Ипполит в «Иронии судьбы» (1975/1976) выглядит самым несчастным из всех. Даже хищная Галя как-то не вызывает жалости — она своё возьмёт. Не здесь, так с другим ...обладателем новой квартиры. Тогда как Ипполит Георгиевич... Он глубоко несчастен и вовсе не потому что Надя за пару часов променяла его на какого-то линялого докторишку.
Любит ли Ипполит эффектную учительницу Надю? Не особо. Она его бесит. Ибо она — безалаберная. Сначала она ему нравилась — красивая, интеллигентная, а потом — достала. Но Ипполит — честный. Раз ходит — надо жениться.
Более того — реально влюблённый мужчина не позволил бы даме сердца остаться с незнакомым человеком — просто из соображений безопасности. Мало ли? Может, он вор. Но тут — наравне с «приличествующими» уколами ревности есть явное чувство усталости. Да гори оно всё! Жаль, конечно, но...
Для него женитьба на приличной даме, учительнице — карьерный шанс, ибо в СССР гораздо лучше «двигали» женатых мужчин. Он расстроился, что очередная ступень в иерархии сделалась менее доступной. Однако несчастен он не поэтому.
Кто такой Ипполит? Явный функционер (в сценарии указана лаборатория). Тут уже не так важна специфика его деятельности. Это человек, долгие годы живущий в строгих рамках, подразумевающих не только трудовую этику, но и — личную. Ипполит не может расслабиться.
Неслучайно у него «едет крыша», когда он оказывается в пьяной компании, где его основательно поят и где его статус всем - безразличен. Но и это не самое основное. Ипполит относится к тому поколению, которое было невероятно счастливым в юности и молодости — в 1950-х — 1960-х годах, и очень смурным, разочарованным в свои зрелые лета.
Сейчас бы сказали, что у целой генерации хомо-советикус 1930-1945 годов рождения в 1970-х была коллективная депрессия. В эру Оттепели они ходили в походы, пели под гитару, спорили о кибернетике и Хэмингуэе, много читали, грезили космосом и главное — ощущали себя свободными и счастливыми, как, быть может никто — до и после.
А в конце 1960-х они сникли. Причём, это со стороны выглядело, как «взросление», которое им, увы не понравилось. Дорога, о которой они постоянно бренчали на гитарах, оказалась дорогой в пустоту.
Ипполит ровно из того круга. Недаром он произнёс фразу насчёт «больших, хороших глупостей» и окон, куда вроде как положено влезать к любимой женщине. Он говорит за себя и — за своих. За тех, которые мечтали заниматься «счастьем человеческим» - как культовом романе братьев Стругацких.
Но — увы. Поэтому, лишь нажравшись вусмерть, Ипполит начинает высказывать эту горечь целого поколения: «Мы перестали...» А Надя — что? Просто часть этой нелепой картины мира... И да - он ушёл мокрый от слёз. Лукашин прав.
Зина Корзина (с)
