаким манером щепотку бросит... и никто не заметит! Да меня везде отравливали, куда я ни ездил (...).
Я хотел было возражать, но Боткин исподтишка толкнул меня коленом.
— Ну, вот что я вам предлагаю, Александр Андреевич, — начал он, — вы приходите завтра к нам обедать как ни в чем не бывало, а мы всякий раз, как наложим тарелки, поменяемся с вами...
На это Иванов согласился, и бледность с лица его сошла, и губы перестали дрожать, и взор успокоился. Мы потом узнали, что он после каждого слишком сытного обеда бежал к себе домой, принимал рвотное, пил молоко... »
Иванов явно страдал манией преследования. Биограф художника Анна Цомакион пишет, что свойственная ему и раньше мнительность постепенно разрослась до угрожающих размеров: боясь отравы, он избегал обедать не только в ресторанах, но и у знакомых. Иванов готовил себе сам, брал воду из фонтана и порой питался одним хлебом и яйцами. Частые жестокие боли в желудке, причины которых он не знал, внушали ему уверенность в том, что кому-то периодически удается подсыпать ему яд.
Долгие годы Иванов жил в Италии, но в конце-концов финансовые и другие обстоятельства заставили его вернуться в Россию после 28-летнего отсутствия. Автора прославленного шедевра принимали везде с почестями, но ему это не помогло: на родине он не прожил и двух месяцев. В возрасте 51 года он заболел холерой в Петербурге и скончался.
Подпишитесь на мой канал об искусстве на яндекс-дзене! Или лучше, чтобы ничего не пропускать, подписывайтесь на мой телеграм-канал, у меня всегда столь же весело и жизнерадостно.