Великая Отечественная война внесла существенные коррективы в церковно-государственные отношения в СССР. Советское руководство сделало ряд уступок Русской Православной Церкви (РПЦ): епархиальным управлениям, приходским общинам предоставили ограниченное право юридического лица, был разрешен колокольный звон, некоторые послабления получили монастыри, возобновили набор духовные семинарии и академии. Позитивные перемены для Церкви во многом объясняются расчетом сталинского руководства на усиление своих позиций на международной арене с использованием внешнеполитического потенциала Московской Патриархии.
Однако принципиальная позиция советского руководства в отношении религии оставалась неизменной: до смерти И.В. Сталина ни один новый православный храм официально не был разрешен. С конца 1940-х гг. наблюдается массовое изъятие церковных зданий. Были запрещены службы вне стен храма, чинились препятствия проведению крестных ходов и водосвятия, было ограничено передвижение священников по населенным пунктам, участились случаи арестов и снятия с регистрации наиболее активных священников и архиереев, закрывались обители, сократилось число абитуриентов в духовные семинарии и академии.
Так, за 1950 г. в Гомельской области количество молитвенных домов и церквей уменьшилось на 5 единиц. Как правило, снятие с регистрации священника влекло за собой закрытие церкви. Типична была ситуация с церковной общиной д. Быч Кормянского района. Священник перевелся на другой приход, молитвенный дом, несмотря на недовольство верующих, был снят с регистрации, а власти могли отрапортовать, что Кормянский район теперь является бесцерковным [1, л. 1]. В д. Свиридовичи Речицкого района после изъятия помещения молитвенного дома богослужения не проводились десять месяцев. Молитвенный дом был снят с регистрации. Община верующих несколько раз и безрезультатно обращалась с жалобами и в Совет, и к архиепископу о возврате им изъятого помещения [1, л. 2]. 23 октября 1949 г. в Кошелево Буда-Кошелевского района сгорела церковь. Вскоре после пожара священник иеромонах Антоненко уехал в другой приход Гомельской области. Верующие пытались получить страховку в 120 тысяч рублей с тем, чтобы построить себе другое здание церкви или купить помещение под молитвенный дом. В просьбе верующим отказали, сославшись на то, что по близости (в Буда-Кошелево) есть другой молитвенный дом. Помещения молитвенных домов с. Нивки Тереховского района и с. Хорошево Добрушского района были переданы школе. В отчете уполномоченного по делам РПЦ по Гомельской области за 1950 г. отмечалось, что два района (Светиловичский и Кормянский) не имели церквей и молитвенных домов. Лоевский, Стрешинский, Буда-Кошелевский районы имели по одному молитвенному дому. Чечерский и Ветковский районы — по 2 церкви. Добрушский, Тереховский, Речицкий, Уваровичский, Гомельский районы — по 5 церквей или молитвенных домов [1, л. 3].
Иногда верующие проявляли удивительную смелость в проявлении инициативы. Так, жители с. Шарпиловка Лоевского района, после безрезультатных обращений к уполномоченному о постройке часовни, которая в их селе сгорела во время оккупации, решили сами ее отстроить. В отчете уполномоченного за 1951 г. было отмечено, что произошло это при попустительстве сельского Совета и местной партийной организации. Верующие на пустыре бывшего старого кладбища наскоро поставили часовню, возвели стену и крышу. Руководил верующими и два раза служил там снятый с регистрации священник Секач. По указу Лоевского райисполкома здание было опечатано. Любопытна уловка тех лет: чтобы выгородить мужчин в этой истории, всю вину на себя взяли женщины, якобы под их давлением мужчины участвовали в строительстве, хотя в большинстве своем работать не хотели [1, л. 16-33].
Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене и будете в курсе новых публикаций и исследований!
Смерть И.В. Сталина и попытка советского руководства через либерализацию общественной жизни освободиться от тяжелого сталинского наследия дали верующим некоторую надежду на перемены к лучшему. Однако Н.С. Хрущев в рамках борьбы с перегибами сталинской политики усилил атеистическую пропаганду. Для Н.С. Хрущева некоторое послабление церкви в послевоенный период — одно из свидетельств отхода И.В. Сталина от ленинского курса построения коммунизма, чем и объясняется новый виток репрессий в отношении духовенства и верующих. Власти были озабочены ростом религиозности в военный и послевоенный период и повышенным интересом к церкви молодежи. Так, уполномоченный по делам РПЦ по Гомельской области В. Лобанов в 1958 г. в своем отчете отмечал, что в Великий пост в гомельском Свято-Петро-Павловском соборе говело и исповедовалось не менее 200 человек верующих, не считая тех, кто исповедовался у себя на дому. На Пасху 1958 г. все верующие не поместились в соборе и стояли на паперти. Много верующих было в Полесской церкви — порядка трехсот человек в церковной ограде. Много молодежи пришло посмотреть. Даже в сельском Ереминском молитвенном доме, расположенном в 6 км от Гомеля, верующих было несколько сот человек [2, л. 56-58].
По отчетам уполномоченных по делам РПЦ, на примере Гомельской области можно проследить, какие на местном уровне применялись методы по реализации антицерковной политики и как этому противостояли верующие.
При малейшей возможности снимались с регистрации священники, а при отсутствии священника храм (молитвенный дом) сразу же закрывался. На 1 января 1959 г. по Гомельской области на учете состояло 69 культовых зданий: типовых церквей — 33; молитвенных домов — 36. В 1960 г. было снято с регистрации 7 церквей и молитвенных домов. В отчете указывалось, как использовались снятые с регистрации церковные здания. Здание Тереничской церкви отдали под школу, а в летний период там размещался детский сад колхоза. В Годичевском молитвенном доме открыли клуб [2, л. 19]. Хойникский, Болотнянский, Глазовский молитвенные дома переоборудованы под детские сады колхозов, Борисковичская церковь передана колхозу. 31 декабря 1960 г. гомельскими властями были направлены материалы на снятие с регистрации и учета 5 церквей и 2 молитвенных дома [3, л. 21].
Верующие на недостаток священства и церквей реагировали тем, что самостоятельно организовывали чтения акафистов, отпевания покойников, приглашали священников с других районов тайно окрестить детей. Уполномоченный по Гомельской области В. Лобанов в отчете писал: «Я получал и получаю сведения от духовенства о том, что во всех районах области во многих деревнях, отдаленных от действующих церквей и молитвенных домов, верующие собираются в отдельных избах, в которых они сами совершают по сути дела церковные службы» [2, л. 13]. В отчетах крайнее раздражение вызывает проявление религиозности, активисты именуются фанатиками, шарлатанами и тунеядцами: «В д. Неглюбка Ветковского района проживают всем известный шарлатан Горелик и две бывшие монашки, которые организовали в своем доме молитвенный дом и совершают почти все религиозные обряды, ходят по деревням и в домах верующих служат молебны и за эти услуги берут определенную плату. В Тереховке проживает известная многим жителям этого поселка Софья (фамилию свою она не говорит), которая в колхозе не работает и занимается шарлатанством: ходит по домам верующих и совершает молебны, освещает иконы, за что берет определенную плату. В п. Широком Липского сельсовета Уваровичского района проживают монашки: Чернявская Ксения Александровна, Шершнева Васса, Миронова Анна, которые на протяжении ряда лет совершали службы в домах верующих и даже освещали куличи на пасху. В д. Михалевка Уваровичского района проживают монашки Чернявские Феодосия, Марфа, Мария, которые занимаются тем же. На радоницу служили на кладбище церковную службу по умершим. Этот религиозный очаг давно существует и оказывает большое влияние на жителей» [2, л. 42-43]. «В д. Холмич Речицкого района проживает гражданка Дремач Е.М., которая в своем доме давно организовала нелегальную келью. В этом притоне собирались из других районов монашки, которые постоянно служили религиозные монашеские «бдения», а какой-то бродячий поп постригал других фанатичек в монашки. Дремач приводит в дом бывшего иеромонаха Щемелева, который крестит там много детей. Этот проходимец Щемелев проживает с 1949 г. в д. Шарпиловка у гражданки Зубчинской Акулины и все это время совершает различные требы в домах у верующих. В д. Чаплино Стародубского сельсовета Лоевского района пожилая женщина фанатичка Безмен Домна Григорьевна все время служит молебны, хоронит умерших. Безмен 21 сентября 1957 г. по случаю большого религиозного праздника «Рождество Богородицы» в доме одной гражданки служила молебен, на который пришли несколько десятков верующих граждан [2, л. 43-45].
Впрочем, все эти личности требуют тщательного расследования, поскольку не исключена возможность, что образовавшаяся церковная пустыня могла породить авантюристов, выдававших себя за священника. Такой, например, действовал в Брагинском и Комаринском районах [2, л. 46].
В Гомельской области широкое распространение получил обряд переноса иконы-свечи. 19 декабря 1957 г. в д. Васильевка Тереховского района было организовано шествие около 300 человек, которые переносили икону — свечу из одного дома в другой, на другой конец деревни [2, л. 47]. Активное участие в этом обряде, несмотря на запреты, принимали монашествующие и священники, среди них упоминаются о. Анатолий Авхимик (?), священник Ямпольской церкви Василий Зылевич, священник Старо-Белицкой церкви Василий Концевой. Священник Вылевской церкви Добрушского района Вячеслав Дубинин весной и летом 1960 г. систематически разъезжал по деревням района и проводил молебны в домах верующих, где переносили икону-свечу. В октябре 1960 г. о. Вячеслав освятил несколько домов и провел молебны, где находилась икона-свеча в честь праздника «Покров», за что священник получил строгое предупреждение о снятии с регистрации. В некоторых местах молебны проводились при большом стечении народа. Особенно много таких икон-свечей было в Добрушском (117), Гомельском (62), Тереховском (б. 50) районах. В результате проведенной органами власти работы многие иконы были изъяты и, в лучшем случае, сданы в церкви [3, л. 25].
Власть особенно настораживали активные священники с безупречной репутацией, завоевывавшие этим авторитет у верующих. Раздражительный тон прорывается даже на страницах официальных отчетов: «Настоятель второй Гомельской церкви (Полесской) Базылевич Игорь ведет себя нагло и автономно. По его инициативе летом 1957 г. церковным советом подано заявление в горисполком о пристройке крестилки к церкви. Так как в этой церкви имеется пономарка, то горисполком отклонил ходатайство. Базылевич в кругу своих приближенных сказал, что к таким властям он никогда не пойдет унижаться. В течение двух лет Базылевич часто приглашал заштатного священника Толкачева Даниила незаконно служить церковную службу и совершать требы, а сам неделями отдыхал и уезжал в Киев для развлечения, потому что он разбогател в Гомеле» [2, л. 18]. Священникам нельзя было ходатайствовать о ремонте церкви и молитвенного дома, считалось, что это не входит в их функциональные обязанности. «Злоупотреблениям», допущенным настоятелем Гомельской (Полесской) церкви о. Игорем (Базилевичем) посвящена отдельная докладная записка уполномоченного, в которой, в частности, упоминается, что о. Игорь Базилевич (1913 г.р.) прибыл в Полесскую церковь Гомеля в 1949 г. В анкете священник указал, что в 1938 г. он окончил богословский факультет при Варшавском университете. «В 1942-44 гг. Базилевич являлся враждебно настроенным элементом против Советской власти, служил у Новогрудского епископа Венедикта, который оказался предателем, бежал с немцами и находится где-то на Западе. За время службы в Полесской церкви Базилевич развернул большую религиозную деятельность среди населения, которое в большом количестве теперь стало посещать эту церковь» [2, л. 48]. Уполномоченного впечатлило, насколько вырос доход Полесской церкви: с 70-80 тысяч рублей в 1949-50 гг. до 200 тысяч — в 1957 г. Характерны формулировки уполномоченного: «В целях привлечения как можно больше верующих в эту церковь ради личной наживы Базилевич не только дважды покрасил маслом все стены и потолок в церкви и расписал всю церковь церковной росписью, для чего покупал бочками олифу». Священника власти обвинили в незаконном проведении ремонтных, строительных и реставрационных работ в Полесской церкви. В частности, в 1954-55 гг. он провел в церковь центральное отопление, которого никогда не было в этой церкви. «Для устройства такого отопления Базилевич совместно с церковным старостой проходимцем Борисовым покупал незаконным путем похищенное частными лицами оборудование: трубы, гайки, батареи и даже два котла. Для этой цели было израсходовано около 40 тысяч рублей. Чтобы скрыть это преступление Базилевич достал через спекулянтов евреев фиктивные счета. Базилевич через того же Борисова ежегодно покупал незаконным путем в большом количестве топливо, уголь и дрова. Официальных документов на покупку этого топлива у них нет. В апреле 1957 г. Базилевич через священника Кривско-Гдовской церкви Рогачевского района Потоцкого купил несколько кряжей толстых, похищенных кем-то, которые распилили на пилораме комбината стройматериалов в Гомеле. Из этого пиломатериала Базилевич строит большой трехярусный иконостас в церкви. На эти краденые кряжи Базилевич так же имеет какие-то фиктивные документы. Через спекулянтов, рабочих торговой сети и строителей Базилевич купил много ценного пиломатериала, который хранится в церковном сарае. Весной того же года Базилевич самовольно и быстро пристроил трехстенок к небольшому дому, находящемуся в черте церковной ограды по ул. Д. Бедного, в котором проживает второй священник этой церкви Ненадкевич Борис» [2, л. 49, 50].
Осведомитель уполномоченного — регент Полесской церкви Дроздов Прохор Николаевич — доложил, что Базилевич купил несколько тысяч штук кирпича, похищенные неизвестными ему лицами из кирпичного завода. Когда Дроздов сообщил об этом начальнику 4-го отделения милиции Караулову, тот предупредил Базилевича, и священник за одну ночь спешно сделал из этого кирпича две печи и остался безнаказанным. По мнению Дроздова Базилевич подкупил Караулова. Дроздов также донес о сокрытии священником Ненадкевичем дохода, который не облагается подоходным налогом. Уполномоченный, опираясь на эти факты, ходатайствовал о привлечении Базилевича к уголовной ответственности или снятии его с регистрации [2, л. 51].
Аналогичная ситуация сложилась с молитвенным домом в Лоеве. Священник Петр Латушко, который служил тут с 1951 г., привел молитвенный дом в порядок. «В 1952 г. самовольно расширил молитвенный дом на 35 м2 и довел его до 100 м2. В 1955 г. Латушко пристроил с боку алтаря капитальную пристройку (пономарку). Кроме того, Латушко незаконным путем достал кровельное железо, покрыл крышу молитвенного дома. Приобрел много церковной утвари» [2, л. 62]. Уполномоченный, на свой запрос о снятии с регистрации священника, получил от Совета по делам РПЦ отказ. В лоевский молитвенный дом приезжали верующие из деревень, расположенных за Днепром на территории Украины. Уполномоченный в отчете отмечал активность священника, который систематически разъезжал на мотоцикле по району и совершал требы на дому у граждан. «Церковную службу и образ жизни он ведет так, что верующие не нахвалятся им и жертвуют много сельхозпродуктов, хотя у него имеется своя корова, держит свинью и кур. В 1951 г. доход его прихода составил 41 297 рублей. В 1957 г. — 47 511 рублей. Но в эти доходы не входит личный доход за требы» [2, л. 62].