Одиночество – это ад: подрывающий силы, но вместе с тем предоставляющий платформу для самовозрастания и рефлексии. Но как найти баланс между этими двумя полюсами? Возможно ли избежать болезненных уколов одиночества, но при этом пользоваться преимуществами благостной уединенности? Concepture публикует перевод эссе, в котором Коди Дилестрати размышляет о парадоксальной природе одиночества.
Одиночество – относительно новое понятие в академической среде. Оно начало входить в употребление в середине 1960-х годов, но ярко заявило о себе лишь в фундаментальном труде Роберта Вайсса «Одиночество: Опыт эмоциональной и социальной изоляции». Впрочем, изучение этого явления приобрело целенаправленность и строгость только в 1978 году, когда была создана 20-пунктная шкала для измерения субъективного чувства одиночества и социальной изоляции – так называемая шкала одиночества Калифорнийского университета Лос-Анджелеса. Появление этой шкалы позволило упорядочить научные публикации по теме одиночества, а также сделать их сопоставимыми друг с другом.
И все же одиночество по-прежнему остается увертливым понятием. Создав Адама, Бог сказал: «Нехорошо человеку быть одному, в помощь ему сотворю Я того, кто будет ему под стать». Возможно, держа в уме универсальность Книги Бытия, философ Бен Лазар Миюшкович в книге «Одиночество в философии, психологии и литературе» пишет: «Человек всегда и повсюду страдал от чувства острого одиночества».
И все-таки люди по-разному понимают одиночество. Некоторые чувствуют себя одинокими, проведя наедине лишь один вечер; другие же месяцами поддерживают лишь минимальные контакты с окружающими, но при этом не испытывают никаких негативных ощущений. «Некоторые люди могут пребывать в социальной изоляции, но быть довольными минимальными социальными контактами или же попросту предпочитать одиночество», – пишет Джулианна Холт-Ланстад , ведущий автор отчета об одиночестве, опубликованного в журнале «Перспективы психологии» в 2015 году. «Другие же могут быть активно вовлечены в социальную коммуникацию, но всё равно чувствовать себя одинокими».
Несмотря на такие колебания, большинство людей предпочли бы избежать продолжительного одиночества или длительных периодов незваного уединения. Когда же это нежелательное состояние романтизируется и называется «прекрасным», это оборачивается особенно болезненным ударом – как непременно вздрогнул бы недавно уволенный с работы или разведенный человек, если бы ему сказали, что «это к лучшему».
Нет сомнений, что у долгосрочного одиночества есть множество отрицательных последствий: от глубокой депрессии до непоправимого когнитивного ущерба. В исследовании на данную тему Холт-Ланстад собрала данные из целого ряда независимых изысканий, за участниками которых наблюдения велись в среднем на протяжении семи лет. Она обнаружила, что у социально изолированных, одиноких или живущих обособленно людей риск смерти в ходе исследования оказался примерно на 30% выше, чем у людей, поддерживавших «регулярные социальные контакты».
Примечательно, что в идеализации одиночества в искусстве и литературе многое оказывается лишь фасадом. Генри Дэвид Торо восхвалял время, проведенное им в одиночку. «Я нахожу благотворным проводить большую часть времени в одиночестве», – пишет он в книге «Уолден, или Жизнь в лесу» (1854). «Отчего бы мне чувствовать себя одиноким?... Я не более одинок, чем гагара, громко хохочущая на пруду, или сам Уолденский пруд». «Ах! Как романтично быть одиноким!» – такие мысли он стремится вызвать у своего читателя.
Однако же Уолденский пруд располагался в большом парке, в котором часто роились пришедшие на пикник люди, пловцы, любители покататься на коньках, а также поклонники зимней рыбалки. В своей «изоляции» Торо вел активную переписку с Ральфом Уолдо Эмерсоном. Кроме того, не реже раза в неделю Торо обедал со своими друзьями или угощался печеньем, испеченным его матерью. Разумеется, он не был одинок: на самом деле ему редко доводилось оставаться по-настоящему одному.
И всё же несправедливо осуждать Торо – или кого-либо еще, кто флиртует с одиночеством, но избегает подлинного в него погружения. Одиночество может быть жалким состоянием, и люди, соответственно, делают всё, чтобы его избежать. За последние три десятилетия среди американцев наблюдается уменьшение уровня одиночества. Можно предположить, что схожая тенденция присутствует и в других странах первого мира, где всё новые и новые изобретения напрямую направлены на предотвращение одиночества: социальные сети, искусственный интеллект, виртуальная реальность.
«Я ушел в лес потому, что хотел жить разумно, иметь дело лишь с важнейшими фактами жизни и попробовать чему-то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил». - Дэвид Генри Торо.
Расчет таков, что человек всегда может оставаться на связи, но точнее будет сказать, что человек оказывается непрерывно вовлечен в иллюзию дружеского общения при посредничестве смартфона, интернета или, что вполне возможно в будущем, искусственного существа. Но, как показывает Оливия Лэнг в своей книге «Одинокий город» (2016), сами по себе технологии, сулящие нам соединение с окружающими, напротив, отрезают, даже изолируют нас от возможностей наладить настоящие социальные связи.
Одиночество может быть адом – с чего бы нам желать хотя бы какую-то его часть?
Полную версию текста читайте на сайте Concepture.club и на нашем канале в Телеграм
Автор перевода Юрий Волошин