Классик русской поэзии – Некрасов Николай Александрович просто соткан из контрастов. Судьба уготовила ему испытать нужду и понежиться в богатстве. Относясь к оппозиции, он никогда не подпадал под опалу. Поэт природной смелостью в поступках никогда не отличался, но это не мешало ему выражать в своих произведениях протест против существующего режима.
Заискивание перед властью
Некрасов издавал очень вольнодумный для своего времени литературный журнал «Современник». После покушения народовольцев на жизнь императора начались преследования независимой прессы, которые возглавил некто Муравьев. Предполагая, что репрессии коснутся и «Современника», Некрасов решил ему польстить и написал хвалебную оду, но просчитался. Журнал все равно прикрыли, а вот в глазах народовольцев он до конца своей жизни оставался изменником и подхалимом.
Претензии литераторов
Недолюбливали поэта и коллеги по цеху. Причиной тому послужили попытки Некрасова «навариться» на издаваемых произведениях. Приобретая у автора за копейки, классик публиковал их и продавал уже за кругленькую сумму. А такие «гиганты мысли», как Белинский, Герцен, Толстой, Тургенев, Фет, открыто упрекали его в неискренности, в том числе в лирике. Некрасов, осуждая в стихах барина, сгоняющего мальчишек с запяток кареты, утыкав подножки острыми гвоздями, в реальной жизни был его прототипом. Классик являлся членом игорного и гастрономического клубов, и в то же время в своих стихах высмеивал их. Скорбь о горе народном не помешала ему построить водочный завод и наживаться на спаивании мужиков, а гневная лирика в адрес охотников соседствовала с активным личным участием в охоте на невинных зверюшек.
Отношения со светом
Светское общество тоже осуждало Некрасова за аморальное поведение, выходящее далеко за рамки приличия. Являясь другом и коллегой Ивана Панаева, живя в его доме, более пятнадцати лет лирик «крутил роман» с его супругой и совершенно этого не скрывал. Позднее он стал заядлым и удачливым картежником, чем и зарабатывал себе на существование. А под конец жизни поэт позволил себе соблазнить молодую крестьянку и сожительствовать с ней. Карты и многочисленные любовные похождения авторитета в среде аристократов классику не прибавили.
Николай Александрович очень переживал подобную «двуликость» (выражение Чуковского), но, кто знает, возможно благодаря именно ей мы можем наслаждаться его гениальной поэзией.