Недовольный голос вырвался из окошка, через которое подавалась китайская еда в бумажных коробочках:
‒ Эй, молодой человек, печенье с предсказанием забыл!
Алексей вернулся, не желая расстраивать немолодую пифию с Эверестом из мелких, выкрашенных в жгуче-брюнетистый цвет, кудряшек на голове. Всё же, он частенько не успевал нормально поесть дома, и лапша с курицей под острым соусом частенько спасала режим питания, который Алексей тщетно пытался соблюдать. Печенюшки, похожие на пересушенные пельмени, он не жаловал, но сладкое предвкушение перед тем, как развернуть клочок бумаги с «отпечатком судьбы», словно отправляло его на мгновение в детство. Алексей снова превращался в мальчишку, который безоговорочно верит в чудеса, в то, что вселенная обязательно осчастливит его подарками, дорогими игрушками и непременным успехом у девчонок.
Чаще всего, а именно всегда, предсказания состояли из пустых, общих фраз, вроде «ожидайте перемен», или - «то, что вы так долго ждали, скоро случится». Однако, на этот раз бумажка, вызволенная из раскрошенной утробы печенья, смутила Алексея своим необычным содержанием. На фоне привычной банальщины эти слова даже немного пугали своей загадочностью: «Холодная любовь и машина. Быть беде»!
Фраза казалась какой-то корявой и малограмотной. Самое простое объяснение, что пришло Алексею на ум – бумажки печатались в китайской типографии и завозились вместе с ингредиентами. А честная попытка переводчиков из Поднебесной, в этот раз обернулась забавной бессмыслицей. Ну, насколько может быть забавным предсказание, в котором есть слова «быть беде». Закончив трапезу, Алексей сложил вещую бумажку треугольничком и уголком вычистил кусок мяса, застрявший в зубах. Вот и предсказание пригодилось.
Алексей щелчком отправил бумажку в урну, вслед за пустыми картонками из-под лапши. На ходу он достал телефон и набрал номер, скрытый в памяти записной книжки под именем «табуретка». Гудок вызова раздражал слух очень долго. «Репетируют, наверное», ‒ подумал Алексей, но долгожданный ответ заставил его усомниться в самых оптимистичных предположениях.
‒ Але-е, хто ето? ‒ голос на другом конце линии был сонным, а язык у абонента явно предательски «заплетался». Алексей, стиснув зубы в бессильной ярости, просипел в трубку:
‒ Вы, что, сволочи – бухали?
‒ А-а, Лёха, ты! Ик! Ага – три дня подряд, ‒ с гордостью подтвердил опасения Алексея телефонный собеседник.
‒ Да, вы что – всё забыли? Вам же вечером в клубе выступать. Это же подстава жёсткая! Я бегаю, договариваюсь, а вы упиваетесь до отключки, ‒ Алексей чувствовал, что начал закипать. Ещё немного и он просто швырнёт телефон об асфальт, распугав ленивых голубей и редких прохожих. А потом прыгнет в маршрутку, домчится до квартиры, где пируют эти горе-рокеры и с радостью размозжит об их пустые, похмельные головы все гитары, барабаны и бубны с тарелками, что подвернутся под руку. Доводы Алексея не особенно впечатлили его собеседника, голос которого по-прежнему звучал вяло и неуверенно:
‒ Не пыли, Лёха! Ничего мы, ик, не забыли. До вчерашнего вечера пили, а сегодня – ни капли. К вечеру будем свеженькие, как огурцы. Просто надо было горе залить – вот и не удержались.
‒ Какое, к чертям, горе? ‒ Алексей не мог успокоиться, хотя доводы Сашки-Кабана, а это был он – его грассирующее «р» трудно было не услышать даже по телефону, оставляли место для надежды. А что такого? Можно подумать, это первый коллективный запой в истории группы. Алексей повторил вопрос, но уже мягче:
‒ Так, что за горе-то, Кабан?
‒ Да, солиста нашего, Гвоздя, подруга отшила. Он её, типа, по-настоящему любил, а она свинтила к какому-то цивилу-торгашу из цветочного ларька, ‒ Кабан замолчал. Слышно было, как он с кем-то разговаривает. Наконец, заплетающийся язык басиста выдал очередную порцию шокирующих новостей:
‒ Вот ещё, Лёха – мы с парнями посоветовались и решили, ради Гвоздя, группу переименовать. Теперь мы называемся «Холодная Любовь».
Алексей от возмущения застыл на месте и минуту не мог вымолвить ни слова. Наконец, с трудом погасив вспышку гнева, чтобы лишний раз не расстраивать «тонкие» натуры музыкантов и без того подавленных разрывом солиста и глубоким похмельем, Алексей глубоко вздохнул. Потом медленно, тщательно подбирая слова, спросил:
‒ «Холодная Любовь» - что за попсовое название? Вы же альтернативщики – тяжёлый звук, депрессивные тексты, жёсткий ритм. Старое название было в самый раз. «Пернатый табурет» - это необычно, не затёрто и звучно. На флаерах это привлекает внимание, в конце-концов. А «Холодная Любовь» - бесцветно, сопливо и, я уже говорил, но повторю ещё – это какая-то махровейшая попснятина.
Кабан что-то промычал, потом в трубке послышался звук закрывшейся двери, и голос басиста снова обрёл былую, пусть условную, членораздельность:
‒ Согласен, чувак – звучит так себе. Мы хотели «Фригидной Любкой» назваться, но Гвоздь не разрешил Любку Любкой называть – типа, не остыл ещё к ней. А «Фригидную Любовь» Антоха-Карапуз, ударник, в Сети отыскал – оказывается, такая группа уже была. Мы даже несколько трэков их заслушали – отстой несусветный. Так что… извини, Леха, но мы теперь – «Холодная Любовь».
‒ Вы бы ещё попозже меня известили – афиши уже расклеены, флаеры розданы, а на них вы – «Пернатый табурет». А, ладно – объявите о своём новом названии со сцены. Только не опаздывайте. За час до начала будьте в клубе, ‒ Алексей не хотел больше спорить и убеждать в чём-то упрямых неформалов. Его сейчас больше тревожило странное, даже пугающее совпадение с тем предсказанием из печенья. Холодная Любовь. Быть беде! Машина! Он не стал рассказывать об этом Кабану. Тот обязательно растреплет всё приятелям, и они, чего доброго, вообще из дома выходить не захотят – перепугаются зловещего прорицания. С тяжкого похмелья это легче лёгкого.
Алексей, для успокоения совести, в завершении разговора всё же добавил:
‒ Кабан, и на дорогах поаккуратней – сам знаешь, сколько дураков за рулём.
Это было уже третье выступление, которое Алексей организовал для «Пернатого табурета». Ребята играли давно, но вживую раньше не выступали. В Сети их самопальные клипы собирали немало просмотров. Сам Алексей тоже с удовольствием слушал некоторые их песни. А потому решил заняться их продвижением. Он чувствовал, что со временем парни смогут собирать целые залы фанатов, и если стать их директором сейчас, то хороший старт карьере обеспечен. Да, Алексей со школьной скамьи грезил шоу-бизнесом. Большие деньги, поклонницы, шумные вечеринки – кто же о таком не мечтает? Сам он ни петь, ни плясать не умел, но отказываться от мечты не собирался, избрав для себя продюсерскую стезю.
Беда только в том, что всех, мало-мальски известных музыкантов давно разобрали ушлые импресарио. Вот и пришлось Алексею, каждый вечер после работы системным администратором в заштатном офисе, перелопачивать Интернет в поисках «неохваченных» талантов. По иронии судьбы, с Гвоздём он познакомился не в Сети, а на вечеринке в честь дня рождения бывшего сокурсника. Посмотрел их клипы, послушал песни и предложил себя в роли директора за долю малую. Доля была, и в самом деле, невеликая – клубы если и соглашались пустить на свою сцену неизвестную группу, то платили ничтожно мало. Но свои полторы-две тысячи рублей за концерт Алексей получал. Жаль, что нечасто – выступать соло «Пернатый табурет» не звали. Разрешали поучаствовать разве что в сборных концертах, которые случались редко. Однако, надо же с чего-то начинать!
Алексей знал, что всё гладко никогда не бывает, но сегодняшний каприз парней слегка выбил его из колеи. Нет, он понимал, что таланты склонны к истерикам, но думал - это случится лишь, когда они будут судиться друг с другом за миллионные гонорары. Не раньше. Ещё и предсказание это проклятое. Ясно, что совпадение, но до чего же точное! Алексей поёжился, ощутив тревожный холодок за плечами. Эх, Люба, Люба, холодная любовь – как же не вовремя ты с Гвоздём рассталась. И машина какая-то. Что за машина?
Алексей мерил шагами клуб, путаясь под ногами устроителей концерта, официантов и уборщиков. Наконец, парни показались в дверях, заранее, как и обещали. «Пернатый табурет», тьфу, «Холодная Любовь» в полном составе – опухшие, измученные, но вполне вменяемые музыканты. «Ф-фух, такой большой уже, а всё в сказки верю», ‒ мысленно корил себя за доверчивость Алексей, пожимая руки Гвоздю, Кабану, Карапузу, Стекляшке и провожая их в подсобку, готовиться к выступлению.
Зал в клубе был «уютный» до тесноты, но всё же он оказался слишком велик для небольшого количества малолеток, собравшихся на концерт. Алексей насчитал чуть больше сорока человек. Неплохо для начала. Порадовало, что после трёх однообразно-невнятных групп, возглас ди-джея, возвестивший выход на сцену «Пернатого табурета», был встречен радостными криками и даже экзальтированными воплями некоторых девчонок. Парни заняли свои места на сцене, а Гвоздь вышел вперёд, приняв микрофон из рук ведущего.
‒Тоже мне, Джим Моррисон! ‒ беззлобно проворчал Алексей, заметив кожаные штаны и расстёгнутую до пупа рубашку Гвоздя. Объявление солиста о смене названия группы, было ожидаемо встречено недовольным улюлюканьем зрителей. Однако, стоило зазвучать первым аккордам, как раздражённый вой стих и зал задышал, как единый организм. Потом зрители начали громко хлопать, подпевать и прыгать, не в силах удержать в себе радость, рожденную гармоничным сплавом ритма, мелодии, голоса.
Этот голос гремел в стенах клуба, обжигая болью, стискивая сердца страданием и наполняя свежим дыханием надежды. Инструменты умело сотрясали маленькую вселенную зала сокрушительным благозвучием, заклиная тела слушателей изгибаться в первобытном танце. Алексей тоже не смог удержаться, и стал притопывать, следуя стремительному ритму, раскачиваться всем телом и махать поднятыми над головой руками.
Клубные техники, похоже, также прониклись искренним звучанием «Холодной Любви». По сцене заплясали разноцветные лучи и вспышки цветомузыки, а потом под ноги музыкантов выплеснулись живописные клубы дыма. Молочный туман наполнял сцену, поднимаясь всё выше и выше. Призрачные слои кружили вихрями, образуя фантастические картины. Лучи прожекторов, касаясь густого дыма, вспыхивали ярчайшими искрами, словно райское облако набухало, рокотало громом музыки, сверкало лазерными молниями, чтобы, в конце-концов, пролиться дождём из чистейших алмазов.
Сверкающий туман поглотил гитариста, басиста, ударника. Последним в сумрачных искрах растворился Гвоздь. Алексей оценил задумку – вот сейчас должно прозвучать финальное соло. Номер вышел – конфетка. Однако, Алексей поспешил радоваться – соло оборвалось, не начавшись. Непроницаемое облако, заполнившее сцену, внезапно затрещало и полыхнуло связкой ослепительных вспышек. Музыка смолкла, а из тумана, испуганным хором четырёх голосов, вырвался дикий вопль. Раздался оглушительный грохот и клуб погрузился во тьму.
Продолжение следует...