В свете недавних бурных обсуждений очередного крупного транша венесуэльскому режиму, невольно в голову возвращается многократно приходившая ранее в голову мысль. Вот нельзя, однако, не замечать следующую вещь: лезем мы все куда-то, кого-то освобождаем, кому-то денег даем, но как-то почти никого этим не радуем. Во всяком случае, в долгосрочной перспективе.
Не скажу, что Русско-турецкая война 1877-1878 гг. является одной из самых изученных и популярных, но более-менее внятное понятие о ней люди имеют. Постарались в свое время и Пикуль, и Акунин, а вслед за ними и кинематографисты, снявшие кино и сериалы, которые, как минимум, способствовали какому-то всплеску интереса к этой теме. Наиболее пытливый зритель пошел, открыл книжонку и прочел про геополитические игры на Балканах, отрезанные головы и посаженных на кол.
Но, как это часто бывает, поствоенная история зачастую остается в тени своей более распиаренной сестры – батальной хроники. Это, наверное, естественно, но не сказать, чтоб правильно. Вот кто, собственно, помнит, что там было у «братушек-славян» после войны? В частности, у болгар. Наверное, если спроси кого, скажут что-то вроде: освободили, сделали им хорошо и дальше пошли. Но все, конечно, гораздо сложнее. Дабы не превращать этот пост в эпопею, которую я скорее всего никогда не закончу, я сейчас не буду пытаться расписывать это самое «сложнее» досконально. Приведу лишь частный пример. Как мне думается, довольно показательный.
В качестве экспресс-пролога напомню, что уже во время Русско-турецкой войны на освобожденных территориях Болгарии стало работать так называемое Временное русское управление, а затем и Совет при императорском комиссаре. Кто-то может назвать это протянутой рукой помощи, кто-то – оккупационной администрацией. Дело вкуса и расстановки приоритетов. Так или иначе даже из самого названия явствует, что это было местное временное правительство. Деятельность болгарской «времянки» я лично оцениваю преимущественно положительно. Менее, чем за год была проделана колоссальная работа по организации армии, образовательной, судебной системы, исполнительной власти, заложены основы формирования власти законодательной. И все это не с жестким ректальным контролем, а при опоре на местные либерально-интеллигентские круги. Проще говоря, главенствующие посты занимали русские, но болгары активнейшим образом вовлекались в новые органы управления с первых дней. Доля их явно превалировала и стремительно возрастала.
10 (22) февраля 1879 г. в древней болгарской столице Велико-Тырново с помпой было открыто национальное (вот прям такое подчеркнуто национальное) Учредительное собрание. Через два месяца, в апреле того же года, оное родило конституцию, которая в историю войдет как Тырновская. Родило, конечно, не с нуля, а на основании материалов, подготовленных прекрасным юристом и сочувствовавшим Болгарии человеком, князем А. М. Дондуковым-Корсаковым.
То был коктейль из румынской, сербской конституций, органических регламентов Молдавии и Валахии и русского реформенного законодательства. И хотя в какой-то момент в Петербурге стали переживать как бы эти либералы в порыве жарких парламентских дискуссий не раскачали лодку до революционного состояния. Высказывались предложения местами гайки позакручивать, итоговый документ все равно получился весьма прогрессивным и по многим параметрам превосходил основные законы таких «старожил» демократии как Англия. В общем, по старой русской традиции для кого-то мы сделали лучше, чем для себя. Тут, конечно, был важный момент, который надо учитывать. Практически параллельно принимался Органический статут Восточной Румелии – многонациональной (но с преобладающим болгарским населением) автономной области под управлением наместника турецкого султана. И наши рассудили так, что конституция освобожденной Болгарии должна быть показательно прогрессивнее румелийского статута, разрабатываемого международной комиссией при активном давлении французов и англичан. Чтобы всем было ясно кто тут более прогрессивный и свободный, знай наших и вот это вот все.
26 июня (8 июля) Великое народное собрание (своего рода – правопреемник Учредительного для исключительных случаев) избрало князем новорожденной Болгарии 22-летнего молодого человека, Александра Баттенберга. Который на тот момент был всего-навсего подпоручиком. А заодно и принцем Гессенским – то бишь племянником жены Александра II. Во время войны его периодически можно было наблюдать в свите Его Величества. Надо ли пояснять, что кандидатура князя была выдвинута с подачи императора?
Собственно кандидатура данная большинство устраивала. Ну а для того, чтобы Болгария не превратилась в аналог немецкого полка, где будет целиком и полностью верховодить херр подпоручик, и нужна была конституция. Но реальность, которая богаче всяких схем и планов, внесла свои коррективы. Когда повеяло пьянящим духом реформ и парламентских дебатов, две основные политические силы страны «молодые» либералы и «старые» консерваторы стали сраться с утроенной силой. Консенсуса достичь стало ох как непросто.
Буквально при первом своем дипломатическом сношении с русским царем в качестве главы государства Баттенберг просил дозволения конституцию изменить, чтобы сконцентрировать в своих руках большую власть и приструнить взбесившихся депутатов. Но Александр велел дурака не валять и придерживаться принятого основного закона. Есть основания полагать, что это задело самолюбие Баттенберга. И тут мы подходим к обещанному в начале конкретному примеру.
Такая важная, особенно в XIX веке вещь, как строительство железных дорог. Новая Болгария остро нуждалась в улучшении инфраструктуры. Болгарский князь считал приоритетным развитие участка Белово – София – Пирот. То есть ратовал за вписывание в ж/д-систему, ведущую из Вены в Константинополь. Более лояльно настроенные к России представители правящих кругов топили за ветку Свиштов – Тырново – София, то есть за соединение с румынской железной дорогой, которая плавно перетекала в российскую. Согласитесь, выбор этой довольно бытовой вещи довольно неплохо демонстрировал направление флюгера болгарской политики.
Несколько лет дискуссии шли. Но когда народовольцы взорвали Александра II в марте 1881, Баттенбергу понадобилось чуть более месяца, чтобы уловить ветер перемен и решиться на осуществление своих давних планов. Уже 27 апреля того же года он своим манифестом расформировывает несговорчивое либеральное правительство и приостанавливает действие конституции. Что характерно, для образования нового кабмина опять же прибегают к русской помощи. Такой жест князя Александра лишь усилил раскол. В воздухе запахло реакцией. Баттенберг поехал в Питер (который он недавно культурно слал куда подальше) за поддержкой. И таки ее получил. В обмен на это в состав нового правительства вошли несколько русских генералов. Например, Л.Н. Соболев. Он одновременно занял два кресла – главы правительства и военного министра. И с присущей ему энергией взялся было за строительство нужной железнодорожной ветки. Вроде как даже Баттенберга удалось склонить в этом вопросе на русскую сторону (не уверен, что бесплатно). Осваивать болгарский госзаказ должен был российский промышленник Гинзбург. Кандидатура оного очень уж не понравилась министрам-болгарам. Им хотелось поддержать отечественного производителя – Хаджиенова, который также занимал пост столичного мэра, был лютым консерватором и спонсором одноименной партии.
Тогда Соболев сделал ход конем – сместил еще одного болгарского министра – Вулковича. Тот занимал позицию министра общественных работ и был ключевой фигурой в вопросе организации строительства железных дорог. На его место был назначен Михаил Хилков — чиновник с большим опытом по части строительства железок. Леонид Николаевич хотел контролировать весь процесс строительства: чтобы железнодорожную сеть проектировали и строили исключительно российские специалисты: начиная от самого низового рабочего, до ведущих инженеров. Даже вагоны, которые в будущем должны были перевозить болгар, должны предполагались made in Russia. Так мы отбивали свои болгарские инвестиции. С одной стороны, не сказать чтоб уникальная практика. Но ставшее реально ощутимым прямое правление из России, наложившееся на всплеск национального самосознания, что называется, сдетонировали. Плюс болгары еще не забыли некоторые традиционные русские игры с госзаказом. Так в первые месяцы после освобождения Российская империя продала болгарам списанные у нас винтовки Крнка по такой цене, словно они еще ни разу не стреляли и только поступили со сборочного цеха в масле. В то же время существовало немало более выгодных предложений в ту пору.
Генплан по железнодорожному строительству, впрочем, был делом важным и стратегическим, а потому выносился на обсуждение Народным собранием. Благодаря описанным выше событиям, выборы в него прошли под опасным, но естественным для того расклада лозунгом «Болгария для болгар». А болгары, как ни противился тому Соболев, хотели видеть на посту главного железнодорожника (внезапно!) болгарина. Чувствуете чем запахло? Вотумом недоверия недавним союзникам-освободителям. Дабы не доводить дело до новой гражданской войны, Соболев подал в отставку. Его товарищи В. Каульбарс и М. Хилков последовали его примеру. Болгарский князь, потирая руки, быстро подмахнул свою подпись под прошениями, и покатились царские генералы домой. Осенью 1883 году был сформирован новый кабинет министров. А австрийские дипломаты добились от нового правительства одобрения своей железнодорожной линии, то бишь обеспечение маршрута Вена – Константинополь. Заказ передали болгарской компании. Такие дела.