Продолжение перевода статьи Дэвида Эпштейна и Пропублики из The Atlantic, о войне УБН с наркотиками, Тихуанского картеля — с картелем Синалоа и о страшной жизни в Мексике девяностых и нулевых годов.
Предыдущие части:
******
В первые двадцать лет войны с наркотиками, начатой президентом Никсоном в 1971-м, мексиканские наркоторговцы были простой “перемычкой”, контрабандистами на зарплате у Пабло Эскобара. Основной наркотрафик шел через Флориду и Карибы, а на долю Мексики оставались отдельные ручейки.
В 1989-м колумбийский нарко-король попытался убить кандидата в президенты Колумбии, подложив чемодан со взрывчаткой в коммерческий авиалайнер, на борту которого оказались двое американцев. Эскобар и раньше “вызывал вопросы” у американского правительства. Теперь на него обратили внимание неравнодушные американские военные — и помогли убить четыре года спустя, после устроенной загонной охоты.
Как верно отмечает Иоан Грилло в своей книге “El Narco”, “типичная проблема в борьбе с наркотиками — решив одну проблему вы создаете другую, еще большую.” ВМС США в борьбе с Эскобаром заблокировали контрабандные поставки через порты Флориды — и поставки наркотиков тут же паучьей сетью раскинулись вдоль мексиканской границы. В вакуум преступного мира, оставшийся после Эскобара, шагнули амбициозные мексиканские преступники.
В том числе этот шаг сделал Бенджамин Арельяно Феликс. Второй по старшинству из семи братьев в семье - ему исполнилось 37 лет в 1989-м, когда Эскобар взорвал самолет - Бенджамин встал во главе “Организации Арельяно Феликс”, Тихуанского наркокартеля. Спустя два года картель контролировал контрабанду 40 процентов кокаина, потребляемого в США.
За несколько месяцев до того, как Паласиоса убили, Бенджамин Арельяно праздновал день рождения дочери на ранчо за пределами Тихуаны. Праздник снимали на камеру. На видео — картель в расцвете сил: братья Арельяно, одетые в яркие узорные рубашки, их жены, в золоте, бриллиантах и солнцезащитных очках. Под раскинувшейся белой палаткой гости потягивают пиво и колу. Рядом с надувным замком для детей устроен малый зоопарк: в загоне трусят пони, ламы, зебры, олени, страусы.
На стоянке перед ранчо — автомобили “верхушки” картеля: много спортивных и презентабельных машин, включая бронированные Toyota 4Runner, Mercury Grand Marquis и Dodge Shadow. Додж — машина Эдуардо Арельяно Феликса, еще одного брата Арельяно, “Эль Доктора”, когда-то работавшего врачом. Бронированный Grand Marquis — Рамона Арельяно Феликса.
Рамон наслаждался жизнью и машину превратил в игрушку киношного злодея: на корпус машины подавался электрический ток, когда Рамон закрывал двери, а на случай погони машина могла впрыснуть на дорогу машинное масло.
Рамон эпатировал не только машиной. Пятый из семи братьев Арельяно, он тщательно создавал себе образ и репутацию самого страшного и безжалостного убийцы в Мексике.
Carne asada, “жареная говядина” — так Рамон называл свой способ избавляться от тел убитых. Он разводил костер из автомобильных покрышек и бросал тела в огонь. Работа над образом приносила плоды: по слухам, Рамон мог спокойно сидеть рядом со сгораемыми трупами и жарить на этом же огне свой ужин. Но это был не только образ. Рамон плохо контролировал эмоции и однажды застрелил вышибалу в баре просто потому, что тот попросил перелить пиво из бутылки в стакан.
На день рождения племянницы Рамон надел часы с рубиновой, сапфировой и изумрудной инкрустацией, и ремень с пряжкой, инкрустированной бриллиантами.
Но какими жестокими ни были братья — в первой линии обороны картеля стояли не их боевики и не они сами, а правоохранительные органы Мексики. В девяностых и начале нулевых для мексиканских чиновников не стоял вопрос о том, “брать, или не брать”, по словам агенда Дейва Херрода. Только вопрос “когда брать”, насколько удобны обстоятельства. Глава мексиканской Генеральной прокуратуры, по свидетельству одного из высокопоставленных “офицеров” картеля, получал от братьев Арельяно 500 тысяч долларов в месяц. Некоторые армейские генералы - которых правительство назначало “устранить” картели - зарабатывали по 250 тысяч в месяц. Прокурорам тихуанцы платили за конкретные прекращенные уголовные дела.
Выстроенная тихуанцами система была настолько эффективна, что мексиканские полицейские нередко возвращали картелю людей, которые бежали из его плена. Бежали в полицию, в надежде на защиту.
Неподкупный следователь в такой обстановке мог считаться чудом. Тем сильнее удивился Джек Робертсон, специальный агент УБН возглавлявший дело против картеля, когда познакомился с Хосе “Пепе” Патино Морено. “Пепе”, скромный и вежливый, не брал взяток, ненавидел картели и противостоял коррумпированным коллегам. По словам Робертсона, “он был одним из самых порядочных людей, которых я когда-либо встречал … Я всегда доверял ему, как никому другому”.
Для Робертсона “Пепе” стал таким же боевым товарищем, каким Паласиос стал для Дейва Херрода. Почти. Тихуанцы убили “Пепе” немного иначе: Морено сперва сломали битами кости по всему телу, а потом раздавили голову пневматическим прессом. В статье в Los Angeles Times найденное обезображенное тело “Пепе” сравнили с мешком с кубиками льда.
******
Все 1980-е годов мексиканские наркоторговцы работали в относительном мире и согласии, занимаясь транспортировкой продукции Пабло Эскобара. Люди картелей, narcos, заполучили славу героев. Бедным мексиканцам наркоторговцы представлялись смелыми борцами с коррумпированным правительством и американскими силовиками, которые вели себя в Мексике, как в личных охотничьих угодьях. Для narcos в народе даже создали отдельный жанр баллад, получивший название narcocorridos.
В восьмидесятые для бандитов хватало и земли, и денег и всего, что душа пожелает. И братья Арелльяно, и “ Эль Чапо” Гусман, глава картеля Синалоа, не просто терпели друг друга — они работали вместе.
“Беспечные деньки” для картелей закончились в 1989 году, когда Рамон убил нападавшего на сестру мужчину. Нападение случилось давно, но Рамона это не остановило. Он убил и покушавшегося на сестру, и нескольких членов его семьи. Убитый оказался одним из ближайших друзей Гусмана.
Вскоре после убийства Арельяно объявили территорию штата Нижняя Калифорния своим владением — хотя до того она считалась землей Гусмана. Наркокартели тех лет, по мнению Робертсона, жили по принципу “никто не должен быть жадным”. Но Арельяно решили, что пора жить по новым правилам: “нет, это наше. И это тоже. И вообще, попробуй прийти к нам — и мы убьем тебя”.
Эль Чапо новые правила Арельяно не понравились. Гусман решил начать войну с братьями Арельяно с диверсии — с подвластных ему территорий картеля Синалоа он вырыл туннель на землю Тихуанского картеля. Если сравнивать с тем инженерным чудом, туннелем, через который Гусман сбежал из тюрьмы в 2015-м, подкоп к братьям Арельяно выглядел скромно. Но и он “сработал” не хуже. Почти.
В ноябре 1992 года Рамон и Хавьер Арельяно отдыхали на дискотеке в ночном клубе Пуэрто-Вальярте. Отдых испортили: 40 боевиков картеля Синалоа, выдав себя за полицейских, ворвались на танцпол.
Безуспешно. Один из телохранителей Рамона, Дэвид Баррон Корона, славившийся жутким, сверхъестественным спокойствием, застрелил первого из напавших боевиков Синалоа. И, сняв с трупа автомат Калашникова с магазинами, редкими очередями сдерживал людей Гусмана, пока Рамон с "лейтенантом" убегали в ванную комнату. Из ванной Корона вместе с лейтенантом вытолкал Рамона через окно на крышу. Не самое простое дело — Рамон страдал от ожирения. С дерева тихуанцы спустились на улицу. Там их поджидал убийца — но Корона убил и его, после чего троица сбежала. Хавьер бежал из клуба еще раньше, с первыми же выстрелами.
Дэвид Баррон Корона, суровый телохранитель Арельяно, происходил из не менее сурового района Логан Хайтс, в Сан-Диего. Корона носил вислые усы и комплекцией напоминал бочку, с широкой грудью и огромными мускулистыми руками. Весь торс Корона забил татуировками. Отдельно, на животе, он поместил черепа: один череп — одна убитая жертва. Первый раз в тюрьму телохранитель попал в 16 лет, за убийство человека, который сделал Короне выговор. Корона мочился на чью-то машину, человеку это не понравилось. Короне — тоже.
После спасения Рамона, Бенджамин Арельяно возвысил бесстрашного Корону. Он дал ему кодовое имя “Чарли”, в честь Чарльза Бронсона, игравшего крутых стрелков в фильмах. “Чарли” получил от главы картеля персональное задание: собрать команду для убийства Гусмана.
Баррон вернулся на малую родину, в Логан-Хайтс, и завербовал 30 бойцов из семей мексиканских иммигрантов. “Чарли” предлагал 500 долларов в неделю, плюс бонусы за каждое убийство представителя картеля Синалоа. Убийство самого Эль Чапо братья Арельяно оценили в миллионом долларов и личное ранчо.
Чтобы повысить шансы на победу, Баррон нанял инструкторов для своей команды: мексиканских полицейских и некоего мужчину с Ближнего Востока, которого рекруты окрестили “террористом”.
Баррон подошел к делу серьезно — по воспоминаниям одного из лейтенантов Тихуанского картеля, он “экипировал своих людей, как солдат, бронежилетами, ручными гранатами, автоматами АК‑47 и очками ночного видения ... Он никогда не просил своих бойцов делать то, что он не сделал бы сам”. Обучение Корона дополнял дисциплиной: все его бойцы всегда должны были выглядеть опрятно, подстригать усы и одеваться в камуфляжные вещи от не самого притязательного массового бренда “Докерс”.
Также Корона настрого запретил бойцам употреблять наркотики. Они должны были убивать за них, но не ради них. Сперва для своих боевиков, а потом и для всех наркос Тихуанского картеля построили камеры для “переламывания”. В организации вводился запрет на употребление собственной продукции. Те, кто хотел избавиться от наркотической зависимости, могли посидеть в камерах по собственной воле. Пойманных за употреблением в первый раз, после запрета, принудительно закрывали в камерах на месяц. Пойманных повторно — на два месяца. Третья поимка на наркотиках означала смерть.
В мае 1993 года Рамон решил, что судный час пробил. Он вызвал Корону и дюжину его бойцов, чтобы они сопровождали Рамона в Гвадалахару. Там, на бывшей земле картеля Гвадалахара, он хотел убить “Эль Чапо”.
*******
Продолжение перевод истории о войне братьев Арельяно с “Эль Чапо” Гусманом, с кровью, дымом и звонко стучащими об асфальт гильзами — совсем скоро.