Прогулки с черным археологом по обломкам литературной Одессы. В детстве чуть ли ни каждый мальчишка мечтает найти клад. Кажется, что стоит в любом месте начать копать яму и через некоторое время лопата глухо ударит по крышке старинного сундука полного золотых пиастров. Но годы идут, и ты понимаешь, что далеко не под каждым деревом закопано сокровище. Но есть люди, для которых поиск сокровищ стал профессией. Они крайне неохотно афишируют свою деятельность. Еще бы! Их деятельность чаще всего переходит вне закона, а самые крупные и ценные находки могут принести не барыш, а немалый тюремный срок. Эти люди, которых с легкой руки журналистов называют «черными археологами», мало кого пускают в свою среду, но мне все же удалось не только познакомиться с ними, но и сходить с ними «на дело».
Все началось вполне безобидно. Школьный товарищ, проживающий ныне в Штатах, попросил найти книжку "Уравнение с одним неизвестным".
-Ты что увлекся математикой? – спросил я.
-Тебе как одесситу стыдно не знать, что это книжка рассказов Веры Инбер, - засмеялся товарищ.
Книжку, оказалось, найти не просто. И не, потому что она вышла в далеком 1926 году. Издательство "Земля и фабрика" выпустило эту книгу приличным для того времени тиражом в 5000 экземпляров, но книга сразу же после выхода была запрещена. Я думаю, что сейчас после изъятий и конфискаций уцелело меньше сотни, а скорее всего несколько десятков этих книжек с сочной прозой, сдобренной тонким одесским юмором. Причиной был рассказ “Клопомор”. Что ж за крамола была в повествовании о быте коммуналки 20-х годов? Я начал искать все, что связано с жизнью Инбер в Одессе…. Не думал я, что эти литературные изыскания вскоре заставят меня связаться с сомнительными личностями, балансировать на грани закона, а может быть и переступить эту грань.
Старый дом. Да, собственно говоря, дома уже и нет. От трехэтажного здания остался только каркас, скелет. Нет ни межэтажных перекрытий, ни крыши. Но даже стены с пустыми проемами поражают вывереностью форм и благородством пропорций. Дом похож на старого аристократа. Он даже в самом безнадежном положении умудряется сохранять строгую осанку и прекрасные манеры. Прости, дом, но мы пришли тебя грабить…
Считается, что чёрная археология наносит непоправимый вред научным исследованиям. Наверно это так и есть, но что мы знаем об этих людях? Они редко подпускают к себе чужих. Можно много лет общаться с человеком, вместе праздновать, водить детей в школу, бегать на стадионе по утрам и не знать о нем главное. То, каким своеобразным методом он зарабатывает деньги, то, о чем знают лишь несколько посвященных.
Василия Н. я знал давно. Время от времени он приносил знакомым коллекционерам поразительные предметы. То миниатюрную керосиновую лампу, величиной с небольшую грушу и явно старинную. То горсть древнеримских монет. То пачку почетных грамот, подписанных Ворошиловым. Происхождение этих раритетов было темно и загадочно - рассказывать он ничего не хотел. Но мне повезло. К Василию пришел приятель, который возбужденно шептал о каком-то заброшенном доме. Мельком я услышал адрес и понял что это мой шанс.
-Иду с вами, - заявил я.
Василий лишь презрительно хмыкнул и отвернулся.
Я достал из кармана серебряную старую монету. Это был немецкий талер хотя из-за мелких царапин и потертости монета стоила не так уж много, но она мне очень нравилась. Нравилась она и Василию. Я легонько постучал талером по столу. Василий увидел монету и в глазах у него мелькнул огонек.
-Лови!- щелчком закрутив, монету я подкинул ее вверх.
Василий поймал и недоверчиво глянул на меня.
-Хотелось бы что-то и сфотографировать, - сказал я.
-Надеюсь ты не сразу понесешь фотки в милицию, - проворчал Василий, чисто для проформы, он то знал, что для украинского суда фотографии практически ничего не значат.
Единственное условие, которое мне поставили, состояло в том, чтобы лица крупным планом не снимались.
Мы шли, чтобы обследовать дом. Вообще-то "черные археологи", обследующие дома, называют себя "чердачниками". Видимо потому, что самые ценные находки в домах бывают на чердаках.
-В подвалах интересных находок меньше - бумага плесневеет, металлические вещи окисляются, - сказал по пути мне Василий.
Специализаций у "черных археологов" множество. Это и "домушники" - те, что ходят по квартирам и выпрашивают у старушек старинные вещицы.
-А ты тоже можешь войдя в чужую квартиру сразу сказать где стоит искать? – спросил я недоверчиво.
-Проще, простого.
-Как?
-Первое – подоконники. Там прячут ценности чаще всего. Их легко сделать выдвижными и их как мебель не увезут из квартиры.
-А в стенах как искать? Простучать все стены, это ж на год работы,- сказал я окидывая взглядом огромное здание.
-Пятна, - коротко бросил Василий.
-Какие пятна?
-Голубоватые или зеленоватые пятна. Ты химию в школе учил?
-Да.
-Значит знаешь как выглядит медный купорос?
В ответ я кивнул.
-Дело в том, что медь, которая обязательно входит в состав и золотых и серебряных монет, окисляясь и проникая через микроскопические поры, оставляет на стенах весьма характерные следы. Так что кому-то пятно на стене предвестник затрат на ремонт, а для меня - весть о добычи.
Василий хотел выглядеть покруче, хотя был по сути типичным "чердачником". Конечно, он вряд ли бы устоял, если б встретилась добыча покрупнее. Но это совсем как у лисицы, для которой основной пищей являются мышки-полевки, а домашняя курочка - это редкое изысканное лакомство. А в целом лиса хоть и хищник, а животное полезное. Василий приятно удивлял меня знанием истории и охотился он на то, что в скором времени сгинет под ножом бульдозера.
Есть среди "черных археологов" и подводники, и диггеры - специалисты по подземельям. Но самые известные - это "полевики". Или как они себя чаще называют "копатели". Эти - сродни волкам, вот они то и наносят историческим ценностям непоправимый вред. Нравы у них крутые. Из оружия они предпочитают гладкоствольные ружья. Выстрел из такого оружия нельзя идентифицировать. По этому доказать кто именно стрелял невозможно. Именно среди них встречаются такие "тигры", для которых парочку-другую археологов завалить, чтобы завладеть находками, одно удовольствие. Но такие сейчас почти все вывелись и современные "копатели " предпочитают работать скрытно.
Дом, который мы обследовали, не простой, он связан с именем Веры Инбер. Здесь была книжная фабрика, хозяином которой был ее отец, и на доме когда-то висела мемориальная доска:
В этом доме в 1914-1916 и 1920-1922 Жила русская советская писательница Вера Михайловна ИНБЕР 1890 - 1972
Таблички давно уже нет, да и от дома мало что осталось. На месте дома предполагалось построить шестнадцатиэтажку.
Я с сомнением оглядываю полуразрушенное строение.
- Что здесь можно найти?- с сомнением спросил я.
- Это, смотря как искать, - ответил Василий.
Он был прав.
-На чердаке винтовка или кортик, положенные на балку десятки лет назад сохраняются в отличном состоянии. Снизу их не увидишь, - сказал он, поднимаясь по полуразрушенной лестнице.
Я окинул взглядом чердак и вопросительно глянул на Василия.
-В песчаную засыпку вдоль стен и несущих конструкций закапывали, деньги, иконы и награды. Прятали, кто как мог. Сейчас при ремонте старых зданий эти вещи иногда находят. Бывает, вместе со строительным мусором их вывозят на свалку, не подозревая об их присутствии и истинной ценности.
Для начала мы обследовали стены. Простукали их в подозрительных местах. Кое-где даже вынули те из камней, которые не прочно держались в кладке. Кусками поволоки как щупами тыкали вдоль стен, пытаясь обнаружить полости. Обследовали сохранившиеся остатки крыши и чердака. Инструментов для этого почти не использовали. Лопату Вася принципиально не взял, с ней, как он заметил, "легче всего спалиться". Зато нож у него был на славу: с множеством инструментов и даже с плоскогубцами. Еще - сильная лупа, фонарик, магнит, веревка. Магнит в этом деле вещь незаменимая. Он позволял извлечь металлические предметы из самых труднодоступных мест и цеплял, так что оторвать его можно было с большим трудом. Такой сверхсильный магнит служил когда-то деталью винчестера для компьютера.
Нам никто не мешал, разве что время от времени появлялись вездесущие одесские мальчишки. Но, несмотря на длительные поиски, результаты были весьма скудны. Кирпичи с клеймами, на которых можно было разобрать надписи фамилий производителей, оканчивающихся на "ять". Под ногами похрустывала знаменитая красная марсельская черепица.
- До революции в Одессе ею было покрыто множество домов. Из Одессы в Марсель шли суда груженые хлебом, обратно их грузили вином и марсельской черепицей, - произнес Василий с видом знатока.
Не удивительно, что Одесса как по архитектуре, так и по внешнему виду больше напоминает европейский город. Нам удалось обнаружить большие куски черепицы, и не только с французскими, но и с русскими надписями. Еще мы нашли с десяток металлических предметов - кованых гвоздей, пуговиц, запчастей неизвестного назначения и прочей дребедени. Больше повезло при обследовании подвала. Подвал сохранился гораздо лучше - там даже устроили свою стоянку "бомжи". Их обиталище напоминало стоянку древнего человека. Самих хозяев не застали. Да мы и не очень-то стремились к знакомству. Там внизу мы обнаружили старые мотоциклетные очки. Возможно, в таких очках совершал свои подвиги знаменитый одесский авиатор Уточкин. Потом нашли старую книжку. Она была без начала и конца, но неуловимо пахла духами. Сразу вспомнились ранние стихи Инбер. Их редко публикуют. Вообще-то, в молодости распевая разухабистую "Девушку из Нагасаки" я и не знал, что их автор, правда уже за другие произведения, станет лауреатом Сталинской премии.
В подвале мы обнаружили и несколько старинных литографических плит. Оно и понятно ведь издательство, которым руководил отец Веры Инбер, издавало научно-популярные книги. А какая же научно-популярная книга без рисунков? Но я даже не подозревал, что плиты такие массивные и тяжеленные. Хотя если бы среди них попались те плиты на которых печатались в 1917 году знаменитые одесские деньги, то любой бы из нас обрадовался подобному раритету не меньше чем находке золота. Но, увы, не случилось…
Я присел отдохнуть, а Василий отправился бродить по зданию с целью найти в каком-либо месте стену с сохранившимися обоями.
-При наклейке обоев часто как подложку использовали старые газеты, бланки, накладные, представляющее в наше время ценность. Хотя их реставрация и трудна, но игра стоит свеч. Таким образом, я нашел как-то несколько листов со старинными акцизными марками, - похвастался Василий.
Обоев он не нашел, но один из участков сохранившегося пола чем-то привлек его внимание. Он направил луч фонаря в большую щель и я тоже увидел, что под половицей что-то лежит. Мое сердце учащенно забилось, и я понял, что должно быть испытывал Говард Картер, открывая гробницу Тутанхамона. Именно ради таких мгновений и затевается все это криминальное мероприятие.
Подчеркивая важность момента, Василий сел и закурил. Потом тщательно затоптал окурок и отодрал в половицу. Там лежала старая папка.
-Бери, - царственным жестом Вася передал папку мне.
Развязав тесемки, я испытал легкое разочарование. В папке лежали лишь старые порванные фотографии.
-Наверное, при обыске спрятали, - предположил Василий.
Мы сложили из кусочков фотографию, на которой было изображено несколько детей.
-Может быть, эта девочка на фотографии - Вера? - предположил я.
- А может вот этот мальчишка - Лева Троцкий? - ответил Василий.
Я подумал, что он шутит. Но нет, он был серьезен. Ведь Лев Троцкий был двоюродным братом матери Веры и жил у них в доме, был хорошим учеником и исправно посещал находившееся неподалеку училище Святого Павла. Он был на одиннадцать лет старше Веры. "К сожалению, двоюродный" - говорила Вера после революции. После высылки Троцкого эта фраза звучала: "к счастью, двоюродный".
Литографические плиты передали музею Паустовского. Он рядом на улице Черноморской. Там же оказалась и мемориальная доска с "дома Веры Инбер". А кто действительно изображен на фотографии так и осталось загадкой.
В литературной энциклопедии вышедшей в 1930 году я нашел статью о Вере Инбер. Статья больше напоминает донос в ГПУ. Оно и понятно. Ведь в 1929 году Троцкий в последний раз был в Одессе. Его посадили на пароход с символичным названием "Ильич" и выслали из страны.
«Социалистическое будущее Инбер рисует «идиллическим» и «уютным»». - написано в литературной энциклопедии.
По-моему Вера Михайловна была слишком оптимистична. Идиллического и уютного будущего из советского строя не получилось.
Книжка "Уравнение с одним неизвестным" так и не переиздавалась. И всего лишь из-за того, что в комнатке одной из героинь - Лели Велиховой висел портрет товарища Л.Б.Каменева, под „добродушно-лукавым взором“ которого проходит жизнь девушки. Совет будущим писателям - не надо на стены героини рассказа вешать портрет врага народа. Этого вам могут не простить.
От дома, в котором жила Вера Инбер, сегодня уже ничего не осталось. Вместо него стоит большой современный дом. Но есть еще люди, которые помнят, странные истории, связанные с этим домом. По этому я вовсе не удивлюсь, если иногда в ночном сумраке в коридорах новостройки будут слышны легкие трели давних стихов Верочки Инбер, а в утреннем тумане мелькнет тень пожилого мужчины с бородкой-клинышком. Оно и понятно, ведь здесь, на берегу моря прошли их лучшие годы.
Вера Михайловна Инбер (28 июня (10 июля) 1890, Одесса - 11 ноября 1972, Москва) - русская советская поэтесса и прозаик. Отец Веры Инбер, Моисей Шпенцер, был владельцем научного издательства "Математика". Мать её, Ирма Бронштейн, была учительницей русского языка и литературы и двоюродной сестрой Льва Троцкого. Инбер краткое время посещала историко-филологический факультет на Одесских Высших женских курсах. Первая публикация появилась в одесских газетах в 1910 году ("Севильские дамы"). Из моей книги "Орден Черного копателя"
