Esquire встретился с американским юристом Стивеном Вайзом и узнал, как он через суд добивается прав для шимпанзе, дельфинов и слонов.
Никогда прежде коллегия пяти судей апелляционного подразделения Верховного суда штата Нью-Йорк в городе Рочестер не слышала ничего подобного. За последние два часа они рассмотрели типичный набор исков: квартирные кражи, вооруженные ограбления, мигрант пырнул кого-то ножом в драке, мужчина без разрешения трогал чью-то вагину, молодому человеку отрубило пальцы автобусным обогревателем, адвокат просит снизить срок своему клиенту с 48 до 15 лет — ведь он не хотел никого убивать. Каждое слушание длится десять минут, одни плохие адвокаты, тратящие больше времени на чистку своих блестящих туфель, чем на подготовку к заседанию, сменяются другими. Они запинаются, путаются в показаниях и разбираются в деталях дел хуже, чем сами судьи. Но дело юриста из Флориды Стивена Вайза коллегия поставила в самый конец расписания: судьи явно хотели послушать, почему им нужно принять это историческое решение — наделить правами личности шимпанзе по кличке Кико.
С высокой трибуны коллегия смотрит, как к кафедре напротив быстро выходит приятный немолодой юрист. Он рыхлый, седой, с небольшой залысиной, лицо его в оспинах и шрамах, у него водянистый серый взгляд, тонкие очки, обаятельная и растерянная улыбка. Ему некомфортно в мешковатом черном костюме, не таком безукоризненном, как у других адвокатов — он предпочитает серую растянутую толстовку с логотипом Вермонтской школы права. Мужчина прочистил горло и уставился на судей. Минутная пауза, как перед большим прыжком.
Его честь Джозеф Валентино, моложавый лысый дед девяти внуков, поправляет мантию. Ее честь Эрин Перадатто, член общества «Фи Бетта Каппа», не поднимает глаз от документов. Ее честь Нэнси Смит, подтянутая председатель коллегии, делает большой глоток воды. Его честь Стефан Линдлей, мужчина без возраста, держит дужку очков во рту. Его честь Джеральд Вален, седовласый человек с лицом Джорджа Буша, мерно раскачивается в кресле.
— Уважаемый суд, меня зовут Стивен Вайз, — немного сбивчиво начинает мужчина за кафедрой. — И я хочу поблагодарить вас за честь и возможность выступить перед вами от имени организации Nonhuman Rights Project с прошением о выдаче постановления хабеас корпус для шимпанзе по имени Кико, которого держат на цепи в бетонной клетке в городе Ниагара-Фолс.
Юрист Стивен Вайз и его организация Nonhuman Rights Project — одна из многочисленных граней борьбы за права животных, но грань уникальная. Это многовековая борьба тянется еще с добиблейских времен, и в ней успели поучаствовать Сенека, Декарт, Вольтер, Жан-Жак Руссо, Кант, экотеррористы, радикальные активисты и даже Третий рейх. Сегодня эта битва занесла Вайза в вымирающий город Рочестер на севере штата Нью-Йорк, недалеко от канадской границы. In the middle of nowhere, дыра, сказал Вайз накануне, сидя в ресторане отеля Hyatt и изучая статью в Википедии о Рочестере: население 210 тысяч человек, градообразующее предприятие Kodak прекратило производство камер, население постепенно уезжает, уровень преступности вдвое выше среднего по стране. Вайз рад, что он наконец оказался в этой дыре.
Это был долгий путь. В молодости Стив хотел быть ученым или врачом, играл в рок-группе на электрооргане, получил степень бакалавра по химии, не поступил в медицинский, работал в пульмонологической лаборатории, участвовал в движении против войны во Вьетнаме. В 1979 году 27-летний Вайз прочитал книгу австралийского философа Питера Сингера «Освобождение животных», библию этой битвы. «Я никогда даже не думал о животных и их положении, о том, как они используются в хозяйстве и какие над ними проводятся опыты», — вспоминает он.
Вайз перестал есть курицу, потом рыбу, потом мясо вообще, перестал носить кожу и мех, но этого было мало. Он решил, что должен представлять интересы животных в суде, но быстро понял: с юридической точки зрения животное не существует, и прав у него не больше, чем у стула или лобового стекла. Единственный способ помочь — создать систему, в которой у животных есть хотя бы часть прав. Не право голосовать и избираться в сенат, а лишь право на собственное тело. В те годы только в одном американском штате был принят закон о жестоком обращении с животными, так что борьба не имела никакого смысла. Вайз стал готовиться.
Чтобы заполнить «теоретический вакуум», как это называет Вайз, понадобилось тридцать лет. Он изучал международное право, законы всех штатов и научные фундаментальные труды, общался с учеными и собирал доказательства умственных способностей животных, написал четыре книги, преподавал, возглавлял специализированные организации. Штат за штатом постепенно принимали законы о должном обращении с животными, а Вайз занялся адвокатской практикой: плохое отношение к домашним питомцам, попытки остановить охоту на оленей, транспортировка дельфинов, защита животных от усыпления. Вайз создал собственную НКО, до 2011 года занимался ей на общественных началах, а когда пошли пожертвования, нанял персонал. Через два года система волонтеров по стране насчитывала уже 70 человек, и Вайз понял: время пришло. В декабре 2013 года Nonhuman Rights Project подала сразу четыре иска, первые в истории США и мира, о присвоении человекообразным обезьянам права на неприкосновенность личности. Иски касаются Томми, Кико, Геркулеса и Лео — то есть всех шимпанзе штата Нью-Йорк, содержащихся в неволе. Ни один иск пока не удовлетворен.
— Позволите задать вопрос? — сразу перебивает Вайза председатель Нэнси Смит. — Вы не просите, чтобы Кико отпустили на улицу? Вы просите, чтобы его содержали в заповеднике. Верно?
— Верно. Мы хотим перевезти Кико в заповедник во Флориде, там есть острова, озера и…
— То есть он все равно будет затворником? Вы не говорите, что Кико должен идти на улицу?
— Это было бы опасно и для Кико, и для нас, но он не будет затворником. Он будет в заповеднике.
— То есть из одного заключения, плохого, он отправится в другое заключение, получше? — скептически спрашивает Стефан Линдлей и надевает очки.
— Гораздо, гораздо лучше, — Вайз немного запинается, но продолжает. — Примите к сведению, что это место, в котором его возможность к самоопределению расцветет так, как не может сейчас.
— Но если бы Кико был субъектом права, мы бы не стали брать его из одного заточения и везти в другое, — с сомнением говорит Линдлей. — Мы бы сказали: «Кико, ты свободен, иди куда тебе захочется».
— В истории США и Великобритании по хабеас корпус часто проходили психически нездоровые или умственно отсталые люди, дети, кабальные слуги, дети-рабы. Когда ты не можешь за себя ответить, тебя заберут из одного места и перевезут в другое.
Хабеас корпус — это положение англо-американской правовой системы, принятое английским парламентом в 1679 году и гарантирующее личную неприкосновенность: чтобы лишить человека свободы, должны быть существенные доводы — например, решение суда. У животных такого права нет, хотя из заключений ученых Вайз точно знает, что высшие приматы, дельфины и слоны не только чувствуют боль и умеют сострадать, но также осознают прошлое и будущее. Стивен Вайз называет эту ситуацию «юридической стеной», в которой он пытается пробить брешь. Приходит в низшую инстанцию суда, говорит: вот шимпанзе, его надо отпустить согласно хабеас корпус. Ему говорят: да, но ведь у шимпанзе нет такого права. Тогда Вайз подает апелляцию и требует этого конкретного шимпанзе таким правом наделить.
Англо-американская система права строится вокруг прецедента, а значит, если Томми, Кико, Геркулес или Лео получат право на неприкосновенность, то в перспективе его могут получить все шимпанзе в стране. Изменить конституцию или лоббировать федеральный закон гораздо сложнее.
Продолжение статьи читайте по ссылке.
_________________________________________
Понравилась статья? Ставьте лайк и подписывайтесь на канал esquire.ru на Яндекс.Дзен, чтобы видеть больше интересных материалов. А также делитесь нашими лучшими публикациями с друзьями в Facebook, Twitter и Instagram.