(лирическая история из жизни людей и животных)
Как все нормальные новорожденные граждане, в детстве Аниканов мечтал о собаке. Но, может быть, недостаточно сильно мечтал, или же просто обстоятельства не всегда складывались благоприятным образом.
Нет, однажды, на третьей или четвертой ступени начального образования почти дошло до реального дела. Уже было почти обговорено, как говорится, «на мази», и тщательно рассмотрена фотография будущего питомца, и придумано звонкое, оригинальное имя, даже три или четыре, только надо было выяснить непосредственно, на какое отзовется. И еще был присмотрен поводок, и лучшее место для выгуливания, и воображалось, как славно будут отрабатываться команды «фас!» и «ко мне!» Звалась порода будущего любимца семьи – бедлингтон-терьер. Невероятный такой комок кудряшек и «барашек», но притом, как было заверено – с характером дерзким, нордическим и стойким, охотничье происхождение все-таки должно было сказываться.
Однако с маркетинговой точки зрения хозяйка-«заводчица» поступила грамотно. Сперва она всячески расхвалила живой товар, красочно и детально расписав что и как, все потребительские свойства и личностные качества, и какие они умницы, и послушницы, изначально знают все команды, носят тапочки и даже, при возникновении подобной необходимости, взяв в зубы записку и авоську, практически сами бегают за пивом по утрам. И только в самый последний миг, перед самым вручением верительных грамот, как бы между делом и вскользь, была озвучена цена вопроса.
Триста золотых монет! По семьдесят пять за лапу, не считая обаятельной мордочки и хвоста! Сумма для семьи даже среднего достатка, прямо скажем, достаточно серьезная, и это без учета немалых сопутствующих и накладных расходов. И как-то незаметно тема про поводок, миску и место для гуляния, а также ненавязчивые встречи с симпатичными владелицами других четвероногих – в общем, асимптотически съехала в нулевые значения.
Потом Аниканов вырос, закончил школу, перешел на стезю высшего профессионального обучения и даже взял первую его ступень и перешел на вторую, время для страны настало непростое, и про всё это он благополучно позабыл. Иные темы «взошли на топ» как в общественном, так и личном ракурсе. Но однажды...
Но однажды они все сидели дома, спокойно ужинали, и тут Аниканова-мама вдруг молвила человеческим голосом:
– Слушайте, мужики. Чуть не забыла. Тут такое дело...
А дело оказалось вот какое, и до некоторой степени социально-важное. Была у Аникановой-мамы сотрудница на работе, мать-одиночка, девочку растила. И взяла она однажды этой девочке забавного щеночка, что немаловажно, тоже женского пола, всё вместе веселее. Ситуация, однако, непредсказуемо обернулась так, что Нинку эту (сотрудницу) срочно кладут в больницу, причем абсолютно неясно, на какой срок, но для начала – месяц, дочку, стало быть, к бабушке, а собачку эту – теперь получается, что только за дверь, потому что дочка еще маленькая, а вот бабушка уже старенькая, за ней самой пригляд нужен, ну или отдать кому-то на время в хорошие, добрые руки. Собачку, имеется в виду, отдать, а не бабушку. В первом приближении, во всяком случае.
– Давайте, что ли, попробуем эту самую Юту (опять же, не бабушку, а щеночка) к себе взять на этот месяц, пока там у Нинки все выяснится. Жалко, ну ведь совсем некуда деть, а уж мы-то как-нибудь справимся, не на всю же жизнь... А Нинка говорит – она уже подросшая, они с ней не гуляют, правда, но к лотку приучили... (по собственным Нинкиным словам – прим.ред.) И в плане кормежки ест что дают, и кашу там, и вообще... (тот же уровень достоверности – тоже ред.)
– Что кашу ест, это хорошо, – задумчиво молвил Аниканов-папенька, – А то по радио сказали, на мясо со следующего месяца тоже талоны будут. Ну как на водку...
– Водку она, по идее, не должна пить.
Собственно, особенно напряженно размышлять было не о чем. На следующий же день Аниканов скостил себе две последних пары по случаю безвременной кончины Великого Зороастрийца и вышел в неожиданно павшую на город ноябрьскую поземку. Изучил выданный ему адрес, сел на двадцать седьмой трамвай и, звеня и сыпля искрами на поворотах, углубился в дебри муниципального образования, дававшего как раз в те дни свое гордое, звучное имя прославленной организованной преступной группировке, но не в этом было дело в данном случае. А в том, что несколько часов спустя он за пазухой привез домой совершенно очаровательный (с виду и на первый взгляд) лохматый комок, из которого торчала пара внимательных, вдумчивых глазенок, и чернела мокрая носопырка.
Никакой «подросшей» фигурантка дела, конечно, не являлась, это семейству Аникановых потом ветеринар разъяснил, опираясь на анализ строения зубов, ей на тот момент месяца два с половиной всего и было. Что, однако, никак не помешало сразу и многократно превзойти все самые смелые и светлые детские мечты и доставить море радости и неподдельного удовольствия.
Море, именно. В первый же час новая ответственная квартиросъемщица на эмоциях промочила насквозь всю жилую площадь, включая имеющиеся ковровые покрытия, которые незамедлительно пришлось свернуть и перевести в вертикальное положение за шкафом и дверью, и даже нижние части оконных занавесей, в некоторых местах – практически до подоконника. Огурец и арбуз, как известно из биологии, состоят из воды на 98%, а Юта, судя по выходной частоте и амплитуде, состояла из жидкости на все 99%, и даже, возможно, «девять в периоде».
Далее настал черед принятия пищи. Вернее, вначале были опробованы мебель и носки, а потом уже пища. Не любая, правда. Мясо, например, пошло «на ура», хотя Аниканов-папа и отметил, что прибывшие на побывку четвероногие вроде как не входят в список выгодоприобретателей на предмет талонов на белковую пищу, причем не по причине временности, а по причине четвероногости. А вот с кашей как-то дело не заладилось. Забегая вперед – не особо заладилось и в дальнейшем. Аниканов, да и все семейство в целом, не раз внимательно разглядывали, как это вот так ловко получается: мясо и субпродукты из миски выбираются до последней жилочки, причем одним языком, без ножа и вилки. А вот углеводы остаются на месте, все до единого, зернышко к зернышку ровным слоем, хоть на стол ставь! Но к каким-то определенным выводам насчет данного умения так и не пришли.
– Кашу лю-ю-би-и-т... Послушны-я-я... К лотку приучена-а-а... – только и протянула Аникановская мама в немом восхищении и с совершенно чудесной провинциальной интонацией этой самой Нинки, от которой та никак не могла до конца избавиться, несмотря на почти тридцать проведенных в Стольном граде лет, и которая интонация мгновенно бросилась в глаза Аниканову. Точнее, в уши, но в данном случае неважно.
Мама Аниканова не была лишена актерского дарования. То есть, о большой сцене она никогда не грезила, но окружающими всегда отмечалось. Так что когда в стране однажды потихоньку стала набирать обороты добрая традиция «Деда Мороза по вызову», для начала силами самодеятельных артистов, в Снегурочку от их предприятия в первую очередь отрядили именно ее. Из способностей, правда, в основном приходилось проявлять физические, когда уже к середине турне изрядно поднабравшийся Дедушка тяжким грузом опускался на хрупкие девичьи плечи, но тем не менее. Да и когда уже младшего ребенка самого Аниканова показали в театральной студии, и было сказано, что «задатки, безусловно, присутствуют...» – не было сомнений в том, откуда они именно.
– Место свое зна-и-ит...
Место свое Юта и в самом деле знала. Особенно, когда преодолев первый культурологический шок, вылезла из-под дивана и под «местом» стала понимать все имеющиеся квадратные метры.
А вот насчет гуляния Нинка не обманула, сказала чистую правду. Когда через пару дней Аниканов вынес Юту во двор и в тихом месте поставил ее на чистый, самый свежий снежок, каким он бывает только после первых снегопадов – та опасливо вжалась сначала в белоснежное нерукотворное покрывало, потом Аниканову в ноги и, подрожав так секунд сорок-пятьдесят, довольно резво вскарабкалась обратно «на ручки». Это неправда, что только кошки умеют лазать, собаки тоже: важно, как говорится, только захотеть и должным образом себя настроить.
В общем, романтика и конфетно-букетный период быстро закончились, детская мечта разбилась вдребезги, и потекли суровые будни.
Характер у новоприбывшего животного оказался на самом деле еще хуже, чем это показалось на первый, непросвещенный взгляд. Различного рода специалисты в вопросах гендерного неравенства и психологи по взаимоотношениям полов подчас рекомендуют с осторожностью относиться к возможным партнерам, выросшим в неполных семьях. Тут, разумеется, можно спорить, и даже «с цифрами на руках», иной раз и выпускницы полного, любящего комплекта родителей отчебучат такое, что, как говорится, «живые позавидуют мертвым». Но что Аниканов готов утверждать со стопроцентной гарантией – остерегайтесь брать собак, прошедших школу мужества под присмотром триумвирата «мама, бабушка и я – счастливая Х-хромосомная семья!» И единственное, что порой придавало сил – на святое дело идем, товарища из беды выручать, и что это не навсегда, тем более, что Нинку вроде со дня на день должны уже выписывать обратно в люди.
Однако – не выписали. Но тут Аниканов-старший заявил, что у него на службе есть такой хороший мужик по имени Саша Панкратов, и что у него две девочки, и они как раз очень хотят собачку. Особенно сейчас, когда она (собачка) все-таки немного подросла, и даже иногда ходит в туалет на улице, а не дома, и немножко понимает команду «Лежать!» (немножко и недолго), и даже способна при хорошем (очень хорошем!) настроении скушать пол-ложки геркулеса, а лично с него, Аниканова-старшего, хватит.
За Ютой хороший мужик Саша Панкратов прибыл сам. Решающего перелома в ситуацию не внесло даже то, что в ночь накануне отъезда Юта сделала свое большое по названию, но совсем маленькое по размеру дело аккуратно на единственный оставленный в коридоре газетный лист, словно пытаясь тем самым доказать, что... но тщетно.
Наступила Тишина...
Только тут все поняли, кого и чего не хватает в доме. Ну, не тишины, конечно. Аникановская мама потом рассказывала, что вот как он лег в субботу на диван с утра, так до воскресенья вечера и не вставал. Уверенно, с каждым часом приближалась зимняя сессия, и звонили и даже приезжали друзья, звали и в футбол, и на каток, да и куда только не звали – понапрасну и впустую. Только включал последнюю пластинку «Намек» безвременно покинувшего этот мир Великого Зороастрийца, дослушивал до финальных аккордов «Шоу должно продолжаться», перематывал кассету назад и заводил ее снова. И опять ложился. И так двое суток. А потом просто переслушивал и переслушивал композицию «Дни нашей жизни». Это хорошо еще, что у Аниканова не вошло тогда в привычку заливать жизненные неурядицы спиртосодержащими напитками, а то и вообще неизвестно, чем дело могло бы кончиться.
А кончилось оно вот чем. Саша Панкратов не только проживал на диаметрально удаленной рабочей окраине, но еще и с тещей в практически однокомнатной квартире. Нетрудно представить, что от пятого члена семьи женского пола (плюс жена и две лапочки-дочки) содрогнется нервная система у любого, даже у самого закаленного и такого хорошего мужика, как Саша Панкратов. В общем, на сорок с чем-то часов чистого времени его все-таки хватило.
На диаметрально отдаленную рабочую окраину забирать Юту у хорошего мужика Аниканов вновь поехал сам, и тоже уже практически ночью. Только на этот раз Юта его узнала и даже чуть не сбила с ног, повинуясь физическому закону сохранения импульса. И теперь уже – навсегда...
У собак вообще чувство верности и преданности развито значительно сильнее, чем у их хозяев, это Аниканов теперь и без кинематографа скажет. Это потом уже, когда настал у Юты период возможного спаривания... Нет, оно как бы не предполагалось, да она и сама не рвалась так особо, но Природу в какой-то степени не обманешь.
В общем, объявился у Юты жених. Увы, типичный мезальянс, да он и сам прекрасно отдавал себе отчет, но – опять-таки. Работал этот Гриша сторожем на близлежащей автобазе, был раза в три крупнее, да и старше, да и происхождения еще более пролетарского. Являясь наполовину, судя по всему, колли, зато на вторую был вообще непонятно кем, в силу чего шерсть его за долгие годы бесперебойной службы на транспортном предприятии свалялась в совершенно невообразимые «дреды», болтавшиеся на Грише до самой земли. Но – чувство есть чувство.
Однажды Аниканов вышел из дому по служебным делам, то есть – один. И пошел не в привычную сторону, а в другую. Тут-то и выскочил с автобазы Гриша и, преданно махнув хвостом и просительно и пронзительно заглянув Аниканову в глаза, тактично пристроился следом.
Они шли долго, мимо домов, потом мимо детского сада, пруда и еще дальше. Давно уже началась территория, подведомственная, мягко говоря, «Гришам» из других кланов и предприятий. И в любой другой момент они наверняка разорвали бы истинного Гришу в клочья, да тут, видимо, прониклись серьезностью момента и повели себя, как и подобает настоящим мужикам. Только порычали, обозначая понимание, и – пропустили.
А Аниканов с Гришей все шли и шли, и мимо еще одной «базы», и тоже беспрепятственно, и даже через длиннющий железнодорожный мост, где начиналась уж совсем терра инкогнита. И только там Гриша отстал. Вернее, не «отстал». Аниканов сел в автобус, встал на задней площадке, а Гриша уселся на остановке и, не отрываясь, смотрел ему вслед, пока автобус не скрылся за поворотом. Черт, у Аниканова тогда реально слезу вышибло, и закололо сердце...
А под Новый год распалась некогда Великая Страна, просто рассыпалась карточным домиком от легкого дуновения ветра перемен, только аникановской семье было это решительно всё равно и безразлично, потом что Юта заболела... Лежала, не ела, не пила, нос сухой и горячий, и только посматривала на всех печальными глазами и худела день ото дня. Характерно, что никто решительно не представлял, что следует предпринимать в подобной жизненной ситуации, какую последовательность действий исполнять. Вызвали с двенадцатого этажа мужика, у которого был здоровенный дог, и который был единственный «собачник», с которым успели познакомиться во время коротких Ютиных прогулок. Договладелец мельком поглядел и вынес тот вердикт, что «скорее всего энтерит и не жилец, если говорите, что успела на улице что-то схватить и сожрать...» По итогу диагноза Аниканов-старший лишь молча и быстро вывел незадачливого эскулапа на лестничную клетку и там, кажется, даже слегка стукнул в лицо за такую информацию. В принципе, повезло: в стародавние времена за подобные вести гонцов незамедлительно сажали на кол или, в крайнем случае, сбрасывали в пропасть. Однако ни малейшего улучшения в самочувствии не происходило.
Делать было нечего. Как и в самый первый день знакомства, Аниканов сунул Юту за пазуху куртки-«аляски», поймал такси, чуть ли не полстипендии своей повышенной выложив по причине ночного времени и общей ситуации в стране и мире, и поехал на ветеринарную станцию на улице Юных любителей Природы. Кажется, это тогда была чуть ли не единственная на весь город лечебница круглосуточного приема.
Приехал, отсидел в очереди часа три или четыре, время заполночь перекатилось уже, и еще на один день стали ближе Новый год и Новая Страна, но все вокруг так и продолжали сидеть равнопечальные, кто с котятами, кто с попугайчикам, и практически с драконами да змеями, и тут... И тут в помещение вошел Он.
В принципе, про Них тогда уже шла активная молва по стране, и укоряющая, и восторженная, с придыханием, дескать, завелись такие во времени и пространстве, и чего только не вытворяют и не позволяют себе, плюя с высокой колокольни на всех окружающих их остальных сограждан, и вообще. Аниканов, конечно, тоже слыхал, но вживую никогда не встречал, да, собственно, и где, он тогда и видел только в основном учебники Общей физики и Дифференциальных уравнений, да мяч футбольный.
Короче говоря, в помещение вошел Он – «Новый русский». В каноническом костюме, практически униформе – малиновый пиджак под дубленкой, на шее золотая цепь затейливого плетения и в два пальца толщиной, бритый затылок, тренированный живот атлета, выпирающий из-под рубашки кроя «апаш», брюки блестящие на заднице свисают, и красные чувяки на ногах. Даже не «вошел» – а стремительно ворвался!
А за ним – баба его, видно, на новую еще не успел поменять, как это, в общем-то, было принято, и к чему обязывало положение. Тоже вся в мехах, золоте и завивке типа «перманент».
А за ними – сынок. Точная копия папы, только уменьшенная.
И началось. Так, ну-ка всем разойтись, лежать и не дергаться, кто тут старший, пальцы веером, главврача ко мне, оплата в СКВ, чуть что – огонь открываю без предупреждения и промедления...
Окружающие почтительно, ломая шапки, расступились. Из кабинета после некоторой паузы вышел доктор старенький, классический такой Айболит, в очках и при бородке клинышком, каким его и изображают в детских книжках и популярно-просветительских плакатах о целесообразности ведения здорового образа жизни. «Вы не кричите, не на работе у себя, а говорите четко по делу...»
И вынимают из сумки пациента. Тоже – вылитый хозяин: морда наглая, брылья висят, слюни вперемешку с кровью капают, дышит тяжело и смотрит заплывшими глазами на всех как на говно. Из последних сил смотрит, но марку держит и уровень блюдет.
Ветеринар вздохнул – «Как зовут-то хоть?..»
И тут хозяин с невообразимой гордостью, чтоб все вокруг слышали и в полной мере осознали и прониклись:
– Бакс!
Вот так. Не Бобик какой, и даже не Барбос. Бакс. Сразу чувствуется – из приличной, уважаемой семьи, не под забором найден.
Тут Аниканов, невзирая на общий трагизм ситуации, чуть не засмеялся в голос. Хотя, сказать по правде, он и «баксы» эти самые никогда сам в глаза не видел, только слышал, ну и если где на картинках. Но зато – чистота жанра идеальная. Он бы даже сказал – чистота и конкретика.
Как окружающие уяснили из дальнейшего, как бы это поделикатнее сформулировать... в общем, насчет новогоднего подарка бедному Баксику Дед Мороз мог уже не ломать себе голову. Однако интенсивно переживать по этому поводу было некогда, тем более, что как раз и подошла аникановская с Ютой очередь, своих забот хватало.
В принципе, добрый доктор Айболит подтвердил первоначальный диагноз, а прогноз на дальнейшее развитие событий от перспектив предыдущего пациента отличался крайне незначительно. Но на дорожку задумчиво молвил из-под очков: «Но вы попробуйте ей клизму поставить на прощание... авось, и поможет...»
«Не распускай сопли! Здесь МУР, а не институт благородных девиц!»
Делать нечего. Где-то на антресолях разыскали грушу резиновую, ровесницу даже не Аниканову, а старшему поколению семьи, заварили ромашку, как и предписано, наполнили, подступили...
И – Чудо случилось!
Глазки Ютины немного раскрылись. Чуть погодя на иссохшем носике выступила будто бы капелька росы. А еще чуть спустя этот носик слегка потянулся к положенному рядом куску вырезки. Хотя сначала...
Ну да, клизма же. В общем, по полу, стенам и даже, кажется, потолку разлетелось «всё нажитое непосильным трудом». Но никогда, ни до, ни после, не производил Аниканов помывку и приборку помещения с такой радостью! В общем, шоу должно продолжаться, как спел ему перед самым своим уходом упомянутый уже Великий Зороастриец.
И продолжалось затем еще почти пятнадцать лет, и даже старший аникановский сынок успел с ней поиграть немножко, и сам Аниканов потом отвез, когда совсем уже плохо дело было, не вставала и не узнавала, и держал, пока укол делали...
Однажды невесть откуда взявшаяся бессчетноюродная Аникановская тетка, ознакомившись с основными вехами жизненного пути вновь обретенного племянника, внезапно заявила (хотя в целом оказалась тетка мировая):
– Ты, Аниканов, очень поздно женился...
– С чего бы поздно? – резонно возразил Аниканов, – Еще одиннадцати утра не было, как мы со Свидетелем первые 0,375 коньяка на подходе раздавили! Так что – ничего не поздно!
В общем, еще старший сынок успел с Ютой поиграть, ему, правда, всего годик с небольшим был, но уверяет, что помнит. «Врет совсем как ты, только у тебя хоть глаза голубыми становятся из зеленых, а по нему вообще не видно» – так прокомментировала это заявление Идеальная аникановская жена. Но Аниканов считает, что в данном случае претензии не по адресу. Карие глаза по хромосомному набору (или чему-то в этом духе) перебивают все остальные цвета, так что – генетика. А он тут – совершенно ни при чем.
Это была новелла из моей книжки. Собственно, книжка из таких вот новелл и состоит, так что если кто захочет прочесть книжку целиком - пишите мне на mike-lebedev@yandex.ru
