В конце 80-х студенческая жизнь в нефтяном институте, что называется, бурлила — СТЭМ, КВН, рок-клуб, неформальная газета. В 1989 году в институтском пресс-центре работали 23 студента, — и это в техническом вузе, где во все времена привлечь хотя бы двух человек в редколлегию считалось большой удачей. Все ребята были по-своему талантливы, но среди всех выделялся Рамиль Шарипов, Ромка — большой, нескладный, молчаливый, при этом с поразительным чувством юмора. Сидит-сидит тихонько в уголке, подперев щеку рукой, а потом как скажет что-нибудь! Его ироничные комментарии растаскивали на цитаты.
Я на правах старшего товарища пыталась его воспитывать: и учится-то плохо, и заметки пишет скучные. Вот такая, например: «30 ноября под эгидой Дней молодежи состоялась встреча с представителями КГБ БАССР. Выступление товарищей имярек, как и последовавшие ответы на вопросы студентов, было выдержано в рамках последней программы партии. Представители КГБ подтвердили все, что успела написать о КГБ советская пресса. Студенты остались при своем мнении». Он отвечал, что заметка гениальная. И правда ведь — ни убавить, ни прибавить, так и напечатали.
Что действительно было гениальным, так это его стихи, и даже мы, технари, это понимали. Стихи из него буквально сыпались, он читал их по телефону, записывал на конспектах, блокнотных листах,
Гузель АСКАРОВА
И предлагают билеты Жлобам
Но эта игра давно не в моде А билеты — отнюдь не фанты ...В царстве теней Вергилий приходит Лишь к Данту.
С тех пор мы нечасто встречались, последний раз заходил этим летом, рассказал, что скинул с плеч большую работу и очень счастлив, при этом выглядел уставшим и даже опустошенным. Наверное, по-настоящему счастливым я видела его только во времена нашей студенческой юности и, пожалуй, еще раз, когда однажды пришел в гости с Катей.
— А кем ты был до смерти ?
— Лишь поэтом.
— Конечно, гениальным?
— Молодым.
— Тем, чьи уста глаголят правду ?
— Да нет, она сама себя глаголит.
— И что... народ бывает на могиле?
— Тропа не зарастает, так и бродят.
В обход им далеко — идут по мне.
— Наверно, больно?
— Нет. Я был поэтом.
Так хочется верить, что теперь с ним все хорошо, иначе невозможно смириться. Он и сейчас перед глазами, как солнечное пятно — не сморгнуть, — большой, нескладный и такой великодушный на фоне глянцевых мышц и пустых сердец.