Вообще, если у человека не отмерли нервные окончания, то любое место, в котором он находится, в той или иной степени вызывает в нем ощущение абсурда.
Иосиф Бродский
Меланхолия смерти, отвращение к жизни и ужас неопределённости-вот что объединяет все эти три психологических типа. Гамлет не сошёл с ума, а притворяется с какой-то целью. Он типичный невротик и всё время неистово хочет быть кем-то другим. Не таким кто он есть. Гамлет-хронический невротик, находящийся в состоянии глубинного психологического конфликта, который состоит в базовом противоречии между инстинктивными влечениями Оно (бессознательное) и запрещающим давлением Супер Эго, представляющим собой мораль и нормы, существующие в Датском королевстве. Клавдий не понимает этого и полагает, что принц тронулся умом. Конечно, Гамлет полон скрытой мести по отношению к королю и своей любимой и одновременно ненавидимой им матери, но в основе его поведения лежит глубокая невротическая составляющая. Чтобы отвлечь зрителя от центральной фигуры принца датского, британский драматург Том Стоппард главными героями своей пьесы делает вторичных шекспировских персонажей-Розенкранца и Гильденстерна, ставя акцент в своём варианте трагедии на этих двоих неадекватных чудаках, шизоиде и истерике, чтобы тем самым зритель смог узреть первоначальный замысел трагедии Шекспира с иного ракурса, может быть даже более драматического. Шизоид Розенкранц поглощён бесконечными умствованиями и пространными рассуждениями о мироустройстве и природе человеческих страстей. Истерику Гильденстерну чужды столь умозрительные и сверх логичные материи, он полон детской любознательности и принимает мир таким, каков он есть: шум ветра, звон металла, бумажные кораблики, вкус яблока-это волнует его душу гораздо более, нежели силлогические построения и метафизические изыскания, присущие Розенкранцу. Его стихия-перманентное творчество, он как художник, но только без красок и холста, он словно поэт, но только без слов и рифмы. То, что эти ребята реальные йебобо становится понятно с самого начала пьесы: потратив несколько часов на метание монет с целью того, чтобы убедиться окончательно, что монета всякий раз приземляется орлом вверх, они вдруг вспоминают, что утром их позвал на постоялом дворе некий таинственный голос и приказал навестить затворника Гамлета в его родовом замке. К тому же эти двое всё никак не могу выяснить, кто из них Розенкранц, а кто-Гильденстерн. Всё это напоминает вялотекущую шизофрению. И какая разница, по большому счёту, у кого Шекспир стырил сюжет пьесы, у Томаса Кида или Кристофера Марлоу? Одно предельно ясно, что к концу пьесы все будут мертвы, саркастичный хозяин бродячего театра доходчиво объяснил этим ребятам в неадеквате, что трагедия может быть без чего угодно, кроме смерти. Финал пьес, как и судеб героев продуман до конца и приобретает самый что ни на есть скверный оборот-умирают все. Так устроен этот мир: театральные пьесы являются лишь зеркальным отражением человеческой жизни, не зря в Средние века было очень популярным латинское выражение, сравнивающие жизнь с театром-Orbis terrarum est speculum Ludi-Мир земной-зеркало игры.
27.01.2019 Сергей Штельманн