Свои двести восемьдесят лет Академия имени Вагановой встречает на пике формы. Пять из них ею руководит Николай Цискаридзе. Накануне двойного праздника он рассказал Ксении Соловьёвой об адажио с Владимиром Путиным и фуэте с Большим театром.
«Дима, да вытяни хоть что-нибудь!», «Ваня, может, тебе сразу пойти учиться в сельскохозяйственное училище? Ты как грядки копаешь на огороде», «Аарон, ты болен? У тебя диагноз?», «Марко, ты после Финляндии забыл снять лыжи? Что я скажу твоей маме, когда она приедет? Что ты таким родился?», «Да вы, молодые люди, все немножко распоясались». Ректор Академии русского балета им. А. Я. Вагановой Николай Максимович Цискаридзе проводит свой обычный урок в классе, в Зале имени Мариуса Петипа с видом на Фонтанку. С портрета на стене чуточку одобрительно наблюдает за происходящим Агриппина Яковлевна – известно, что самым мягким в ее вокабуляре было слово «дура», а балетный язык мало изменился за шестьдесят семь лет с момента ее смерти. Под портретом – я сразу определяю, что это самая козырная локация, для любимчиков – выполняет арабеск Миша Баркиджиджа, пятнадцатилетний Аполлон родом из Чикаго. Сегодня Миша – единственный из птенцов Николая Максимовича, кого педагог, мастер комплиментов, не отправил копать грядки. Среди остальных воспитанников седьмого года обучения в белых футболках и серых трико я замечаю Кирилла Соколовского, юношу с обложки русского Vogue. Он снимался у Патрика Демаршелье вместе с Крис Грикайте, участвует в модных показах. Но в классе у Кирилла, несмотря на Демаршелье, тоже что-то не выходит. «Ну и что этот ваш Vogue? – ворчит Цискаридзе. – Сколько лет "Вогу"? Сколько номеров вы выпустили? Тысячу? Две? А Цискаридзе такой один».
Вот уж не поспоришь. Солист Большого театра с 1992-го по 2013-й. Главный Щелкунчик страны – самый престижный спектакль, предновогодний, Цискаридзе восемнадцать сезонов подряд танцевал в свой день рождения, 31 декабря. Борец с некачественным папье-маше – после ремонта, стоившего дорого и российскому бюджету, и директору Иксанову, Николай Максимович на всех экранах страны сравнивал Историческую сцену с пятизвездочным турецким отелем. Тончайший знаток балетной истории – лекции танцовщика о «Баядерке» на YouTube почти так же хороши, как его Солор.
Еще народный артист России – обладатель красного диплома магистратуры Московской юридической академии. Доверенное лицо Владимира Путина на недавних президентских выборах. Гражданин РФ, которому одному из первых было доверено опустить в корзину перед телекамерами избирательный бюллетень – дело было во Владивостоке, где у Вагановки свой филиал. Не забудем громкие светские скандалы с участием Николая Максимовича и дам, ссориться с которыми мы не пожелаем даже врагу. Плюс «кислотное дело».
Пять лет назад Цискаридзе назначили руководить кузницей петербургского балета. Для культурной столицы это стало новостью, сравнимой со сносом Исаакия. Вагановская академия – институция государственного значения, как сам русский балет. И тут в нее назначают знатока папье-маше, да еще и выпускника конкурирующей институции государственного значения – Московского хореографического училища. Хотя, казалось бы, кого еще назначать после того, как провалился юбилейный, по случаю двухсотсемидесятипятилетия, концерт Вагановки в Музтеатре Станиславского.
Самое интересное, что за пять лет отношение к Цискаридзе полностью изменилось. Все, кто возмущался, даже злейшие недруги, сходятся на том, что для Вагановки его приход стал удачей. «Не секрет, что Коля мечтал руководить балетной труппой Большого театра. Ему хотелось высоких административных должностей, – сказал мне один из наших общих знакомых. – Но именно здесь он наконец-то на своем месте. Да, в Питере он проявил себя отличным администратором, но главным образом реализовал себя как замечательный педагог. Есть ощущение, что на этой должности он честен с собой и счастлив. И все остальные вокруг тоже счастливы».
«В Санкт-Петербурге меня не ненавидели, нет, – возражает мне Цискаридзе. – Точнее, ненависть была у тех людей, которые уже видели себя в этом кресле, а потому кричали громче всех. И подстрекали кричать других. Потому что понимали: если уж я это место займу, то шанса меня убрать не будет. Помню, в первый день я еду из Москвы знакомиться, и в газете, которая лежит в поезде, читаю, что в академии забастовка, родители чуть ли не стоят на улице на коленях. Приезжаю – все в порядке, дети учатся. А спустя несколько недель на воротах краской из баллончика кто-то написал: "Я люблю Цискаридзе". На самом деле обычные сотрудники академии меня просто не знали. Им сказали, что я их всех уволю, что на вокзале уже стоит состав москвичей, которые займут их место. Когда люди поняли, что это фикция и вранье, они расслабились и стали просто работать. А когда у них вдвое увеличилась зарплата, они сильно удивились». Через год в Вагановке состоялись выборы ректора. За Цискаридзе был подан двести пятьдесят один голос, против – пятнадцать.
Николай любит рассказывать, что первым делом починил крышу. Безбожно текла кровля в очень красивом репетиционном зале, бывшей спальне, где жили Фокин, Баланчин, Нижинский. «Это помещение ремонтировали при ректоре, которая была до меня (Вера Дорофеева. – Прим. «Татлера»). Еще на стадии проекта допустили ошибку, ректор не должна была его принимать, но приняла. Уходя, она сказала: "Ну ничего, он здесь до марта, потому что в марте потечет крыша". Очевидно, вместе с крышей должен был утечь и я. Она не ожидала, что у мальчика окажутся big balls». Если кто не понял, это то, что у Николая Максимовича под трико.
Одновременно с этим большим делом Цискаридзе делал малые. Для начала научил всех воспитанниц завязывать ленточки на пуантах по правилам – так, как этого всегда требовали Уланова и Семёнова, педагоги Николая и великие вагановские ученицы. Затем ввел единую форму: «Все были одеты кто как. Мне казалось, что я где-то в Калькутте». Теперь ученики выглядят одинаково благообразно и столь же благообразно при встрече с ректором делают книксен. Агриппина Яковлевна наверняка была бы довольна и тем, что воспитанники не пропускают служб в домовой церкви – когда-то, при царе, церковь была единственным местом помимо балетного класса, где могли встретиться мальчики и девочки. А вагановские костюмерные сделаны, кажется, по эскизам Большого театра мечты Николая Цискаридзе: в цехах на улице Зодчего Росси четко выверенный температурный режим, правильные стиральные машины и ни намека на трудовой пот. Завтра в школе ждут министров, а к их визиту и готовиться не нужно.
«Этому зданию отчаянно был нужен хозяин, – вздыхает ректор. – Мы ходили с вами по музею, и я показывал вам портрет Константина Сергеева, который лет двадцать возглавлял академию. Между ним и мной было безвременье – двадцать три года... Я понять не мог, как такое может произойти. Школа всю свою жизнь разрабатывала методику классического танца, а за двадцать три года они не провели ни одного методического совещания. Была анархия: как хочу, так и учу. Когда я спрашивал: "А почему вы так делаете?", в ответ слышал: "Ну, я так умею". Но ведь это государственная школа, а не частная лавочка. Слава богу, еще живы некоторые ученицы Вагановой. Они главные методисты, они учат педагогов. И вот предыдущая руководительница не пускала их в экзаменационную комиссию, чтобы они не делали замечаний. Зато педагоги, чьи ученики сдавали экзамен, в комиссию входили. То есть принимали экзамен сами у себя. Это как такое может быть?»
Худрук Михайловского театра Владимир Кехман отдает должное Цискаридзе-менеджеру, но главным его вкладом в русский балет считает другое. «Он полностью меняет отношение детей к жизни. Они могут по-разному танцевать. Но он из них делает в первую очередь образованных людей». Тут надо сказать, что помимо развешивания в коридорах портретов великих балетных людей прошлого Цискаридзе еще, к примеру, регулярно водит воспитанников по общечеловеческим музеям и вообще учит жизни. «Он научил меня правильно относиться к людям. Когда ответить, когда смолчать, – рассказывает участник нашей съемки Егор Геращенко, один из любимых учеников Цискаридзе, выпускник Вагановки прошлого года, ныне артист балета Большого театра. – Николай Максимович облагораживал наш внутренний мир, заставлял много читать, показывал, что на балете мир не заканчивается. Эта широта восприятия отражается на том, что мы делаем на сцене».
Что именно умеют делать воспитанники Вагановки, можно будет увидеть на юбилейном гала-концерте 19 июня. Он в этом году пройдет не где-нибудь вроде Кремлевского дворца, как было в прошлом, а в Большом театре: академии исполняется двести восемьдесят лет. А еще двести лет Мариусу Петипа, сорок пять – самому Цискаридзе и пять лет тому, как он ректор. Под тяжестью дат Николай нервничает: концерт – лучшая реклама школе, а ведь, приехав в родной дом, никак нельзя ударить в грязь лицом. «Вот у меня сегодня с утра такое хорошее настроение было, – жалуется Николай, пока мы делаем заказ в уютном ресторане "Эривань" в пяти минутах от академии, на набережной. – А они все испортили». Они – это ученики, которые и его боль, и единственная, по сути, радость.
Коренного тбилисца Цискаридзе в «Эриване» знают и уважают, а потому через пять минут весь наш стол уставлен всем, что составляет славу и гордость армянской кухни. Мы оба набрасываемся на кюфту, толму, суджук. Цискаридзе кокетливо вздыхает, что поправился – не может и мечтать влезть в балетную пачку, в которой снимался для выставки «Большой» в галерее RuArts шесть лет назад. Но теперь бывший Солор твердо вознамерился худеть. Хотя спортом все равно не занимается – некогда. Его кардиотренировки – это репетиции других: «Когда я закончил танцевать, тело сказало нет физической нагрузке».
Отчетный концерт Вагановки в этом году состоит из трех отделений. В первом будут номера, посвященные Петипа и его хореографии. Во втором выступят мировые балетные школы: Штутгарт, Ла Скала, Токио, Москва (не смогла приехать только Парижская опера, у них госэкзамен). В заключительном отделении покажут третий акт «Пахиты». Примой в гран-па станет Светлана Захарова, в кордебалете будут танцевать вагановские дети, а во вставных вариациях – выпускницы академии Алена Ковалёва, Михаил Лобухин, Егор Геращенко и Элеонора Севенард, праправнучка Матильды Кшесинской, дебютантка Бала «Татлера» 2017-го.
Из Петербурга в Москву «Сапсаном» путешествуют почти двести детей – не реконструкция Большого, конечно, но тоже дело затратное. Часть расходов покрывает государство, часть – спонсоры, с которыми ректор еще с прошлой жизни умеет вести тонкие политические игры. Известно, к примеру, что «Ростех» под личным контролем Сергея Чемезова сделал невероятное для Петербурга: расселил огромную коммунальную квартиру на территории вагановского общежития, которая десятилетиями мешала отремонтировать здание целиком. Еще более невероятно, что пяти семьям достались отдельные квартиры.
Между каурмой и ягненком в трубку ректора академии прорывается один из трепетных родителей. Цискаридзе терпеливо объясняет, что да, надо проходить медосмотр и сдавать вступительные экзамены. Таких звонков с самых разных телефонов он получает в день десятки.
«Наличие папы-миллионера, наверное, помогает танцевать?» – интересуюсь я. «Есть огромное количество родителей, которые пиарят своих детей, вкладывают в них, – говорит Николай. – В журналах я вижу каких-то девочек, которые рассказывают о своей учебе в Московском хореографическом училище, как они сейчас пойдут работать в Большой, какой репертуар они танцуют. К сожалению, купить сегодня можно все. Да, в инстаграме ты балерина Большого, но какой от этого толк? Ну есть деньги. Предположим, есть даже горячее желание. Но нет харизмы, внешности, которая бы интересовала публику. Я не могу сказать, что Плисецкая – классическая красавица, но это была одна из самых красивых женщин, которых я видел. Почему Плисецкую знали? Почему знали Образцову? Потому что они были умнейшими, образованнейшими людьми. А когда многие из сегодняшних балетных звезд дают интервью, стыдно за профессию».
Сам Цискаридзе три года назад окончил магистратуру Московского государственного юридического университета, он же бывшая Московская юридическая академия. Началось все с попыток увольнения из Большого, когда театр с «облегчением» обнаружил, что трудовой договор самого скандального сотрудника – срочный. А значит, когда срок закончится, его можно не продлевать, а попросить сотрудника на выход вместе с его взглядами на реконструкцию. «Одна из моих поклонниц работала в МГЮА и разговорилась с завкафедрой трудового права Кантемиром Гусовым, – вспоминает Николай. – Он сказал: "Дай телефон мальчику, я с ним поболтаю". Я позвонил, он сказал: "Коля, я осетин, ты грузин, приходи, возьми все бумажки, я тебе все объясню". Я пришел, мы побеседовали, и он вдруг: "Слушай, ты так ладно отвечаешь на вопросы, не дебил явно. Чего бы тебе не поучиться?" Я: "Ну что вы, у меня нет времени". Но этот момент мне запал в голову. А потом я понял: я же буду руководить, а для этого надо много в чем разбираться».
Вернее, поясняет Цискаридзе, он никогда не хотел руководить. Его мечтой было сидеть в репетиционном зале и заниматься творчеством. «Но мне не давали. Руководство Большого все время меня подталкивало к тому, чтобы я стал начальником», – улыбается теперь Николай. Больше полугода он готовился к тому, чтобы сесть за парту, учил теорию государства и права. Сначала не понимал ни слова, но за лето вызубрил все, включая Трудовой кодекс. Когда сдал оба вступительных экзамена, все были изумлены. «У меня идеальная память, – объясняет танцовщик. – Могу посмотреть на стихотворение и тут же его повторить. Могу заучить текст, его произнести и через две секунды удивляться, что это был я. Удивительное свойство мозгов моментально выкидывать ненужное. Так же и в танце: я не учу порядок движений, а моментально его сканирую».
«Руководство Большого все время меня подталкивало стать начальником».
Спустя два года Цискаридзе защитил магистерскую диссертацию на тему «Особенности трудовых договоров театральных работников». Недавно мама одной воспитанницы Вагановки не согласилась с экзаменационной оценкой дочери, подала в суд на академию и проиграла. А потом сказала: «Цискаридзе выиграл, потому что у него все документы правильно оформлены». «А вы думаете, на юридическом так просто учиться?» – смеется магистр.
Громкий, когда нужно обличать плохо починенные крыши, Цискаридзе в отсутствие телекамер и диктофонов живет тихой замкнутой жизнью. Никто и никогда не видел его со второй половиной. Никто не знает, есть ли она вообще. «Я живу на берегу Лебединого озера, в замке Спящей красавицы», – Николай любит цитировать того самого Константина Сергеева, чей портрет повесил в Вагановке (сам Константин Михайлович, к слову, был дважды женат, оба раза на примах Кировского театра, причем первая жена до него тоже была худруком Вагановки).
На самом деле у Цискаридзе есть квартира рядом с Мариинкой, которую он купил десять лет назад. Он, москвич, восемнадцать сезонов, помимо Большого, регулярно танцевал и на главной сцене Петербурга. Все мы знаем, какой красоты жилплощадь бывает в Петербурге, но у Цискаридзе квартира совсем без анфилад. «А стоила как большая, – рассказывает Николай. – Просто те были убитые, а эта отремонтированная. Мне некогда было заниматься ремонтом». Он поздно приходит домой. Отключает телефон («к концу дня челюсть не двигается»). Смотрит сериалы: «Большая маленькая ложь», «Развод», «Игра престолов», «Виктория», «Корона». Читает. Раньше в пятницу спешил в Москву, к себе на Фрунзенскую набережную. Но в прошлом году пришлось заменить одного педагога, и теперь всю первую половину субботы ректор лично ведет классы. Зато не тратит время на соцсети – жизнь в инстаграме @tsiskaridze, очень формальном, поддерживает группа поклонников. Фейсбука у артиста тоже нет, газет он не читает ни до обеда, ни после, ни вместо. Только если друзья говорят: «Здесь хорошее написано». Я не удивляюсь, что он стал доверенным лицом Путина. Президента Цискаридзе знает двадцать лет и столько же безумно уважает. «Я танцевал все правительственные спектакли, получал из его рук награды, – рассказывает Николай. – Все эти годы я говорю то же, что и сейчас. Посмотрите мои старые интервью». Судя по этим интервью, в таланте политика Николай Максимович не уступает премьерам Старой площади. Интриги ему удаются примерно так же, как антраша.
«Переступая порог Большого, ты обязан принять его устав и нравы, – комментирует Николай. – И если не научишься этому, то никогда не будешь самым главным. Мне надо было завоевать свое место под солнцем. Когда я в детстве читал книги, то замечал, что кому-то посвящают главу, кому-то несколько страниц, кого-то перечисляют через запятую. И я понял для себя, что никогда не буду ни маленькой статьей, ни через запятую. Я буду главой. А все, кто стал главой и даже книгой, – это невыносимые мастера интриги. Потому что ты должен просчитать противника быстрее, чем он срежиссирует свою интригу. Моя ошибка была в том, что я честный игрок. Я никогда не поступал подло». – «А в чем разница между интригой и подлостью?» – «В том, что было изобретено уголовное преступление. Такого в истории Большого театра никогда не случалось. С одной-единственной целью – уничтожить меня. Но тем самым ко мне привлекли внимание гораздо большее, уничтожили репутацию театра, а из меня сделали человека крепче и выше. Люди, которые это все придумали, провалились в яму, которую они вырыли». «Вы ведь видели Павла Дмитриченко после того, как он вышел на свободу?» – спрашиваю я. Артист балета Большого Дмитриченко в 2013-м был признан виновным в организации покушения на Сергея Филина, приговорен к шести годам заключения и досрочно освобожден в мае 2016-го. «Пашу? А он своей вины не признал. Он, к большому сожалению, очень эмоциональный, и его легко было привлечь. Он ведь на суде открыто заявлял, что следователь ему сказал: если он укажет на Цискаридзе как на заказчика, его отпустят. И в этот момент журналисты выключали диктофоны, телекамеры прекращали записывать».
Уйдя со сцены в класс, Цискаридзе, как утверждает сам, наконец научился реагировать на многие вещи иначе: не спокойнее, нет, а «безразличнее», если представить, что у этого слова есть сравнительная степень. Потому что стали уходить ровесники, потому что какие-то вещи не исправить – проще вычеркнуть из жизни. Потому что опыт показал: есть люди, которые, как сейчас принято говорить, переобуваются в воздухе. Те, кто помнит прыжки Цискаридзе в «Симфонии до мажор» восьмилетней давности в Большом, понимают, что уж кто-кто, а он мог бы в воздухе и пуанты завязать двойным узлом. Сам он если с кем завязывает, то навсегда. Заслуженные дамы в приемной ректора рассказывают: Николай Максимович может очень долго терпеть учеников. Но когда наступает предел, обратной дороги нет. «Я же отношусь к ним как к детям, – объясняет Николай. – Это часть тебя, ты не можешь оторвать у себя бок и выбросить его – будет больно. Но ты знаешь, что если этот бок не залечить, он будет сильно болеть и загниет. Я часто говорю: "Не делай, не делай, не делай". Помню, моя няня долго твердила: "Не лезь в огонь, не лезь", а потом засунула туда мой палец, и больше я к огню не подходил. Здесь так не сделаешь. В балете, увы, время уходит, и его уже не вернуть».
Его ученики, которым он при мне обещал вправить мозги, а через секунду ласково называл Мишенькой, Аарошенькой, Маркушенькой, больше всего боятся одного: что Николай Максимович перестанет ругаться. Перестанет обращать на них внимание. Потому что это будет конец. «Я, когда пришел в Большой, не рассчитывал ни на что, – рассказывает выпускник хореографического училища при московском театре танца «Гжель», теперь премьер Большого Денис Родькин. – А он за меня взялся, увидел что-то. Николай Максимович говорил: "Я никогда не берусь за кривых, косых и неспособных. Я сам премьер, вырос в руках премьеров и буду брать только премьеров". Когда он ругался, я не воспринимал это как обиду. Возможно, от другого бы не потерпел. Но от него... Я понимал: зачем ему нервничать и тратить на меня время, если он меня не любит?» «Надо четко разделять, как мы общаемся в зале, а как – в жизни, – соглашается недавний выпусник Вагановки Егор Геращенко. – В зале он царь и бог, мы ему безоговорочно верили. Это единственно возможный вариант – верить педагогу как доктору. В нашей профессии лучший пряник – это кнут. Если на тебя не кричат, ты неинтересен».
Вечернего «Щелкунчика» 31 декабря в Большом по цене семьдесят две тысячи рублей за пятый ряд партера теперь танцует Артем Овчаренко (с 2013‑го лишь раз уступил место Денису Родькину). Артем – бывший ученик Цискаридзе, если в балете бывают бывшие ученики. Расстались они, мягко говоря, нехорошо – явно для остроты интриги Овчаренко ухитрился родиться в тот же, столь важный для столичной светской жизни день. «Я его очень люблю, как своего ребенка, – комментирует Николай. – Но принять предательство и подлость не могу».
31 декабря Цискаридзе исполнится сорок пять. Свои дни рождения он никогда не празднует, всегда проводит у кого-нибудь в гостях. Два последних был в Лондоне у друзей. До того летал в Токио, где прощалась со сценой Сильви Гиллем. А на первый свой день рождения без «Щелкунчика» Николай полетел в Париж. Целый день гулял по городу с товарищем, которого видит очень редко – тот специально прибыл из Литвы. Вдруг, узнав, что Цискаридзе в Париже, звонит историк моды Александр Васильев, сосед по Фрунзенской: «Приглашаю тебя в Пале-Гарнье, на «Парк» Прельжокажа». «Саш, я хочу в этот день без балета», – сказал бывший принц. «Нет, – возразил сосед. – Без балета у тебя не получится».
Ксения Соловьева