Редко, но иногда случается еще приятно удивиться творческой интеллигенцией. Учитывая, что Вера Камша львовянка я предвижу разрыв шаблонов у разнообразной патриотической общественности:
"95 лет назад умер Ленин. Человек, который сумел отвернуть от Харибды, к которой уверенно сносило Россию, пока одни господа толкали речи, а другие радостно перенаправляли денежные потоки.
В детстве и юности я, само собой, этого не понимала. Для меня Ленин был докучливой абстракцией, портретами, которые везде висят, и затасканными фразами, которые ритуально и бездумно повторяют. Потом на меня (если б только на меня!) нашло "огоньковское" одурение, когда все вдруг стало ясным-ясно и черным-черно. Потом постепенно заработали мозги, и вышло как с одним из шотландских придворных Якова Стюарта, высказавшегося о Рэйли: "Когда суд начинался, я готов был пройти сто миль, чтобы увидеть, как его повесят. Сейчас я готов пройти тысячу, чтобы увидеть, как его оправдают".
Наверное, чтобы понять, что сумели сделать Ленин и его сторонники через восемь месяцев после падения империи (как писал уже в эмиграции Георгий Иванов :
Овеянный тускнеющею славой,
В кольце святош, кретинов и пройдох,
Не изнемог в бою Орел Двуглавый,
А жутко, унизительно издох), нужно было увидеть, что не смогли сделать после распада Союза.
Можно ли было в октябре семнадцатого и после выйти из пике меньшей кровью без помощи инопланетян и попаданцев, спорят и спорить будут, но история сослагательного наклонения не знает, а за октябрем 1917 были май 1945 и апрель 1961. Декабрь 1991 и октябрь 1993, впрочем, тоже были, и случились они не на ровном месте.
Что до человеческих качеств, то и они начинают проступать из-под частично облупившегося, частично содранного розового лака. Святым, Ильич, само собой, не был (хотя, если вспомнить, как действовали некоторые весьма почитаемые святые, когда они ходили во владыках земных, можно при желании и этот вопрос поднять), но личность была ярчайшая и с принципами. Сейчас много говорят о "домашнем насилии" , так вот в бытность свою помощником присяжного поверенного в Самарском окружном суде тогда еще не Ленин был назначен защитником самарского мещанина Гусева, которого обвиняли в истязании жены (избивал кнутом). Ознакомившись с делом и придя к выводу, что обвинение справедливо, Владимир Ильич не стал просить о смягчении приговора и вообще отказался говорить в защиту распускавшего руки подонка. Это был единственный случай в его практике, другие дела он выигрывал.
Много вышло, но и тема-то какова. Есть люди, которых из истории не выковырять, их разве что в фимиаме можно утопить. Временно."
Добавить, пожалуй, нечего.