- Сейчас мне 42 года, на кладбище пришел 18 лет назад. Образование – неоконченное высшее, работал слесарем, потом уволился и искал работу. Увидел объявление, позвонил, приехал, так и остался трудиться на кладбище. Оно тогда только пару лет как открылось – на окраине, на выезде из города. Виды тут и сейчас такие, ничего не изменилось: бетонный забор, неподалеку частные домики, а на горизонте возвышаются высотки.
- Я вешу 60 килограммов при росте 170, толще не становлюсь.
- Не могу пить и работать одновременно.
Вышел из печати свежий номер Men's Health Russia, одна из моих заметок - там о работе копателя могил Егора Борисова. «Пьяный и слабый долго такую работу не выдержит» – в свежем номере мы развенчиваем мифы о копателях могил. Егор Борисов уже 18 лет трудится в Омске на кладбище и вот его искренний рассказ об этой работе (полная версия – в печати).
Сейчас мне 42 года, на кладбище пришел 18 лет назад. Образование – неоконченное высшее, работал слесарем, потом уволился и искал работу. Увидел объявление, позвонил, приехал, так и остался трудиться на кладбище. Оно тогда только пару лет как открылось – на окраине, на выезде из города. Виды тут и сейчас такие, ничего не изменилось: бетонный забор, неподалеку частные домики, а на горизонте возвышаются высотки.
Что мне нужно делать каждый день? Вот мое рабочее место: квадрат земли, который должен стать ямой для гроба. Стандартные размеры ямы вот такие: длина — 200, ширина вверху — 80 (а в ногах 50), глубина — 150 сантиметров. Бывает, что гробы нестандартные (например, роскошные, элитные, на нашем сленге такой называется «спец»), тогда объем работы больше. Обычная яма — это два кубических метра грунта, которые нужно кидать лопатой вверх и в сторону. Но чтобы землю кидать, нужно ее сначала взрыхлить, а зимой это особенно сложно. В снежное время еще нужно площадку от снега очистить, а там бывает и по пояс сугробы – тоже та еще работка. Вдвоём, конечно, трудиться веселее, одному не так, ну тогда термос с чаем с собой возьмёшь – и как-то уже поприятнее.
Я вешу 60 килограммов при росте 170, толще не становлюсь.
Когда я начинал, в начале двухтысячных годов работы было очень много. В день тогда случалось до 40 похорон. Тогда своей смертью умирало мало, чаще кто-то сгорал, разбивался на машине или спивался. Зимой, кстати, почему-то традиционно умирало больше. Может, мрачный и темный сезон как-то так на людей действует?
Кстати, зайди на любое кладбище и погляди даты, кто умирает? Молодых много, 40-50-60, до пенсии люди не доживают. Вот тебе и статистика – реальная, а не та, которая по телевизору.
Сейчас кладбище уже не такое оживленное, а в начале, нас, землекопов, здесь работало человек 35. При этом текучка большая: кто-нибудь придет, попробует, а на следующий день его уже след простыл. Может, денег мало, а может работа тяжелая. В среднем возраст мужчин-землекопов – от 20 до 50, есть, впрочем, и пара пенсионеров за 60: копают, кстати, наравне со всеми.
Не могу пить и работать одновременно.
Кто-то, конечно, умудрялся пить и работать. Устоять не все могут: десятки похорон в день, родственники зовут выпить. Но чаще ты не алкоголя, а воды просишь. Родственники в шубы стоят кутаются, а ты воду в -20 взахлеб пьешь – они не понимают. А что тут не понимать? Работаешь, потеешь, спина и голова – все в инее или ледяной корке, жажда мучит, жуть, а воды взять негде, тут не до водки. В глазах простого обывателя, наш труд – низкооплачиваемый, неквалифицированный, ну для опустившихся пьяниц. Это стереотип. Пьяный и слабый долго такую работу не выдержит. Бывало раньше позовут помочь, выйдешь, идешь с клиентом и в разговоре: «О, а вы нестарый, не запитый, как удивительно!».
Если касаться не физиологии, а психологии, то к обстановке, конечно, адаптируешься. Хотя, когда родственники сильно плачут, это давит, полностью, несмотря на мой стаж работы, от этого все равно отвлечься не получается. Важный момент, который я понял, работая здесь: дети умирать не должны, это неправильно, противоестественно. Детские могилы я не копаю, такой принцип. Отказываться у нас никто не запрещает — не хочешь, найдутся другие землекопы на это дело.
Как я отношусь к своей работе? К смерти я не причастен – я помогаю достойно человеку покинуть этот мир, честно копаю ямы. Бессмертия нет, все умрут, никто вечно не живет – в этом, по-моему, есть большая справедливость. А вот что, мне кажется, очень важно: как ты жизнь прожил и каким потом останешься в памяти других людей".
Специально для Men's Health Russia. Другие материалы можно найти в свежем, мартовском номере журнала.
Zorkinadventures. Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить свежие публикации!