Продолжение. Предыдущие статьи цикла: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7
С отбытием Нарсеса из Италии Велизарий восстановил единоличный контроль над войском и получил возможность вести войну так, как считал правильным. То есть, методично захватывать ключевые города и крепости, не оставляя ни одной из них в тылу, какими бы привлекательными не выглядели перспективы устроить прорыв вглубь готской территории на одном отдельно взятом участке.
Такая практика, с одной стороны, обеспечивала медленное, но надёжное и непрерывное расширение ромейского влияния в Италии. А с другой - давала противнику время в полной мере насладиться паникой перед неизбежным концом и в процессе наделать глупостей, оный конец тем самым существенно приближая. Всё-таки, что Велизарий умел - так это сформировать у противника ощущение, что его дело проиграно. Это у него получалось даже тогда, когда сам он сидел в осаде с небольшим войском и почти без припасов, а под стенами Рима стояла во много раз превосходившая его бойцов армия короля Витигеса. Теперь же, когда Велизарий был в силе, а Витигес отступал по всем фронтам, эффект ещё и многократно усиливался.
Понимая, что своими силами он уже не справится, Витигес запросил помощи, где только мог. У лангобардов ему отказали - там видели, к чему всё идёт, и не собирались тратить силы и средства на выглядящее насквозь безнадёжным предприятие. А вот персидский шах Хосров I предложение открыть второй фронт принял с воодушевлением - усиление извечного противника было совсем не в его интересах. Но Персия была далеко, да и раскачивался Хосров, подготавливая военные действия, слишком долго.
Наиболее занятный же результат принесло посольство к франкам. Король Теодеберт, ознакомившись с сутью вопроса, тут же собрал огромное войско и выдвинулся в Италию. Отряды готов, сторожившие границы, пропустили его беспрепятственно, предполагая, что позволяют пройти союзникам в борьбе с ромеями. Вот только франки таковыми не были. Первым же делом они разгромили сторожевую северо-западную готскую армию. Вторым - наступавший на север византийский отряд. Франки пришли в Италию решать свои собственные вопросы, и ничьими союзниками они быть не собирались. А учитывая соотношение сил, вторжение Теодеберта вполне могло значительно изменить ход войны.
Вот только на дворе был 539-ый год. До блистательной эпохи Карла Великого было более двух сотен лет, и сами франки всё ещё оставались достаточно дремучими варварами. Это, конечно, оценочное суждение одного отдельно взятого меня, но судите сами.
После настолько лихого старта Теодеберт не предпринял шагов по закреплению на взятой под контроль территории, не стал он и продвигаться на юг. Расширять своё влияние на севере Италии франкский король также счёл несвоевременным. И какое же дело, спросите вы, отвлекло его от этих либо каких других первоочередных, казалось бы, шагов для любого нормального завоевателя? О, я вам отвечу. Банальный грабёж. Огромное франкское воинство, потенциально способное всю Италию, прямо вместе с готами и византийцами, поставить на уши, а потом снова перевернуть в естественное положение, не нашло ничего лучше, чем разбрестись по Лигурии и взяться выметать из неё всё, что плохо лежало.
Кармическое воздаяние пришло моментально. Франков стала нещадно косить дизентерия, в кратчайшие сроки приведшая к полной утрате боеспособности более трети от всей численности войска. И что бы там Теодеберт себе не планировал, после такого конфуза пришлось ему собирать своих бандитов обратно в толпу и уводить их восвояси. Можно сказать, что франки, победив во всех сражениях, где они приняли участие, в целом ту войну парадоксальным образом про... Проиграли, в общем.
Тем временем Велизарий, полностью подавив готское сопротивление в центральной Италии, взял крепости Ауксим и Фезула, закрывавшие путь к Равенне, где располагалась ставка Витигеса. Но сломя голову бросаться под стены города он не стал - в отличие от того же Витигеса в сходной ситуации двумя годами ранее. Прежде он расставил заставы на реке По, организовал плотное патрулирование Адриатики своим флотом, провёл тщательную разведку, и лишь тогда, когда убедился, что все пути возможного подвоза продовольствия и подхода подкреплений обнаружены и перерезаны, осадил Равенну.
В этот момент к Витигесу прибыло посольство от Теодеберта с предложением альянса против ромеев в обмен на раздел Италии. Однако, каким бы тяжёлым не было положение готов, франков они всё-таки с чувством отправили куда подальше - в Лигурии ещё пепелище не остыло после их художеств, и никакой веры в договороспособность Теодеберта в свете этого не имелось. Тем более, что на руках у Витигеса вскоре появилось более заманчивое предложение уже от Византии. Послы императора Юстиниана предлагали Витигесу мир, если тот отдаст половину казны, уступит все земли к югу от реки По (то есть - почти весь полуостров) и каждый свой политический чих будет предварительно согласовывать с Константинополем.
Такое предложение, в сложившихся условиях - ещё весьма мягкое и щедрое, позволявшее Витигесу сохранить хотя бы лицо и корону, было продиктовано активностью шаха Хосрова, со дня на день собиравшегося начать войну. А персы - это были не варвары на западе, подловившие Рим в момент его максимальной слабости и на этой почве невесть что о себе возомнившие. Персы - это было серьёзно, и против них было бы очень кстати перекинуть и Велизария с войском в довесок к уже караулившим восточные границы силам.
Предложение Юстиниана Витигес с радостью принял. Однако, в договоре имелась одна лазейка. Для того, чтобы он вступил в действие, с ним должен был согласиться не только готский король, но и византийский главнокомандующий. Поскольку ему на месте всё-таки виднее, как протекает война. И если имеется возможность быстро дожать готов без всех этих церемоний и уступок - то и зачем они тогда, эти церемонии, нужны?
Велизарий счёл, что не нужны, и договор подписывать отказался.
Готскую знать и лично Витигеса такой шаг даже не озадачил, а вовсе напрочь деморализовал. И потому они сделали глупость, в тот момент, наверное, казавшуюся им отчаянным, но небанальным и потому небезнадёжным ходом.
Они предложили Велизарию корону. Причём, не просто готского короля, а аж целого императора Западной империи.
Расчёт готов в целом был понятен: не получилось взять силой - надо брать интригами. Велизарий, конечно, был враг - но враг понятный, какого и уважать не грех. Успешный полководец, могучий воин, который сам войска в атаку водил - в общем, почти идеал готского вождя. Что сам при этом не гот - так это даже неплохо, коренное население ему верно будет, на чём собственно готские короли во многом и погорели. Служба Юстиниану на том, конечно, и закончится - а там на новых условиях и вернуть любезность можно будет.
Велизарий, судя по всему, рассчитывал просто на основательное улучшение условий договора. Это вообще был его фирменный переговорный приём - испугать противную сторону, а потом лепить из неё, что душе угодно. Но подобным вывертом он был, наверное, несколько озадачен. Возможно, даже в частных беседах активно выражал своё удивление посредством особенно метких эпитетов на языке Гомера и Аристотеля - таких подробностей история для нас не сохранила. Так или иначе, он быстро взял себя в руки и ответил: хорошо, я согласен, готовьте мой торжественный въезд в Равенну.
Услышав об этом, Витигес радостно сложил с себя уже изрядно надоевшую ему корону и приказал открыть ворота столицы новому государю. В которые Велизарий во главе своего воинства незамедлительно и вступил. Вот только когда его спросили, мол, ваш-величество, а на какую дату коронацию-то назначать, он ответил, что коронация базилевса Цезаря Флавия Петра Савватия Юстиниана (первого этого имени), императора ромеев, эллинов, исавров, готов, аланов, вандалов и прочих народов, да продлит Господь его дни, уже состоялась двенадцатью годами ранее, а что кто-то на неё опоздал - так это сугубо их личные трудности.
Да, Велизарий, пожалуй, был честолюбив. Но, даже если не брать в расчёт такие трудно измеримые величины, как возможные ромейский патриотизм и верность короне, он вовсе не был идиотом. Ссориться со всей огромной империей, чтобы получить взамен горстку лично отколошмаченных перед этим варваров и блестящее украшение на голову, сорвать которое вместе с головой моментально найдётся толпа охотников по всей Европе? Вот ещё, глупости какие.
Впрочем, готы уже были настолько деморализованы, что спокойно это проглотили. Надурил всех Велизарий? Ну и ладно. Значит, не прокатило, бывает.
Гарнизоны по всей северной Италии приняли новый порядок и сдались византиийцам. Только в Вероне и Тицинуме (современная Павия), где окопались воинствующие готские традиционалисты, ещё сохранялись очаги сопротивления ромеям. Но дожать два города, имея в распоряжении всю Италию, проблемой не выглядело. Однако, Велизарий сделать этого не успел. Юстиниан спешно отозвал своего полководца обратно в Константинополь. Поскольку, во-первых, начиналась война с персами. А во-вторых...
Велизарий всё-таки был солдат. Хороший солдат - умный, хитрый, смелый и наблюдательный. И ещё специфичный, но успешный дипломат - весьма такой толковый практик сверх-жёсткого переговорного стиля. Но не политик. Может, конечно, и пытался что-то, но, скажем прямо, это было не его.
Поскольку чисто с солдатской точки зрения его выходка, завершившая кампанию, была вполне себе нормальной военной хитростью. Но с политической именно она ему всё впоследствии и испортила.
Да, не короновался, не предал. Но ведь перед этим - согласился. Из хитрости? Закончить войну с результатом получше? Может быть. Но всё равно - страшно. Ведь согласился. Ведь, значит, нет у него какого-то внутреннего барьера, который бы не позволил это сделать. И будь предложение более лакомым, с большими шансами на успех - не согласился бы он искренне, безо всяких хитростей?
Подобные мысли сильно пугали Юстиниана, и отныне он больше не мог доверять своему полководцу, как прежде.
В триумфе вернувшемуся в Константинополь Велизарию было отказано - вместо этого ему были подарены богатые поместья в Анатолии с намёком убраться туда и сидеть там тихо, пока не позовут. И дальнейшая жизнь Велизария превратилась в существование орудия. Когда была война - его извлекали на свет, отряхивали с него пыль, затачивали, и тогда он неизменно проявлял себя с самой наилучшей стороны. Но когда наступал мир, его возвращали в ножны и закидывали обратно в пыльную кладовку. Про ослепление и конец жизни в нищете - это всё-таки поздний миф, причём, пропагандистский, тех времён, когда "дорогим торговым партнёрам" Константинополя потребовалось сформировать мнение, что византийцы - коварное вероломное зверьё, и всегда такими были. Но опала действительно имела место, и началась она с тех самых пор.
Война же в Италии на этом не закончилась. При первом же послаблении готы восстали, и сопротивлялись они ещё долго. Момент для их замирения после отзыва Велизария оказался упущен, и на это пришлось потратить долгие годы. Но это уже другая история. При случае - расскажу.
Наша же история - о том, как ромеи поквитались с варварами за разрушение империи, - на этом заканчивается.
Спасибо моим драгоценным читателям, поддерживавшим меня в процессе написания цикла, поправлявшим, если я где-нибудь ошибался, и, чего таить, попинывавшим, когда наступал творческий кризис. Без обратной связи от вас я бы, наверное, не смог дотащить этот цикл до финала. Ещё раз - спасибо! Вы лучшие!
Ждите новых статей!
Понравилось?
Тогда ставьте палец вверх и подписывайтесь на мой канал!
Вам - нетрудно, а мне приятно ♫