Помните анекдот про „встречаются-встречаются, а пожениться не могут”? Так и тут. Два месяца Лукашенко и Путин, скажем так, плотно общаются, но договориться про взаимоудовлетворяющую глубину интеграции никак не могут.
Вот и сейчас, согласно источникам телеканала „Дождь”, одной из главных тем послания Путина Федеральному собранию должны были стать отношения с Беларусью - наравне с темами космоса, Арктики и Курил. Но как-то не срослось: пару предложений про то, что Кремль выступает за более тесную координацию с Минском в сфере внешней политики и экономики - про это мы слышали и раньше.
То есть по существу-то сказать и нечего. И это радует. Держим пальцы, что действительно ни про что не договорились.
Другое дело, что от любви, как известно, до ненависти - не так и далеко. Вот пример. Ещё полторы недели назад посол РФ в Беларуси Михаил Бабич в интервью RT разъяснил, в чём, на его взгляд, разница между мягкой беларусизацией и дерусификацией. Мол, официальный Минск начал политику этой самой „мягкой беларусизации” - чего теперь от всего этого ожидать? Так вот „изучение родного языка, родной истории, родной культуры, традиций своего народа - это даже не право, а обязанность любого народа, который не хочет утратить свою идентичность”, - озвучил очевидное Бабич. То есть вроде всё хорошо. Но! Оказывается, очень тонкая грань между этой самой „обязанностью любого народа” и дерусификацией, то есть вытеснением русскоязычного населения, русского языка и русскоязычной культуры из различных сфер и прочего „чемодан-вокзал-Россия”. Такой, знаете, лёгкий намёк на то, что это вот сейчас, как признаётся Бабич, в Беларуси „бережное отношение к русскому языку, никто на него не посягает, наоборот создаются условия для его развития”. Но один неверный шаг официального Минска - и вместо„мягкой беларусизации” Кремль может найти и ущемление русского языка в Беларуси. Грань ведь тонкая, сами понимаете…
Слушайте, ну давайте посчитаем вместе на пальцах. В последнем отчёте Информационно-аналитического центра при администрации Лукашенко социологи утверждают, что беларуский язык практически мёртв: граждане страны пользуются им крайне редко - около 3-х процентов респондентов. Лидирующие позиции - у русского языка, который, согласно исследованию, используют от 49-ми до 78-ми процентов беларусов. Проще говоря, если российская пропаганда и будет искать притеснителей русского языка в Беларуси, то будет вынуждена делать это среди… самых что ни есть русскоязычных беларусов.
Дальше - о „мягкой беларусизации”. Всего 10 лет назад, согласно данным переписи населения страны, по-беларусски разговаривали (по крайней мере, дома с близкими) 23 процента беларусов. То есть за 10 лет русификация практически добила наш национальныя язык. Было 23, осталось 3 - как вам такая „мягкая беларусизация”?
Дальше. В Беларуси нет (от слова „совсем нет”) ни одного беларускоязычного университета - лишь отдельные дисциплины на отдельных факультетах. Практически нет беларускоязычных детских садов и школ - лишь редкие отдельные группы и классы, юные посетители которых не имеют абсолютно никаких шансов в общем русскоязычном потоке.
Теперь о тонкой грани. Представте себе любой беларуский город. Например в нём 50 школ, все русскоязычные. Как вы думаете, что должно произойти, чтобы в школьном образовании в этом городе случилось возрождение беларуского языка и утверждение реальное равноправие его с русским? Вариантов - два.
Можно достроить ещё 50 школ, все беларускоязычные - пожалуйста, школ поровну, равноправие. Но этот вариант - не реальный: зачем городу 100 школ, если школьников есть лишь на 50, и за какие деньги столько школ ещё строить? И это - один город. А в масштабе всей страны?
Второй вариант (единственный реальный) - перевести половину школ на беларуский язык. 25 русскоязычных и 25 беларускоязычных - пожалуйста, поровну, вот оно, равенство.
Но только что тогда насчёт тонкой грани, про которую так разглагольствовал посол в погонах Михаил Бабич?
Так вот. Возрождение и развитие беларуского языка в сегодняшних реалиях Беларуси невозможно без ущемления русскоязычного пространства.
Рано или поздно, но русскому языку придётся потесниться и уступить часть пространства беларускому языку. Это - обязательное условие спасения последнего. Когда онкология пожирает организм, все усилия врачей идут на борьбу с раковыми клетками, а не на обеспечение равенства для них со здоровыми клетками. Спасти что- или кого-либо можно, лишь придав объекту спасения максимальный приоритет.
А поэтому только тогда, когда хотя бы половина университетов, школ и детсадов в Беларуси будет беларускоязычная, когда в больницах можно будет взять справку и на беларуском языке, а коммунальщики будут присылать беларускоязычные „жировки”, и, в конце-то концов, когда презервативы или анальгин будут продаваться и с беларускоязычными надписями на упаковке - то есть тогда, когда в Беларуси действительно можно будет комфортно прожить, зная ТОЛЬКО беларуский язык - вот тогда мы действительно сможем говорить о реальном языковом равноправии и беречь от какого-либо ущемления русскоязычных граждан страны.
А до тех пор придётся подвинуться.