Кирилл Мошков, редактор «Джаз.Ру»
Саксофонист Джошуа Редман (Joshua Redman), один из ведущих саксофонистов современного джаза, разительно сильно меняется с годами. Особенно ясно это сейчас: 1 февраля 2019 ему исполнилось 50 лет.
В начале 2000-х назад великий продюсер 1950-х годов Джордж Авакян в интервью, которое автору этих строк посчастливилось взять у ветерана джазовой грамзаписи, так отозвался о Джошуа, ходившего тогда ещё в «молодых многообещающих»:
Он играет очень много нот, производит огромное количество шума, может делать так: и-и-и-и-и-и-и-и! — и все кричат: удивительно, удивительно, удивительно! Но это не музыка.
Так вот, к началу 2010-х, когда 42-летний Джошуа Редман уже во второй раз приехал выступать в Россию (фестиваль «Триумф джаза-2011», февраль 2011), он больше не делал «и-и-и-и-и». Думаю, даже строгий и консервативный Авакян, которому посчастливилось записывать Эллингтона, Армстронга, Майлза Дэйвиса, Сонни Роллинза и т.д., признал бы его творчество — музыкой.
Сын замечательного саксофониста Дьюи Редмана (1931-2006), Джошуа Редман занимается джазом с детства. Он окончил одну из немногих средних школ в США, где джаз является существенной частью музыкального обучения школьников — Berkeley High School в Бэркли, Калифорния (откуда вышли также Бенни Грин, Питер Апфелбаум, Амброуз Акинмусире, Чарли Хантер и масса других джазовых музыкантов, а также рокеров и поп-инструменталистов — не путать с джазовым колледжем Бёркли, расположенном на другом конце Америки, в Бостоне). Впрочем, высшее образование Редман-мл. получил по социологии, и не где-где, а в Гарварде (одном из трёх лучших университетов США), да ещё и лучшим на курсе. Более того, он был уже принят в Гарвардскую магистратуру по юриспруденции, но вместо этого в 1991 г. вдруг уехал в Нью-Йорк и моментально вошёл в музыкальное сообщество столицы мирового джаза, победив в том же году в конкурсе им. Телониуса Монка, самом престижном джазовом конкурсе в США. В 1992-м 23-летний саксофонист подписал контракт с Warner Bros, и альбом «Joshua Redman» в 1993 г. принёс дебютанту первую номинацию на премию «Грэмми».
С этого момента начинается долгий и непростой путь взросления саксофониста Редмана. Да, в начале этого пути он действительно делал «и-и-и-и-и» и, возможно, чуть больше, чем диктовал бы более оформившийся вкус. Но он быстро перерос эту стадию. К концу 90-х это был уже мастер, пусть молодой. Он искал новое и находил его. С 2000 до 2007 года он был художественным руководителем организации SFJAZZ, проводящей одноименный фестиваль в Сан-Франциско, участвовал в каждом сан-францисском фестивале с самыми разнообразными проектами (вплоть до выступления в сан-францисском католическом соборе Милости Божьей вместе с вокальной группой «Хуун-Хуур-Ту» из Тувы — российского региона Республика Тыва), а с 2004 по 2007 годы руководил SFJAZZ Collective — блестящей сборной мастеров джаза, записывавшейся и гастролировавшей с весьма интересной, передовой и яркой музыкой самого актуального качества.
ВИДЕО: SFJAZZ Collective в Польше, 2006
Саксофоны — Джошуа Редман (тенор) и Мигель Зенон (альт), труба — Николай Пэйтон, тромбон — Андре Хэйуорд, вибрафон — Бобби Хатчерсон, фортепиано — Рене Роснес, бас — Матт Пенман, барабаны — Эрик Харланд
Трио и квартеты Джошуа Редмана всегда включали самые яркие, самые сильные имена в современном креативном мэйнстриме. Сейчас в фокусе его работы — формат трио: он много выступает и записывается с разными составами, в которые входят, кроме саксофона, только контрабас и барабаны. В таком составе — с контрабасистом Рубеном Роджерсом и барабанщиком Грегори Хатчинсоном — он приезжал и в Москву в 2011.
Из интервью Джошуа Редмана журналу «Джаз.Ру»
(полностью текст интервью читайте в нашей сетевой версии «Полный джаз 2.0» от 18.02.2011)
Был период, когда вы исполняли обработки рок-песен и играли с электронщиками и исполнителями хип-хопа. Но некоторое время вы уже этим не занимаетесь. Значит ли это, что вы решили исследовать новые идеи иным способом?
— Я не считаю, что джазу нужны другие музыкальные формы, чтобы сохранять важность и свежесть. Я занимался тем, о чём вы говорили, не потому, что хотел сделать какое-то заявление о том, что такое джаз, что нужно джазу, как это важно и современно. Мне всегда нравилась разная музыка, мне была интересна разная музыка. Действительно, в последние годы я уже не играл со столькими музыкантами, находящимися за пределами джаза, со сколькими раньше. Но я по-прежнему открыт для этого, и если представится возможность, я, конечно, ею воспользуюсь.
Что было самым интересным за последние три года, с момента выхода вашего последнего альбома?
— Я думаю, работа с трио, с двойным трио (на последнем альбоме Редмана «Compass» в записи участвуют двое контрабасистов и двое барабанщиков — Ред.), ансамбль James Farm, игра с пианистом Брэдом Мелдау — в дуэте и в оркестровом проекте. Я погружался во все эти виды деятельности, они более всего побуждали меня действовать. Ну а помимо этого, я занимался своей семьёй, выполнял отцовские обязанности — у меня сейчас двое детей. Это тоже отнимает много времени и энергии.
...Из нынешней инкарнации трио Джошуа Редмана практически ушло звуковое давление как художественное средство — при том, что в определённые моменты трио развивает такое давление, что позавидуют иные мастера художественного напора и контролируемой истерики. Но в музыке Редмана больше нет истерики. Совсем. Он вырос, возмужал и стал мастером. Он больше не юноша, подающий надежды: теперь это попросту один из немногих, может быть — трёх-пяти, лучших импровизирующих саксофонистов мира.
В нынешнем звучании трио Редмана, пожалуй, как нельзя лучше выявляется главная формула джаза XXI века. Формулу века двадцатого вывел великий Луи Армстронг: «Если ты спрашиваешь, что такое джаз — ты никогда этого не поймёшь». Новая формула сложнее. Если ты слышишь признаки высочайшего владения инструментом, тончайшие ритмические нюансы, полную исполнительскую свободу, и если при этом остаётся ещё какой-то элемент, который ты явственно слышишь, но не можешь определить его рациональными, аналитическими средствами — вот тогда это джаз. Рискну предположить, что по крайней мере отчасти этот невидимый, неопределяемый, но явственно ощущаемый элемент может быть — по крайней мере, в идеальных случаях, подобных тому, что пережили примерно полторы тысячи человек в зале Дома Музыки 19 февраля — отнесён на счёт воздействия Святого Духа.
Главное качество, определяющее работу этого ансамбля — нелинейность. Ритм-секция Редмана не отсчитывает доли, не «держит ритм» и тем более не отбивает такт. Эти музыканты создают плоть, кровь и ткань этой музыки — ткань, состоящую из иррегулярного, мерцающего, динамически лабильного, метрически многомерного, ритмически крайне свободного потока многообразно акцентированных звуков, сквозь которые, как золотая нить трансцендентной лёгкости, протягивается к невидимым вершинам звучание саксофона Редмана.
Первые полчаса его выступления сплошь состояли из такой мерцающей, нелинейной, крайне свободно изложенной ткани — настолько захватывающей, что, после бегства из зала пары десятков не вынесших такого духовного напряжения слушателей, остальные полторы тысячи сидели тихо-тихо (только падали то здесь, то там на колени сидящих отвалившиеся от изумления челюсти), не пытаясь перебивать таинственно ткущуюся перед ними звуковую пряжу банальными аплодисментами после соло (тем более, что вычленить в этой картине соло как таковые было совсем не просто), но зато по окончании каждой из протяжённых пьес разражались такой овацией, что, честное слово, московская публика, обычно в массе своей ленивая, нелюбопытная и подозрительная к новому, даже чуть-чуть реабилитировала себя в глазах автора этих строк. [… Тут в оригинальной версии разбора выступления Редмана на «Триумфе джаза» в бумажном «Джаз.Ру» №1-2011 шёл подробный анализ отдельных пьес; я позволил себе оставить себе только одну — вот эту. — Авт.]
...Продолжая линию разворота лицом к менее подготовленной (а значит, более широкой) аудитории, Джошуа, фигурально выражаясь, «переключил скоростя». Сольное вступление к следующей вещи оказалось сплошным нагнетанием ожидания. Сначала протяжные, затем всё более отрывистые ноты на тенор-саксофоне с огромными, пугающе свободными регистровыми скачками через весь диапазон инструмента — от постоянно уходящих выше и выше протяжных зовов со щедрым субтоном к мощным «рявканьям» в нижнем регистре, усиленным так называемым слэпом — особого рода гулким хлопком тростью саксофона, вызываемым мощной «атакой»; и вдруг в этих нотах саксофонист буквально двумя штрихами выявляет острый фанковый бит, аудитория разражается рёвом восторга, барабанщик даже вынужден показать публике, чтоб потише хлопали в такт, не мешали Редману накачивать энергетический напор повторяющимися блюзовыми попевками — и вот ритм-секция наконец ракетой вылетает из засады, образовав сокрушительно мощное ритмическое основание, и трио более десяти минут играет один из самых могучих номеров своего репертуара — «Hide and Seek» c альбома «Freedom in the Groove» (1996)
ВИДЕО. Джошуа Редман играет «Hide and Seek» (гитарист Лайонел Луэке, басист Майкл Лиг, барабанщик Ларнелл Льюис), 2018
Надо ли объяснять, что овация после «Пряток» была не просто овацией, а настоящей, полноценной стоячей овацией на пять-семь минут, пока ушедшее было со сцены трио не смилостивилось, не вернулось и не усладило аудиторию полноценным бисом — мягким, вкрадчивым, невероятно красивым и оставляющим желать только одного: чтобы Джошуа Редман к нам ещё вернулся?
Понравилось? Ставьте лайк (значок с большим пальцем вверх) и подписывайтесь на канал, чтобы увидеть новые публикации!