Сегодня нет, наверное, в нашей стране человека, который бы не знал и не любил песни Константина Никольского «Один взгляд назад», «Музыкант», «Мой друг художник и поэт», «О чем поет ночная птица?» Сегодня их поет все страна. Многие из них были любимы вчера, когда Костя выступал в составе ансамбля «Воскресенье». А некоторые из них пелись народом и тогда, когда в середине 70-х Никольский работал в группе «Цветы». Но была еще одна группа, о которой мало кто знает, но с которой и начинается биография Константина Никольского. Это группа «Атланты», появившаяся на свет в далеком уже 1966 году. «Если ты хочешь узнать подробности про «Атлантов», то я познакомлю тебя с Аликом Сикорским, - сказал как-то Никольский, - он тебе все расскажет».
Мы созвонились с АЛИКОМ СИКОРСКИМ, ныне лидером группы «Старая Гвардия», встретились у памятника Тельману близ метро «Аэропорт» и пошли гулять по окрестностям. Алик изредка отвлекался на приветствия проходивших мимо людей - в основном разных известных радиожурналистов, живших в ближних домах, приглашал их на свой концерт, который должен был состояться в ближайшую субботу в «Ритм-энд-блюз-кафе».
«Когда нам было по 15 лет, это был 1966 год, - начал рассказывать Сикорский, - у нас был смешной ансамбль, который назывался «Крестоносцы» и в который как раз Костя и пришел. Мы репетировали тогда на Маяковке, в полуподвале одного маленького дома культуры, и с нами там была еще группа «Русь», с которой мы постоянно играли вместе концерты. А первой песней на русском языке у нас стала песня «О нет, в этом мире ты одна». Откуда она возникла, сказать теперь сложно, то ли мы ее обработали, то ли ее придумал наш гитарист Ваня Лактионов, покойный. Собственно говоря, на его базе мы и возникли, потому что он был сыном известного академика живописи Александра Ивановича Лактионова, жил на Маяковке в доме, где метро, в громадной квартире».
«Там наверняка можно было репетировать?»
«Даже не в этом было дело, а в том, что его старшая сестра жила в Голландии, а впоследствии туда переехал и его старший брат. У него была громадная семья, а поскольку его мать была цыганка, а отец был на ней вторично женат, то у нее были и первые дети, и общие дети, вот как раз от первых детей мы из Голландии и получили, вернее, Ваня получил аппаратуру: великолепные гитары «Фрамус» и «Хоффнер» - в Москве тогда больше ни у кого не было гитар этих фирм, - плюс настоящий усилитель, что тоже было немаловажно, поскольку здесь все было самодельное, все делалось на базе «КИНАПов», и мы все довольно долго были «самоделкиными». И вот таким образом в районе Патриарших прудов появилась наша команда.
Естественно, мы начинали с того, что играли музыку иностранных авторов: «Битлз», «Роллинг Стоунз», Чак Берри, Элвис Пресли. Ваня у нас был профессиональным музыкантом, он занимался у Иванова-Крамского, который был приятелем его отца, а наш бас-гитарист Сережа Извольский учился в музыкальном училище. В общем наступило время, когда музыка начала играть ту же роль, что раньше играла поэзия. И мы тоже влились в общий ряд популяризаторов новой музыкальной волны.
А Костя до поры до времени тихо сидел дома. Мы с ним встретились на вечеринке в писательском доме на Университетском проспекте у кинотеатра «Прогресс». Я играл на пианино «Леди-Мадонну» и понадобился гитарист. Мне сказали: «Тут парень есть, который может подыграть». Я говорю: «Давай, зови!» И пришел парень - и действительно подыграл.
А у нас в ансамбле тогда как раз возник кризис. У нас на ритм-гитаре играл мальчик, что называется из другого класса - он был рабочим: Коля Арсентьев, тихий, спокойный, в очках. Когда мы впервые вышли в большой зал (это было в ДК «Дукат», где выступали в тот раз и Градский, и «Наследники», и «Скифы»), я просто обалдел...»
«ДК «Дукат» в 90-х снесли, а на его месте построили какое-то казино...»
«Я даже не знал об этом. Да, исчезают места наших подвигов молодецких...
...И когда Коля вышел на сцену и увидал громадное количество людей - конца зала не было видно, в темноте терялся народ, - он сказал: «Я играть не буду!» - и ушел. И мы играли без него.
Нам было по 15 лет. Я играл в отцовской белой рубашке с галстуком. Уже тогда на заработанные деньги (я работал курьером в «Литгазете») я купил себе свой собственный первый барабан. Это был настоящий «Премьер», я его купил за 160 рублей в магазине - впоследствии такое было просто фантастикой. Сложно стало купить любой инструмент. И пели мы тогда эту песню «О нет, в этом мире ты одна» - прекрасно она звучала.
А потом, когда на освободившееся место ритм-гитариста пришел Костя, выяснилось, что он умеет все играть именно в новом стиле, то есть в стиле «Роллинг Стоунз», то есть струны подтягивает. Из-за этого, кстати, когда мы уже попали на телевидение в программу «Алло, мы ищем таланты», нам сказали, что так нельзя играть. Кроме того у Кости был высочайший фальцет, он всегда клал мне второй голос сверху - но Масляков нам сказал, что так нельзя петь. Нельзя, значит, делать подтяжки на гитарах и нельзя так высоко вторым голосом петь. Короче говоря, на телевидении нам сказали, что играем мы неплохо, но песни наши никуда не годятся (это те, что сейчас прекрасно ГОДЯТСЯ!), а манера исполнения просто невозможна, и если мы хотим еще раз попасть на телевидение, вот вам телефон молодежного композитора Бинкина, созвонитесь - и он вам даст программу, которую вы выучите, после чего приходите...
А мы к моменту появления в программе «Алло, мы ищем таланты» в Москве были уже очень известные люди. Сейчас такое состояние я давно забыл, а тогда я чувствовал себя королем. Для того, чтобы на нас попасть, люди лезли через заборы, каждый раз все было облеплено так, что «скорые помощи» приезжали на концерты. Вопли, визги, постоянные звонки поклонниц, из-за которых приходилось не подходить к телефону. Да все знают, что такое поклонницы! С одной стороны, все это было, конечно, весело... К счастью, у меня, вернее, у деда с бабкой была на Пахре, в писательском поселке дача, на которой мы большую часть времени и проводили. Зимой там никто из родственников не жил, и мы чувствовали себя вполне независимыми, то есть было место, где порепетировать, а главное - там никто нас не доставал. Там можно было себя спокойно ощущать, и мы с Костей там подолгу торчали».
«А что «Атланты» исполняли?»
«Костин репертуар».
«Какие это уже были песни? «Музыкант»?»
«Нет, «Музыкант» появился чуть позже. Но у нас полно было песен: «Алена», которая была посвящена моей первой жене, «Ты девчонка хорошенькая». А песня «Спокойной ночи, дорогая миледи» и сейчас будет хитом, если ее выпустить. Она была сделана в стиле шансон, такой романс под гитарку, который моментально вышибал слезу, женщинам нравился безумно. У Кости достаточно песен, которые он так и не записал и не выпустил. Еще были песни «Воздушные замки» и «Я думал о многом и разном». Мы спели их на его юбилее в «России». И еще исполнили «Спой, летний дождь», которую в начали 1970-х взяла себе в репертуар певица Гюли Чохели».
«Это были уже «Атланты»?»
«Это давно уже были «Атланты». «Крестоносцы» просуществовали буквально полгода, а потом начались «Атланты».
«Откуда взялось это название?»
«Я тогда, как, впрочем и сейчас, росту был ниже среднего, а Ваня, Изволя и Костя были под два метра. И вот такие три орла впереди стояли, а я сидел за барабанами, за которыми и не было видно, какого я роста. Потом уже Борька Беллау стал играть на клавишах - он тоже был невысоконький».
«Какой был у вас самый запомнившийся концерт?»
«Это - концерт «Атлантов» в школе № 711, что на Кутузовском, где обвалился потолок, когда мы начали играть быструю. Причем нас предупредили: быстрых не играть! А мы начали. И у них обвалился химический кабинет. Концерт остановили, мы вышли на улицу, а там - громадная толпа людей. Просто громадная! Перед школой все запружено! Крики, визги! Передали нам две семиструнки, перестроенные на шестиструнки, и мы с высоких ступеней этой школы запели «Барбару Энн». Народ стал танцевать, просто вакханалия началась, и нам сказали: «Скажите народу, чтобы расходились. Вызвали милицию, и будет плохо». Мы сказали, но тут в воздух полетели наши фотографии. Их сделал наш приятель Леша Кеминов, который вот здесь жил, вон его окна, - Сикорский указал рукой на одно из верхних окон, - он работал на «Маяке» и где-то взял наши фотографии, на которых мы расписались. И эти фотографии он бросил в толпу и там началась страшная давка, как в фильме «Blow Up».
Однажды, когда мы играли в МГИМО, мы получили 150 рублей. Но у нас тогда уже был менеджер - Сережа Лактионов, старший брат Вани, роскошный совершенно человек. Он два раза получил деньги с устроителей вчера. Они настолько перепились, что, заплатив нам деньги в самом начале, когда мы только приехали, забыли, что уже заплатили нам. Когда мы отыграли свою программу, к нам подошел страшно пьяный комсомольский вожак и сказал: «Играйте еще!» Мы говорим: «Да мы уже все отыграли!» - «А если вы не будете играть еще, тогда я вам не заплачу!» Сережа Лактионов это услыхал и говорит: «Мы поиграем!» - и нам: «Ребята, поиграйте!» И мы поиграли еще чуть-чуть, минут 20 или 30, пока они совсем не умерли, тогда они еще заплатили нам. Ну, денег, наверное, ребята не считали. Так мы получили 150 рублей за концерт - это были кошмарные деньги! Я помню, мы обратно ехали на «Икарусе».
«Почему распались «Атланты», коли они были так популярны?»
«Пошли армии. Я тоже отслужил два года, а когда вернулся, то попытался вновь собрать ансамбль, но Костя уже начал работать в «Цветах» у Стаса Намина. Дело в том, что его жизненная ситуация немного отличалась от ситуации моей или, скажем, Алика Микояна, у нас всегда был дом, где можно покушать, где купят штаны, где, в крайнем случае, и пожить можно спокойно. А у Кости такой ситуации, к сожалению, не было. У него только мать была и старший брат и он с раннего возраста должен был сам себе зарабатывать на пропитание. Такая ситуация бывает у многих, и Чаплин половину жизни в нищете жил, и эта ситуация заставляет людей вести себя совершенно определенным образом. Но благодаря тому, что он выдержал все испытания, он в конце концов стал жизненно очень крепким человеком».
Мы еще долго бродили с Аликом вдоль писательского дома, он рассказал еще немало удивительных историй. А на прощанье Сикорский сказал: «В принципе, тогда веселая была жизнь. Мы не сталкивались с властями, несвободы мы не чувствовали. Да, некоторые люди косо смотрели на длинные волосы и на широкие брюки, но это - пустяки. А денег нам даже и на кафе хватало!»
В начале февраля 2019 года Константину Никольскому исполнилось 68 лет. Неужели?!