С первых же дней войны по дипломатическим каналам руководство Рейха пыталось получить информацию о том, намерено ли советское правительство направлять войска в зону своих интересов, и если намеренно, то когда именно. Однако Москва очевидно тянула время до того момента, когда Польша не будет фактически разгромлена.
11 сентября Белорусский и Киевский особые военные округа (ОВО) получили приказ сформировать для действий на территории восточных регионов Польской республики, соответственно, Белорусский и Украинский фронты. 14 сентября БОВО и КОВО получили директивы народного комиссара обороны К.Е. Ворошилова и начальника генштаба РРКА Б.В. Шапошникова «О начале наступлений против Польши». Этим документом определялась общая глубина и последовательность продвижения советских войск, взаимодействие между соединениями. Время начала операции было назначено на раннее утро 17 сентября.
Пунктом 2 оговаривалось, что «действия групп должны быть быстры и решительны, поэтому они не должны ввязываться во фронтальные бои на укрепленных позициях противника, а, оставляя заслоны с фронта, обходить фланги и заходить в тыл, продолжая выполнять поставленную задачу». Особо оговаривался вопрос снабжения войск, и прописывалось жесткое требование не допускать «никаких реквизиций и самовольных заготовок продовольствия и фуража в занятых районах».
Дальнейшие события развивались в соответствии с этим документом. Более того, после начала советского наступления и получения соответствующей официальной ноты польское командование приказало своим войскам не атаковать части Красной армии, а отступать в сторону нейтральных стран и сопротивляться лишь попытками разоружить или остановить продвижение. Командир польского гарнизона в Луцке бригадный генерал П.Скуратович так описывал характер советского наступления: «Большевики едут с открытыми люками танков, улыбаются и машут шлемами».
Франция и Великобритания, которые после нападения на Польшу объявили Германии войну, в отношении СССР никаких враждебных действий не предпринимали. 1 октября У.Черчилль (на тот момент Первый лорд Адмиралтейства) выступил с речью о международной обстановке по итогам первого месяца войны. В своем выступлении он констатировал: «то, что русские армии должны были встать на этой линии, было совершенно необходимо для обеспечения безопасности России от нацистской угрозы».
Уже 19 сентября в районе Львова произошли столкновения передовых советских и германских частей. Дабы избежать в дальнейшем подобных инцидентов стороны развернули активные контакты. В результате была согласована демаркационная линия, за пределы которой должны были отступить ушедшие далеко на восток немецкие части, а советские войска приостанавливали наступление. Это решение крайне негативно было воспринято в немецких войсках. Процедура передачи населенных пунктов занятых немцам красной армии (в частности г. Брест) породила популярный в миф о «совместном параде победы нацистов и коммунистов».
В результате Польского похода РККА Советский союз получил территорию площадью почти 200 км2 с населением около 13 млн. человек. Раздел территорий Польской республики был закреплен договором о дружбе и границах между СССР и Германией подписанный 28 сентября. В тот же день советские войска получили приказ о завершении операции. Безвозвратные потери Красной армии в польской кампании в общей сложности составили по разным оценкам от 737 до 1475 человек.
Присоединение новых территорий было закреплено обращением специально избранного Народного собрания к Верховным советам СССР соответствующих и союзных республик.
Особого внимания заслуживают идеологемы, которыми советское политическое руководство и военное командование обосновывало свои действия, как перед международным сообществом, так и перед собственными гражданами.
На первой полосе «Правды» за 14 сентября была опубликована статья за подписью начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) А.А.Жданова «О внутренних причинах военного поражения Польши». В качестве главной причины внутренней слабости назывались межнациональные отношения — дискриминация всех нетитульных наций, прежде всего украинцев и белорусов, игнорирование «многонационального» характера польского государства, отсутствия в нем «уз дружбы и равенства» между народами. Интересно, что излюбленная советской пропагандой социально-экономическая проблематика — несправедливость капиталистического общества, присущие ему «объективные противоречия» вообще не упоминались.
В ноте советского правительства, которая была вручена польскому послу утром 17 сентября акценты были расставлены несколько иначе. В первую очередь говорилось о том, что коллапс польской государственности чреват потенциальными угрозами для безопасности СССР. И лишь затем речь шла о необходимости защитить от его негативных последствий украинское и белорусское население.
«Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили своё действие договоры, заключённые между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам, а также к беззащитному положению украинского и белорусского населения. Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Белоруссии, Западной Украины».
Глядя из 2018 г. эти формулировки кажутся удивительно актуальными, если слово Польша поменять на слово Украина. Здесь и бегство из столицы правительства, и коллапс государства, аннулирующий прежние договоренности, и превращение страны в неконтролируемый источник угроз и, наконец, необходимость защиты единокровного населения. В 2014 г. многие из этих тезисов звучали в России по отношению к постмайданной Украине, однако такой четкой и последовательной оценки событий на столь высоком уровне дано не было. Между тем, в 1939 г. эти аргументы Москвы были хотя и без энтузиазма, но с пониманием восприняты международным сообществом.
В тот же день с радиообращением к гражданам СССР выступил и председатель СНК В.М. Молотов который воспроизвел ту же аргументацию и риторику: польское государство неожиданно для всех рухнуло, это создает угрозы, как Советскому Союзу, так и единокровному украинскому и белорусскому населению.
Интересно, что особое место в этом заявлении отводилось реакции советских граждан на угрозу новой войны: «среди наших граждан наметилось стремление накопить побольше продовольствия и других товаров из опасения, что будет введена карточная система в области снабжения. Правительство считает нужным заявить, что оно не намерено вводить карточной системы на продукты и промтовары, даже, если вызванные внешними событиями государственные меры затянутся на некоторое время. Боюсь, что от чрезмерных закупок продовольствия и товаров пострадают лишь те, кто будет этим заниматься и накоплять ненужные запасы, подвергая их опасности порчи».
А вот риторика, используемая в войсках, уже больше напоминала традиционную советскую революционную риторику. 16 сентября военным советом Белорусского фронта был издан приказ №005 «О целях вступления красной армии на территорию Западной Белоруссии» в котором сообщалось следующее:
«Правители панской Польши бросили теперь наших белорусских и украинских братьев в мясорубку второй империалистической войны. Национальный гнет и порабощение трудящихся привели Польшу к военному разгрому. Перед угнетенными народами Польши встала угроза полного разорения и избиения со стороны врагов.
В Западной Украине и Белоруссии развертывается революционное движение. Начались выступления и восстания белорусского и украинского крестьянства в Польше. Рабочий класс и крестьянство Польши объединяют свои силы, чтобы свернуть шею своим кровавым угнетателям».
В условиях назревающей мировой войны советское руководство в 1939 — 1940 гг. стремилось отодвинуть государственную границу как можно дальше на запад, увеличивая глубину собственной обороны и занимая стратегически более выгодные позиции. Для этого Советскому Союзу требовалось фактически пересмотреть границы сложившиеся в регионе в результате поражения России в Первой мировой войне и последовавших за ней вооруженных конфликтах.
Кроме того, учитывая тесное взаимодействие германских спецслужб с украинскими националистами, (отряды которых приняли участие во вторжении в Польшу 1 сентября 1939 г.) существовала опасность создания на территории Восточной Польши украинского марионеточного государства, подконтрольного Рейху и враждебного СССР.
При этом если Российская Империя рассчитывала по итогам Первой мировой войны присоединить территории Галичины в виде нескольких новых губерний, то Советский Союз действовал в рамках проводившейся им на территории России национальной политики. Поэтому новые территории были закреплены за БССР и УССР, а так же Литвой, которая, вскоре стала советской республикой.
Фактически был реализован т.н. Акт Злуки, т.е. объединения Западноукраинской и Украинской народных республик подписанный в 1919 г. Все земли, на которые претендовали два этих недолговечных государственных образования были объединены в 1939 г. в едином украинском национальном государстве, которое, согласно конституции 1936 г. (ст. 17), было наделено правом свободного выхода из состава советской федерации.
Этим правом Украина воспользовалась в 1991 г. сменив форму правления и экономическую модель, но сохранив свои границы. Политическим локомотивом обретения независимости стали регионы, присоединенные в 1939 г. — прежде всего Галиция. Именно на них могла опереться партийно-хозяйственная номенклатура УССР в своем стремлении к получению всей полноты власти на подведомственной ей территории, без необходимости оглядываться на Москву, делиться с ней полномочиями и активами.
При этом политические издержки событий 1939 г. (раздел суверенной Польши, сотрудничество с Германским рейхом) возлагаются на Российскую Федерацию, как правопреемницу СССР, а территориальные приобретения остаются за странами к ней враждебными, такими как Украина и Литва.
Читать далее