С первых лет церковного Раскола русские власти преследовали и убивали старообрядцев. Старообрядцы пытались сопротивляться, в ответ, но быстро поняли, что открытое противостояние с властью бесполезно. Не хватит ни сил, ни людей.
Поэтому ревнители древнего благочестия, поповцы и беспоповцы, решили действовать иначе. В самых глухих уголках Святой Руси старообрядцы выжили, объединили ресурсы общин, накопили капитал — и принялись на корню скупать русские власти и “официальную” синодальную церковь.
Борзыми щенками ревнители древнего благочестия покупали свободу и право жить и молиться так, как они хотят. Сперва для себя, позже — для сотен и тысяч русских крестьян, томящихся в крепостной неволе. Из которой старообрядцы русских выкупали и которую восхваляли и оправдывали с тысяч амвонов в тысячах церквей “официальной” церкви.
Самая успешная община старообрядцев, федосеевцы - а позже и Белокриницкое (поповское) согласие - по нужде “доходила” до высших лиц империи. Баснословно дорогие подарки старообрядцев получал и светлейший князь Меншиков, и генерал-губернаторы Московской и Казанской губерний, и представители Сената.
Но это были экстраординарные случаи и подарки. Чаще, ревнителям древнего благочестия приходилось платить чиновникам и батюшкам на местах — чтобы последние не мешали жить и работать свободным русским людям.
… и с живого, и с мертвого дерёт
Священники синодальной церкви за деньги “закрывали глаза” на обряды и богослужения ревнителей древнего благочестия. Батюшек старообрядцы скупали с размахом. Поморская монинская община в Москве, благодаря тому, что в общине были “богатейшие купеческие дома покупающие у приходских священников [синодальной церкви] право исполнять свои обряды”, в 1840-х годах проводила богослужения чуть ли не каждую неделю. Иногда — в зданиях “официальных” церквей, тех, что подревнее. Благодати в таких церквях, по беспоповским представлениям монинцев, уже не было. Но церкви были дороги, как память.
По возможности, беспоповцы старались защитить не только действительных, но и будущих общинников, от обрядов синодальной церкви. В бухгалтерских книгах фабрики Гучковых - основатель династии, Федор Алексеевич, на общинные деньги выкупился из крепостничества, основал крупнейшую шерстеобрабатывающую фабрику Москвы и продолжал выкупать крепостных на волю, “в обмен” на переход в беспоповство - много записей о расходах на “спасение” молодого поколения. Так, “за исповедь конторских мальчиков” отданы 22 рубля, а “22 Пачпорта для воспитанников” встали фабрике в 38 рублей. С паспортами на руках воспитанники Преображенского молитвенного дома могли спокойно перемещаться по стране и ходить к батюшкам в церкви только по собственной воле. То есть, не ходить — ведь они уже с детства были беспоповцами.
В провинции батюшки брали за свои услуги поменьше — поэтому их скупили раньше и “надежнее”. Уже в 1710-х годах, по донесению одного из миссионеров, в Поволжье “попы едва не вси укрыли раскольщиков, ово писали исповедающимися, ово никак не писали”. Весь восемнадцатый век коррупционные схемы только крепли — и к двадцатым годам века девятнадцатого полицейская агентура доносила, что сами беспоповцы иронизируют над тем, что “священники от них в селах большие имеют выгоды, чем от церковных прихожан”.
Батюшки иронию беспоповцев только подтверждали. Священник И. С. Беллюстин в своих заметках писал, что цель “для обращения раскольников… кажется единственная — дать возможность обирать этих несчастных всем кто только имеет какое-либо отношение к ним. Беспощадно, страшно обирают их и городская и земская полиция, губернское правления… Священнику ли отставать от других? По мере сил хватает и он, разумеется, — сельский иерей по десятку рублей, городской по нескольку десятков, протоиереи считают поборы сотнями”. Далее, Беллюстин конкретизирует: ревнители древнего благочестия “поят и кормят их, дают им деньги и подарки и — презирают глубочайшим образом… Когда же и как истребится у нас эта язва? Тогда, когда городничие, исправники и высшие их не будут грабить раскольников — словом, кажется, никогда!!..”.
Суммы взяток, взаправду, выходили немалые. В саратовской губернии, по донесению полицейских агентов, беспоповцы обращали “в свою пользу послабления местного начальства и духовенства… посредством денег … покрывалось наружное присоединение к [официальному] православию и действительное нахождение в расколе”. Чтобы формально числиться в официальных православных, местные старообрядцы платили удвоенную цену за каждый обряд, который они якобы совершали в церкви.
И такие донесения повсеместны — везде, по стране, “местное духовенство и земская полиция находятся на содержании” староверов. К двойным требам за несовершенные обряды добрые батюшки часто добавляли сбор “который прикладывался к казенным и мирским податям и доставлялся приходскому духовенству ранее других податей”. Стоимость одного из таких сборов можно узнать по воспоминанию современника, жившего в Вольске (Саратовская губерния), в середине века:
В большие праздники… старообрядцы снаряжали своих стариков. Те шли сначала к благочинному [синодальной церкви].
— Здравствуйте, батюшка! С преддверием святого праздника вас! - говорили и кланялись они, — уж извините, подарочек наше общество послало вам… Примите, не обессудьте, сто рубликов. Хотим помолиться, и обеденка будет, а вы уж не взыщите…
— Помолитесь, помолитесь! — приветливо говорил хозяин, — дело доброе. Заблуждаетесь вы, ну-да теплая молитва… Насчет меня не сомневайтесь… Что уж, конечно… всяк по себе. Надо жить по-соседски.
Для сравнения — средняя годовая зарплата рабочих тех лет, середины века, колебалась в пределах 25-60 рублей. Рабочие на заводах черной металлургии, работы по тем временам жутко сложной и тяжелой, получали 42-45 рублей в год. Широко жил партизан Боснюк.
******
Сволочной характер коррупционных взаимоотношений с “официальной” церковью породил у беспоповцев иронично-брезгливое восприятие чиновников. К середине века в народе ходили чудесные пословицы, вроде “поп дерет и с живого, и с мертвого”. И, наоборот, пытались иронизировать над старообрядцами синодальные священники. В Костромской губернии среди них ходила “смешная” прибаутка, что “наша горница ими только и кормится”.
Большую любовь старообрядцев, чем попы, смогли завоевать себе только мелкие чиновники Российской Империи. О коррупции в их рядах и о защите древней вере — в следующей статье.
При написании статьи я использовал:
Керов В.В. “Се человек и дело его…”: Конфессионально-этические факторы старообрядческого предпринимательства в России
Керов В.В. “Время купли настает”: медиативные функции коррупции в отношениях старообрядчества и власти в России XVIII и первой половины XIX в.
******
Любезный мой читатель! Если тебе не сложно - и вдруг статья понравилась - кликни на лаек, поставь палец вверх. Пожалуйста. Тебе не сложно, а мне алгоритм Яндыкса статью бодрее откручивает.
