Звонок в дверь раздался неожиданно. «Как некстати, - подумала Варя, - я же не смогу открыть!» Она только что окунула в ванночку своего трехмесячного Алешку и даже на секунду не могла оставить его одного.
- Подождите, - крикнула она в надежде, что там, за дверью ее услышат, - я купаю ребенка!» Как бы в ответ, кто-то там, у двери, нажал на звонок и не отпускал.
- Да подождите же! – вновь крикнула она. Звонок на мгновение затих и затем, с новой силой раздался вновь. «Ну, кто это может быть? Так могут звонить только хулиганы» - подумала Юля и продолжила купать ребенка. Но, прекрасный момент наслаждения этой процедуркой был упущен. Малыш любил воду, и она, купая его, это понимала и ощущала приятную, трепетную связь с ним.
Она всегда тщательно готовилась к купанию малыша, готовила не только ванночку, воду, но и на рядом стоящем столике стелила чисто выстиранные и выглаженные пеленки, распашонки, заранее готовила детский крем и тальк. Всегда, на расстоянии вытянутой руки ставила горячую воду, чтобы потом, во время купания, можно было бы легко добавить ее ванночку.
Но, на этот раз долго купаться не пришлось. Варя уже заканчивала, когда услышала за дверью шум и какие-то крики. Торопливо запеленала Алёшку, положила его в кроватку и подошла к двери. В «глазок» увидела соседей по площадке своей «хрущёвки» и открыла дверь. Еще ничего не успев сообразить, она услышала:
- Ой, доченька моя! А я уже говорю соседям: «Что ж это творится, родная дочка матери не открывает?» Слышу, что ты в квартире, а не открываешь!
– Женщина, похожая на бомжиху, кинулась Варе на шею. Соседи удивленно смотрели на эту картину.
- Заходи! – сказала Варя, и пропустила странную женщину в квартиру.
- Я знала, знала, что обязательно тебя найду! Вот всю одежду износила, всю обувь истоптала, а нашла тебя! Вот, что значит, родная кровинушка! – женщина громко, без каких-либо пауз, говорила, и Варина просьба говорить потише, так как в доме есть ребенок, осталась ею не замеченной.
- Так, начинаем с ванной! Заходи, снимай все свое тряпье и выкупайся как следует! А я тебе, что-либо из одежды найду, - сказала Варя, но женщина, не обращая на это внимания, прошла на кухню.
- Тут у тебя так пахнет вкусно, а я давно ничего не ела. Да и выпить за встречу надо бы! – женщина уже сидела за столом, и Варе пришлось приложить немало усилий, чтобы затащить ее в ванную комнату.
- Я тебе сказала, мамашка, сначала в ванную запрыгивай! А потом все остальное. И мойся тщательно, у меня грудной ребенок!
- Ребенок? Так ты замуж вышла? – спросила мамашка, и сразу, не дождавшись ответа, продолжила, - А муж твой не будет возражать, что я у тебя жить буду? Разрешит? Не выгонит? А то, мужья – они такие… Для них теща – не человек.
- Мужа сначала заиметь надо, а потом спрашивать у него разрешения, - ответила Варя, - так он, может быть, и не возражал бы, так я возражаю.
- Та что ты такое говоришь? Мать родную выгонишь, что ли? Та я ж тебя родила, растила, ночи не спала!
- Это верно, что ночи не спала! Только я, и мои сестры и братья были тут не причём! Не из-за нас тебе не спалось! Ну, да ладно, купайся!
Варя, увидев, что мать начала раздеваться, хотела уйти и закрыть дверь.
- Постой! – попросила мать, - А как же это ты без мужа ребенка родила? Как же ты его воспитывать одна будешь? Что же это получается, у ребенка отца не будет?
- Да, уж, воспитаю,
Варя плотно закрыла дверь, не обращая внимание на причитания матери. «Зато у меня были и отец и мать» - подумала Варя, вспоминая свою жизнь в детстве.
Их маленький поселок без названия находился в лесу, в трех километрах от большого поселка с названием Косогор. Это в Красноярском крае. Лес, лес и лес! Как хорошо было там летом! Всегда можно было найти себе какое-либо пропитание, даже рыбку в небольшой речушке можно было поймать. Бывало, пойдут со старшим братом, наловят, принесут домой, почистят, наварят ухи, сами поедят и младших своих братьев и сестер накормят. Хороша уха получалась! А если еще и крупа была какая-либо, то вообще вкуснотища! Крупу им иногда бабка, что в крайнем доме жила, давала.
Но, это все летом. А вот зимой… Варя часто вспоминала мучительное чувство голода и плач малышей. Помнит, как зимой старший брат ходил в Косогор, на рынок. Там ему удавалось что-либо выпросить или украсть съестное. Но, идти по морозу три километра было трудно. Уходил, а возвращался обычно через день. Говорил, что он в Косогоре совсем бы остался, да кто же тогда малышам печку топил бы? Родители же в это время неизвестно куда девались, их не было по месяцу, а то и больше. Да и когда дома были, не намного лучше становилось. Пили, ругались, дрались. И детей били.
Однажды сахар притащили в наволочке откуда-то. Для самогона. Наволочку хорошенько завязали бечевкой, не открыть. Дети же проделали дырочку и тихонечко насыпали себе лакомство. Думали, не заметят. Да куда, уж! Заметили. Ох, и досталось тогда всем! Варя и сейчас не может это вспоминать без содрогания.