А ведь ты его любишь – как будто висишь на всех кольях,
зацепившись предсердьем за какой-то особо гадский.
Оттого-то во взгляде фасетчатость насекомья,
оттого любовь – твое-то и всё богатство.
Потому что всякий знает, что каждый тянет
на Голгофу свой крест, но не всякий знает, насколько
ты одно с крестом – и жилами, и костями,
и не бросишь его, себя перед тем не скомкав.
Оттого-то ты любишь его, и твое веселье –
это так, чтоб друзья не шушукались: «Что там с нею?».
И ты варишься, варишься медленной карамелью,
и становишься все обугленней и чернее.
08.02.2008