(2003 год)
В красивейшем месте Ольхона, деревне Песчаной, на
самом берегу Байкала, в середине 30-х годов
существовала исправительно-трудовая колония.
Позже там появился рыбзавод, вырос приличный поселок,
было электричество, работала школа.
Сейчас от деревни не осталось практически ничего.
Единственная достопримечательность Песчаной -- это
баба Катя, долгое время проживавшая в одном из
лагерных бараков совсем одна. В последние годы на
лето стала приезжать ее сестра, которая поселилась в
лагерной парикмахерской, да неизвестно откуда вдруг
появилась еще одна женщина -- Лена. Живет одна, с
бабой Катей практически не общается и иногда
принимает на ночлег туристов.
Клопы и тараканы не водились
О колонии, просуществовавшей в Песчаной до 1951-1952
годов, информации практически не сохранилось.
В Хужирском краеведческом музее имени Николая
Ревякина имеется несколько воспоминаний бывших
сидельцев, да общие сведения о лагере, собранные по
крупицам.
Как рассказала хозяйка музея Капитолина
Литвинова, продолжательница дела своего
отца, известного краеведа Николая Ревякина,
в колонии этой люди отбывали наказание в основном за
мелкое хулиганство, опоздания на работу и кражи.
За кражу одного омуля или одного килограмма картошки
давали один год, за пять килограммов -- пять лет.
Был случай, когда 76-летняя старушка, получившая
пятилетний срок за картофель, умерла в лагере через
два дня после прибытия.
В колонии сидело много петровских и еланцинских
жителей. Заключенные добывали рыбу, солили ее,
готовили рыбий жир, на котором делалась прочная
краска. Всего было восемь рыболовецких бригад. От
причала в Ташкае рыбу забирал ледокол "Ангара".
По воспоминаниям одной из бывших заключенных, в
колонии было пять мужских и три женских барака. Клопы
и тараканы не водились. Работала столовая, медпункт,
два раза в неделю показывали кино.
Политических в колонии было мало. Некоторое время
там отбывал срок человек, в последствие ставший
известным в Иркутской области врачом. Сидел он за
антисоветский анекдот, рассказанный
попутчику-барабанщику в поезде.
Шпроты и частик в томатном соусе делали в
Песчаной
Когда колонию перевели в Слюдянку, в бараках
разместился консервный завод. Омуль
в желе, шпроты, мелкий частик в томатном соусе,
хариус в собственном соку, -- чего только не
производили.
Но в 60-х годах завод сгорел. Вспыхнуло перегретое
масло, а один из мастеров решил залить все это дело
водой... От цехов ничего не осталось.
Однако позднее рядом с тем местом обосновался участок
Маломорского рыбозавода, появились холодильники для
хранения улова, общежитие рыбаков.
Баба Катя, которая живет в Песчаной с 1953 года
хорошо помнит то славное время, когда деревня
была наполнена гулом голосов, ребячьим смехом,
пропитана запахом свежей рыбы, дымом печных труб.
-- Было у нас тогда здесь домов 25, да еще юрты, --
рассказывает Екатерина Ивановна. -- Школа -- четыре
класса, магазин, пекарня. Хорошо жили. А сейчас --
хуже, чем в войну.
Уже лет пять, как в деревне нет света, практически
все дома или перевезли в Хужир, или разрушили. Зияет
пустыми окнами старая школа, общежитие рассыпается на
глазах.
А недавно сгорел причал. По всей видимости, кто-то
поджег.
Затерянная в песках
Уже 20 лет, как баба Катя развелась со своим мужем. К
одинокой жизни она привыкла и непрошенных гостей не
особо жалует.
Если туристы-иностранцы начинают фотографировать
здешнюю разруху, может и крепким русским словцом
одарить.
-- Кокого этого, говорю, ходите здесь? Ведь нет,
чтобы красоту снимать -- Байкал, пески наши... Они,
где грязно, там и фотографируют. Я им говорю: идите
еще помойки снимайте.
Сыновья и внуки Екатерину Ивановну навещают
-- приезжают из Иркутска. Помогают и дров на зиму
заготовить, и так, по хозяйству.
А когда нет родственников, рыбаки в беде не бросят --
воды привезут, продуктов каких подкинут.
Сестра Нина живет в Песчаной только летом, как на
даче. А о другой женщине Елене, непонятно
откуда появившейся в деревне, Екатерина Ивановна и
говорить не хочет -- "со странностями она".
Хозяйство у бабы Кати не такое уж большое -- три
коровы да три теленка, а управляться с ними ей тяжело
-- 72 года уже все-таки.
-- Доить теперь с трудом получается. И ноги болят --
ходить тяжело.
Однако за грибами Екатерина Ивановна еще "бегает".
-- Вот так вот в горку хожу. Там в лесу еще могилы
заключенных есть и охранников. Лагерные-то сбегали,
да убили одного конвойного, или даже двоих.
Связь с внешним миром у бабушки лишь одна -- через
проезжающие мимо машины. А ходят они в основном летом
-- туристов возят на Хобой.
Если понадобится врача вызвать, надо на дорогу идти
-- машину ждать.
А вечерами Екатерине Ивановне теперь не так скучно,
как прежде -- свет радует. Появился маленький движок
на бензине, пятилитровый -- хватает на два или три
вечера, смотря, как расходовать.
-- Опоры-то все на дрова порубили, провода на металл
посдавали. Разрушили всю Россию. Раньше жили: никто
не воровал, не тащил. А сейчас -- бойся.
Дети зовут Екатерину Ивановну к себе. Все-таки
возраст уже, да и как одной посреди пустынных
песков... А зимой вообще тяжело -- ни души вокруг.
Повсюду лишь снега да замерзший Байкал.
Но баба Катя ни в какую не хочет покидать свой барак.
-- Лучше одним жить, лучше...
Юлия Улыбина, "СМ Номер один"