9 января в Малом зале Башкирской государственной филармонии им. Х. Ахметова состоялся концерт лауреата международных органных конкурсов и фестивалей, солиста Московской филармонии Константина Волостнова. Его исполнительская программа отвечала атмосфере праздничного вечера, где звучали сочинения Генделя, Брамса, Боэльмана, Мендельсона, Танеева и Гедике.
А органные хоралы Баха, написанные к Рождеству Христову, этому Великому Дню Спасения, явились музыкальным откровением и духовным посланием композитора современному слушателю.
Ольга КУРГАНСКАЯ
ГОСПОДИН БАХ -ПОВЕЛИТЕЛЬ ОРГАНА
Органа мощный звук — и входит Бах...
Зазвучали Рождественские хоралы восемнадцатого столетия. Благородная и возвышенная музыка великого Себастьяна, исполнявшаяся во время служб, заставляла каждого прихожанина стремиться ко благу. Однажды после исполнения хоральной прелюдии к Баху подошел его ученик и сказал: «Мне кажется, после этой музыки я, по меньшей мере, неделю не могу совершить ничего дурного». Искреннее признание молодого человека глубоко тронуло сердце композитора, стремившегося выразить своей божественной гармонией светлое чувство всего христианского мира. Слова Священного писания или тексты духовных песнопений будили в его душе потоки неведомой ранее музыки, непостижимой в своей красоте. Порой на случайном листке Бах торопливо набрасывал то, что рождалось его гениальной фантазией.
Пролетело более трех столетий, и мы вновь обращаемся к баховским хоралам. В них целая симфония человеческих чувств
— сомнений, переживаний и размышлений. Здесь все просто и возвышенно. Большое значение Бах-исполнитель придавал не мощи звучания, а красочности и тембровому многообразию органа.
И в XXI веке его хоралы ласкают наш слух и впечатляют тонкостью колорита, богатыми оттенками и певучестью голосов. Под пальцами Константина Волост-нова звучат мелодии, в которых так много простоты, изящества и эмоциональной открытости. Преисполненные чуда и счастливого трепета, мы оказываемся там
— в божественно-прекрасном мире.
Концертная программа продолжается композицией Баха, написанной в старой немецкой органной традиции. Слушаем прелестную «Пастораль», где ведут диалог верхние голоса, светлые и яркие, сочетаясь с густым звучанием педального баса. В благозвучии тембров обнаруживаем баховское искусство соединения регистров и слышим безупречную чистоту игры органиста.
В бегущих звуках Токкаты фа-мажор Константин блистательно разыгрывает пассажи на педальной клавиатуре, увлекая завороженных слушателей в этот колдовской водоворот сложной исполнительской техники.
«КОРОЛЕВСКИЕ ФЕЙЕРВЕРКИ» ГЕНДЕЛЯ
Баха сменяет его современник и соотечественник Георг Фридрих Гендель, чьи сочинения в концертной программе органиста занимают достойное место. Ораторию «Соломон» представляет оркестровая картина «Прибытие царицы Савской». С именем знаменитого саксонца мы встречаемся в «Музыке для королевского фейерверка». Эта сюита написана по случаю заключения в 1748 году Ахенского мира, положившего конец войне за Австрийское наследство. Сюита - последовательность разнообразных стилизованных танцев, сочетающихся с пейзажными и бытовыми «звуковыми зарисовками». Такой, пройдя по партитурам прошлых веков, она дошла до современного слушателя. «Менуэт» из музыкального цикла для «королевского фейерверка» возвращает нас во времена Людовика XIV, когда этот изящный великосветский танец был самым популярным в среде европейской аристократии.
Не менее известна и другая сюита Генделя — «Музыка на воде». Это собрание инструментальных пьес, созданных композитором для парада флота английского короля Георга I. Сюита включает в себя двадцать пьес, главным образом танцевального характера, разделенных на три группы. В первой заметную роль играют валторны, во второй — трубы.
Во время парада на Темзе оркестр из пятидесяти музыкантов, находившихся на барке, исполнял громкую и оживленную музыку.
Оркестр звучал чисто, сочно, эффекты «диалога» труб и валторн дополнялись динамическим приемом «эхо». Миниатюры последней части сюиты носят более камерный характер и предназначены для развлечения короля во время ужина. И нам посчастливилось услышать самую известную пьесу «Музыки на воде» — быстрый британский танец Хорнпайп.
Несравненный виртуоз, Константин Волостнов раскрывает нам богатейшие возможности инструмента, словно прикоснувшись к нему волшебной палочкой. Стремительно помчались звуки, в сверкающие потоки превратились аккорды и арпеджио, басы зазвучали колоколами.
ТАНЕЕВ И ГЕДИКЕ
Бодрый «Свадебный марш» Феликса Мендельсона открывает второе отделение, и зритель сосредотачивается на продолжении концертной программы. Крайне редко мы слышим русскую органную музыку, которую исполнитель представил сочинением Сергея Танеева. Ученик Чайковского, в совершенстве владеющий полифонической техникой Баха, по уровню мастерства Танеев превосходил всех современных ему русских композиторов. Его лучшие многочастные инструментальные опусы в классических формах привлекают безупречной отделкой деталей и логикой архитектурного построения целого. В этом убеждают нас его «Канонические вариации на тему «Аве Мария».
С именем основателя и главы советской органной школы Александра Геди-ке в истории нашей музыкальной культуры начала ХХ столетия открывается новая страница — органное исполнительство. Из композиторского наследия Гедике на уфимской сцене прозвучала Прелюдия и фуга ми-бемоль мажор. Неторопливая прелюдия обращает нас к приятным воспоминаниям. А подвижная, взволнованная фуга приглашает к серьезному разговору. Звуки ее журчат под руками мастера, и в удивительных сплетениях голосов каждый из них ясно слышен.
ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ
В XVIII столетии было не принято слушать старинную музыку. Наш любознательный зритель, напротив, с большим интересом относится к шедеврам ушедших веков. Вот и сегодня он знакомится с французским органистом и композитором Леоном Боэльманом. Обучаясь в парижской Школе классической и религиозной музыки, Боэльман обратил свой взгляд в прошлое. Увлечение далекой эпохой готического стиля с его одухотворенной красотой, искренностью и благородством чувств воплотилось в «Готической сюите», впечатляющей мастерской оркестровкой. Мощные обвалы звуков Хорала сменяются нежной мелодией «Молитвы Деве Марии». Голосами духовых инструментов на фоне густой басовой педали звучит ласковая просьба, обращенная к светлому образу Богородицы. И, наконец, яркой, эффектной Токкатой завершается сюита.
Но вот тихой лаской заструилась ангельская мелодия Хорала Иоганнеса Брамса «Украсься, милая душа». И чувства зрителей растворяются в праздничной атмосфере Рождества Христова.
«ЕСТЬ МУЗЫКА -И В НЕЙ СПАСЕНИЕ»
Где найти слова, определяющие степень нашего восхищения столь яркой игрой солиста? Оценить только что услышанное нам чаще всего удается восклицаниями, междометиями и досадно невыразительными фразами. Но тем не менее остается что-то, что живет в нас как чувство и несформированная музыкальными впечатлениями мысль.
Воздух содрогнулся от торжественных заключительных аккордов. И в наступившей тишине все еще казалось, что из труб органа вот-вот низвергнется небесный гром. Отзвуки этого царственного инструмента долго волнуют наши чувства своей экспрессией и красотой.
В давние века благочестивая и трогательная органная музыка, звучавшая во время служб, рождала в слушателях предчувствие небесных радостей и оставалась навсегда в их восторженных воспоминаниях.
И мы, далекие потомки, возвращаемся к творениям гениев-предшественни-ков, исповедуясь этому чистому духовному источнику. Обращаясь к светлой поэтической мысли актера Валентина Гафта, мы повторяем: «Есть музыка — и в ней спасение!».