Уже несколько дней российское информационное пространство взволновано фейковой новостью об открытии Музея русского горя на месте Литературно-мемориального музея Ф.М. Решетникова в Литературном квартале. Редкое СМИ внимательно вчиталось в текст, опубликованный на нашем сайте, где написано, что речь идет об идее, одном из вариантов концепции развития учреждения.
Мы вдохновились интересом к судьбе музея и обсудили с первым заместителем начальника Управления культуры Администрации города Екатеринбурга Еленой Трофимовой, а также с руководством и сотрудниками Объединенного музея писателей Урала контекст, в котором замысел созрел, и вероятные причины ажиотажа вокруг него.
– Елена Евгеньевна, шум вокруг идеи переименования музея отодвинул на второй план контекст, в котором она родилась, а именно обсуждаемую концепцию развития Объединенного музея писателей Урала. Какую цель преследует практика обсуждения и презентации концепций учреждений, насколько она вписана в стратегию развития города Екатеринбурга?
– Вопрос концепции – вопрос идеологический и очень важный для современного этапа развития наших учреждений. Почему этот этап важен? Во-первых, мы все готовимся к 300-летию города Екатеринбурга. Соответственно, у нас есть четыре года для того, чтобы поработать со сферой культуры на предмет осмысления истории города, его настоящего и будущего. Поскольку мы обладаем ресурсами, которые именуются сферой культуры, мы с этими ресурсами и работаем. Культура – символ цивилизации и развития человечества. Поэтому для города Екатеринбурга культура является концептуальным ядром, собирателем смыслов, выстраивающим отношения между людьми, между человеком и институцией, между разными институциями, между символами и горожанами. И для того, чтобы путь к 300-летию был не просто дорогой улучшения инфраструктуры – появления новых институций, материально-технического усовершенствования, нам необходимо заняться инвентаризацией смыслов, а в случае необходимости – их обновлением.
На внимании к концепциям развития учреждений культуры строится стратегия развития города Екатеринбурга. Долгосрочные планы музеев, театров, библиотек, детских школы искусств и культурно-досуговых учреждений были положены в основу первого стратегического плана в 2003 году. Их анализировали при актуализации плана в 2010 году. В 2019-ом мы снова переосмысляем культурные стратегические проекты «Библиотека XXI века», «Екатеринбург – территория творчества», «Музейный центр Екатеринбург», «Екатеринбург – центр современного искусства», а также предлагаем новый – «Арт-поколение Екатеринбург». В процессе работы над ними необходимо анализировать современное состояние каждого учреждения и думать о будущем. Наши музеи, театры, школы искусств, библиотеки в течение полугода готовили свои концепции. Сначала учреждение будет обсуждать свои идеи в рабочем порядке, а потом, когда концепция обретет определенные, понятные, согласованные со всеми субъектами общественной жизни контуры, мы будем ее презентовать для включения в стратегию развития культуры города.
– Какое место занимал Объединенный музей писателей Урала на карте города до внезапно возникшего вокруг него хайпа?
– Объединенный музей писателей Урала – очень важная институция для Екатеринбурга. В нашем городе всегда лелеяли поэтов и писателей, и литературная жизнь города символизируется объектами Литквартала. Как известно, ОМПУ включает в себя Камерный театр и несколько мемориальных и тематических музеев: Музей Павла Петровича Бажова, Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка, малоизвестного, к сожалению, широкому кругу читателей писателя Фёдора Михайловича Решетникова, Музеи литературной жизни Урала XIX и XX веков, Музей кукол и детской книги. Кажется, все знают о существовании этих учреждений. Но мы видим, что необходим новый подход и к творчеству, и к представлению известных уральских писателей.
– Учреждения культуры уже вторую неделю представляют долгосрочные концепции развития, вся информация об этом открыта, она выкладывается на сайте Культура Екатеринбурга. Понятно, что это риск. Почему Управление культуры на него идет?
– Когда ты что-то скрываешь, рождаются фантазии и иллюзии. Когда ты делаешь свою жизнь открытой, это вызывает отклик, да, порой, очень шумный. Нам важно сделать обсуждение открытым, привлечь людей, поговорить с ними о культурных местах на карте города.
Мы понимаем, что двигает молодыми специалистами, предложившими пересмотреть концепцию развития Музея Решетникова – им хочется, чтобы музей жил, чтобы туда приходили люди. Ведь для музея посетители – жизнь, кровь, дыхание. Музейщики пытаются найти форму широкого вовлечения горожан в работу над смыслами, которые несет литературное творчество Фёдора Михайловича. Конечно, можно найти массу других подходов и формул.
Почему, когда мы серьезно обсуждаем творчество Решетникова, это никого не интересует, а как только возник хайп, тут же появились желающие об этом поговорить? Если после информационного шума несколько десятков молодых людей возьмут в Белинке книгу Решетникова, я как филолог буду абсолютно счастлива.
– Как строится обсуждение концепций учреждений?
– Сначала – живое общение, чтобы родилось как можно больше рабочих идей. Только в мозговом штурме, в разговорах, в дискуссиях рождается то, что потом может стать ядром новой концепции. На стадии обсуждения нет запретов, иначе мы можем пропустить какую-то важную мысль. Такой рабочий разговор у нас состоялся в Объединенном музее писателей Урала на прошлой неделе. Прозвучали совершенно разные идеи. В том числе – идея Музея русского горя.
На днях будет обсуждаться проект концепции развития Екатеринбургского музея изобразительных искусств: идет строительство культурно-просветительского центра «Эрмитаж-Урал», открывается новый филиал на Пушкина, 5, есть мысли по созданию новых отделов. И если не обсуждать планов, понимая, что за этим стоит для жителей города, для творческих людей, для гостей, то мы ничего не создадим. Как можно развивать сферу культуры города, не обсуждая, что, какие смыслы мы хотим в нее вложить? Поэтому сегодня разговор о будущем для нас – самый главный.
– Резонанс предложения о создании Музея русского горя чем-то напоминает реакцию на выставку Марата Гельмана «Русское бедное», которая тоже была встречена в Перми неоднозначно. Как вам кажется, с чем связан такой ажиотаж вокруг «русского горя» и появление резко отрицательных комментариев по поводу идеи музейщиков? Например, такого: «Невероятно "смелая " идея музейного руководства: упиваться, ужасаться, содрогаться русским горем. Это ж так заманчиво, так эффектно!»
– Мне кажется, в философской цепочке, в которую включаются понятия бедность или горе, очень много других абсолютно национальных концептов. Я защищала диссертацию о национальных концептах, я знаю, о чем говорю. Давайте почитаем Дмитрия Сергеевича Лихачева и философов начала XX века – эти темы всегда обсуждались русскими интеллигентами.
В теме бедности нет ничего обидного с точки зрения культуры или культурологии, искусствоведения. Другое дело, что понятие бедности, в отличие от горя, является сегодня для многих лакмусовой бумажкой в связи с разными обстоятельствами, в которые погружена наша страна и отдельные люди. Это не тайна, есть статистические данные о жизни россиян, и понятие бедности многие применяют к себе и видят в этом некое оскорбление. Хотя Решетников в своих произведениях никого не осуждал – скорее, призывал к сочувствию. Бедность ведь может восприниматься не только как отсутствие рубля в кармане. Бедность мышления, бедность эмоций, бедность в плане духовной жизни. Бедность бывает разная, здесь есть, о чем разговаривать.
Если размышлять о понятии «русское горе», тут несколько другие мотивы, использованы другие фоновые, затекстовые вещи. Русское горе – понятие концептуальное. Наверное, есть общечеловеческое горе: смерть, голод, убийства, потоп, наводнение, пожар. Но русское горе – то, о чем писали великие умы. Русское горе – и бутылка, и слезы, и одиночество, и жалость, и сострадание, и подвиг. Мы не говорим о том, что это применимо к Музею Решетникова, мы говорим о том, что любая идея музеефикации строится на смысле.
Комментарии от Объединенного музея писателей Урала:
Ирина Евдокимова, директор Объединенного музея писателей Урала:
– Объединенный музей писателей Урала – это сообщество литературных музеев, парк и Камерный театр. Это творческие силы, объединенные в одно мощное культурное учреждение. Мы понимаем свои слабые стороны, что бренд несколько расплывчат. Мы планируем стратегию на пять лет, нам важно понять, как стать востребованными, как создать такой имиджевый компонент, который сделает музей если не жемчужиной города, то хотя бы привлекательным местом, где можно узнать о литературе. Мы убили не один десяток лет на то, чтобы продвинуть имя Решетникова, и нам это мало удалось: единицы людей, кроме специалистов, знают писателя, еще меньше людей читали. Как найти общий язык, в какое русло повернуть концепцию, чтобы музей стал востребованным, живым, нес смыслы, за которыми идет посетитель?
И у нас возникает идея поднять тему, которую писатель осмыслял в своих произведениях. Это тяжелое, нищенское существование человека, адов труд. Если это главные темы в творчестве писателя, то почему бы нам не назвать его площадку музеем бедности или русского горя? Но пока это только идеи. Мы находимся в диалоге. Почему мы делаем эту информацию доступной? Мы хотим наладить диалог с горожанами, с посетителями, со специалистами. Это не компромисс, это поиск смысла.
У нас в прошлом году был выставочный проект «Маяк и Нора», посвященный последней любви Маяковского. Мы написали инсценировку и создали музейно-театральный проект «Труп Маяковского». Аншлаги были немыслимыми. Был ли этот спектакль про труп в медицинском контексте? Ни в коем случае. Яркими, интересными, иногда провокационными названиями мы пытаемся привлечь внимание зрителей, чтобы все, кто давно не был в музее, приходили и находили новые смыслы. Музей – не мертвое пространство, а живое, он стремится к диалогу со зрителем.
Анатолий Каптур, научный сотрудник Объединенного музея писателей Урала:
– Причина, почему мы задумались о создании Музея русского горя, проста: пока, к сожалению, не получается сделать имя Решетникова региональным брендом, поэтому мы решили пойти через его творчество, сфокусироваться на нем чуть более подробно. Решетников прежде всего писал о бедных людях. Через визуализацию образов в его творчестве мы хотим рассказать о проблемах, мыслях большей части людей в нашей стране. Идея перспективна с точки зрения продвижения, узнаваемости и формирования интересного общероссийского музейного бренда.
Георгий Григорьев, заведующий Мемориальным домом-музеем П.П. Бажова:
– Это пока не идея, это мозговой штурм. Никто еще не собрался ничего переименовывать, ментальный след этой дискуссии заключается в том, что есть попытка заговорить по-новому о сложных материях, в том числе о Решетникове. К творчеству писателей есть такой школьный подход: биография, названия произведений, исторический контекст. Но это литературоведение 50-х годов, тот же Бажов от него в свое время прилично пострадал. Есть и другое литературоведение, там уровень дискуссии высокий, и разговоры непонятны простым людям. Но существует и проблемно-тематический подход: о каких вещах писал автор, почему он эти темы затрагивал? Когда проблемы ставятся ясно и четко, человек начинает тянуться к умному и светлому, просто нужно ему помочь присоединиться к разговору. Общество сильно изменилось, а музей Решетникова – наследник риторики 60-70-х годов прошлого века, когда общество было совершенно другим. Тогда этот музей бы поняли, но сейчас у общества совсем другие ценности и интересы, а если мы хотим вставить туда свое словечко, надо думать, как бы это сделать. Речь не идет о физических вмешательствах в музей, в историческую часть дома, речь идет о позиционировании, предпринята попытка по-другому заговорить о культурной площадке.