У К. достаточно много воспоминаний, связанных с 1916 годом и его событиями, особенно, разумеется с Пасхальным Восстанием 24 апреля и его лидерами. Человекоориентированность К. позволяет довольно много нового и интересного узнавать из её воспоминаний, где всем известные исторические личности предстают с неожиданной стороны, какую могла запечатлеть только К. О своих друзьях (а именно так отзывается об упоминаемых лидерах Пасхального Восстания К.) автор пишет с неизменной любовью, с полным сочувствием и с не скрываемой завистью к их судьбе.
К сожалению, трудно судить каковы роль и место К. в действиях, разворачивавшихся в апреле 1916 года, однако, если верить самой К. Хеллен, то незадолго до начала Восстания нечто снова отвлекло её на поиски, и она покинула столицу. Известия о Восстании и казни его лидеров, насколько даёт понять сама К. застали её врасплох, уже по возвращении в Дублин в районе 5х (?) чисел мая. Своё отсутствие в столице во время Восстания К. переносит крайне болезненно и тяжело, вменяя себе в вину то, что не была «там, где должна была быть» и с теми, с кем должна была быть рядом. С виной за своё отсутствие переплетаются все её строчки, посвящённые событиям этого года. И именно в эти моменты, когда речь заходит о Пасхе 1916 года как никогда и нигде можно увидеть яростную К. Яростную до истины, яростную в своей патетической любви и отстаивании чести и памяти тех, кто ей дорог. Это вечно живая, вечно болезненная тема для К.
Безусловно, 1916 год – одна из ключевых точек не только в Ирландской истории, но и в истории жизни К., в её творчестве. Эта дата вполне характерно отличает творчество К. Хеллен «до» и «после» неё. К воспоминаниям о потерянных сокровищах (людях, своих друзьях) автор возвращается с маниакальной регулярностью, демонстрируя широкий спектр эмоций от светлой грусти до фанатического патриотизма, посвящённого их общей и верной любви - Ирландии.
По текстам К., будь то дневники, или воспоминания, или эссе невозможно определить насколько тесные отношения связывали её с каждым из упоминаемых лидеров Пасхального Восстания, особенно, если помнить, что К. вполне характерно называет другом любого человека, кто близок ей по духу, вне зависимости от того, знакомы они или нет. Тем не менее, её воспоминания о всем известных личностях наполнены глубоким пониманием человеческого сердца, его страхов, надежд и стремлений. Прежде всего человеческого, К. ценит – человека.
Для К. Хеллен характерно не упоминать имён в своём творчестве и даже в дневниках, оставляя всех за масками авторских прозвищ или сокращений, однако, образы, которые живописует К. узнаваемы и без имён. Единственное, что, как сама отмечает К. могло бы послужить связующим (и определяющим) звеном во всех её дружеских историях мог быть чай. Её фирменный клеверный чай со сливками и с сахаром.