Первый раз с Джоном я встретился на автобусной остановке у метро Охотный ряд. Когда я подошёл, он уже ждал, сидя на лавочке, под рекламой шоколада Баунти. На ней изображался тропический остров и было написано «Баунти -отведай райское наслаждение». Джон, грузный, в стоптанных ботинках, с каким-то огромным мешком, как полагалось американцу, громко жевал жвачку. Как только наши взгляды встретились, он приветственно выставил вперед свою руку с пухлыми как сардельки пальцами: “Dmitry, how are you my friend?”, - как будто мы были старыми знакомыми. Пока я что-то отвечал, он выпрямился и протянул мне мешок.
Вежливо улыбаясь, я ухватил мешок за край, и мгновенно почувствовал бремя. Под силой тяжести ткань напряглась, и из-под неё выступили острые углы каких-то параллелограммов. Должно быть в мешке были кирпичи. Мы побрели к станции метро. Волоча мешок, я с любопытством думал о своей очередной переводческой работе. Джон Дворкин, священник, баптист, стал моим вторым работодателем. Учась на историческом факультете МГУ, благодаря знанию английского и неугомонности, я уже работал.
Первым местом работы была компания Pride USA - архитектурное бюро, принадлежащее экстравагантному американцу, который называл себя Brian Pride (Настоящей своей фамилии он никому не говорил). Брайан приехал из Нью-Йорка, где о нём толком никто не знал. Зато, случаем оказавшись в Москве в середине 90-х (он приехал то ли на тусовку, то ли из духа авантюризма), он стал знаменитостью среди богемы и полубандитов-предпринимателей, и занялся организацией казино и ночных клубов. Меня он сначала тоже взял как переводчика. Но в скором времени, убедившись в моих способностях преодолевать трудности и договариваться, сделал своим личным помощником, и даже правой рукой. Поэтому после первых трех-четырех пар в университете, я разъезжал с водителем по поручениям, представляя интересы богемного дизайнера и зарабатывая пять долларов в час.
Дополнительная ночная работа не была необходимостью. Честно говоря, она была даже лишней, если учитывать учебу в университете. Но в юности я руководствовался принципом не пропускать никакие возможности. И, когда на доске объявлений в МГУ появилось объявление от Джона, я, не раздумывая, позвонил. «Если нужен переводчик, я Вам подхожу. У меня есть опыт. Я уже работаю переводчиком, но у меня есть еще свободное время вечером и… ночью». По телефону Джон общался со мной снисходительно, как будто выдавал сомнительный кредит. Но на работу пригласил, объяснив, что мы будем проповедовать Слово Божье. «У вас в Советском Союзе люди верили в коммунизм. Это bullshit. Сейчас пришло время исправить это, и обратиться верою к Христу». Я не уверен был в том, что разделяю христианские догматы, и что безусловная вера в Христа отличается от безусловной веры в торжество коммунизма. Но теологическими вопросами я интересовался с детства. Поэтому даже когда Джон объявил, что будет платить мне доллар в час, я не расстроился. В конце концов, вечернее время действительно было свободно. Так я и оказался на переходе в метро Арбатская с огромным мешком; а потом и за пределами известного мне цивилизованного мира где-то во Владыкино или Отрадном. Там мы долго блуждали среди как братья-близнецы похожих домов, пока не нашли нужный номер. Позвонили в неработающий домофон, поднялись на какой-то там этаж. Когда нам, усталым пилигримам, открыли дверь, и в лицо повеяло теплом и ароматом жаренной картошки, я опустил тяжеленный мешок на пол.
«Ах как мы вас уже заждались-то. Проходите-проходите, милые гости. И вы, молодой человек. О, какой же юный! Совсем как ангелок! И пусть… этот ваш… американец не снимает ботинки, если ему так нравится. Мы потом все вытрем». Пока Джон не натоптал повсюду, я сказал ему снять обувь. И мы прошли. В гостиной был накрыт стол и было оживленно. Нас действительно ждали, преимущественно дамы среднего и пенсионного возраста, и один тщедушный мужчина. Они все смотрели на нас с любопытством, пока Джон, как Санта Клаус, развязывал мешок. Потом он начал извлекать из него одну за одной книги. «Подарки вам», - протянул он, и стал их раздавать. «Святая Библия», - многозначительно пояснил Джон. Я перевел. А потом, пока гости разглядывали книжки, мы начали трапезничать. Салат оливье, салат с баклажанами, картошка, тушеная курица. Кроме того, нам налили по стопочке - для «душевности беседы». «Пусть американец попробует. Наверное, еще не кушал нашей водочки». Я отказался, а Джон поддержал обычай. Ему даже пару раз доливали. Разогревшись от спиртного, священник заблаговествовал.
«Милые мои братья и сестры. Я принес Вам благую весть. Христос отдал жизнь, чтобы спасти нас грешников и даровать нам жизнь вечную». Выдержав паузу, чтобы все успели насладиться известием, Джон продолжил. Он говорил о благодарности и любви к богу, ангелах и дьяволе, а потом вдруг вспомнил историю про Самсона. «Нашел он свежую ослиную челюсть и, протянув руку, взял ее, и убил ею тысячу человек. А потом бросил челюсть из руки своей и назвал то место Рамаф-Лехи». Наступила еще одна пауза. Тщедушный мужчина уронил вилку в тарелку с салатом, так что она громко звякнула. Все переглянулись и с недоверием посмотрели на меня. Может, я ошибся с переводом? Видимо, уловив неловкость или недоверие к этой исторической аномалии, Джон предложил всем открыть Священное писание на 12 главе книги Судей, и убедиться самостоятельно, что все произошло именно так. Зашелестели папирусные листы, и какая-то из женщин вскрикнула, обнаружив подтверждение этому удивительному факту. «Да, Бог Самсону даровал могучую силу. Но нет предела силе нашего Создателя».
Дальше все шло как по маслу, и ни у кого сомнения не возникали. Джон был убедителен и красноречив. Он рассказал о бедах Самсона, о том, что тот попал в неудачное место и в плохую компанию. О том, что бог на время покинул его, когда тот увлекся блудницей, и о том, что Лукавый поджидает нас везде. Но, что есть один способ очистить все грехи и спастись от соблазнов. Этот способ – крещение водой. «Кто из вас тут некрещенный?», - вдруг резко оборвал проповедь Джон и ястребиным взглядом обвел слушателей. Все съежились. Тщедушный мужчина даже втянул голову в плечи. Из присутствующих только одна женщина робко подняла руку. «Я, я. Мне как-то не приходилось ещё. Да и…». «Вот у тебя, сестра, сегодня есть шанс покончить со своим грехом», - с пророческим видом заявил Джон. Видимо, в эти моменты в его грузном теле особенно разгорался огонь. «Сегодня, твой день, и мы будем крестить тебя святой водой, как крестили Иисуса. Прошу хозяйку немедленно налить воду в ванной».
Это был неожиданный поворот, для меня в том числе. Впрочем, после плотного ужина, я был готов на любые курдыбасы. В крещении до того момента я не принимал участие. Поэтому решил форсировать события, чтобы все не сорвалось. Пока гости взволнованно обсуждали проповедь и куда-то запропастилась хозяйка, я пошел сам в ванную комнату и включил воду. Из крана полилась рыжая струйка еле теплой жидкости. Видимо, на верхних этажах мощности насосов не хватало. На пути обратно в гостиную я столкнулся с той самой женщиной, которую мы собрались крестить. «Вот это твой американец… человек с большой буквы», - с волнением сказала она. «Неужто он действительно весь грех мне отпустит?». «Отпустит, отпустит», - уверил я её. «Мы с ним еще не такое делали». Она уважительно закивала. «А ты, какой же молодой, а уж такие серьезные вещи делаешь!».
Тем временем вода набралась, и в ванной стали скапливаться люди. Даже дышать стало трудно и многие быстро вспотели. Почетное место у смесителя занял раскрасневшийся Джон. Его глаза пламенели, как глаза апостола Петра. «Сестра, твое время настало. Опускайся в воду». Все затихли и покорно расступились. Скривив от смущения губы и озираясь по сторонам, женщина подошла к ванной и оперлась о край. Но перед тем, как сделать решающий шаг и перевалиться через бортик, её, видимо, осенило: «Прям так?». Видимо, она стала колебаться. «Прям так», - безапелляционно прогремел Джон. И она залезла в воду в том, в чем была. А была она, кажется, в платье в горошек. Вода в ванной заколыхалась, и я почему-то подумал, что хорошо было бы добавить пены и шипящих бомбочек.
Когда женщина оказалась по пояс в воде, Джон опустил туда руку. «Крещается раба божия… Как тебя зовут? Марина Васильевна. Во имя Отца, и Сына, и святого духа. Аминь». Переводя последнее слово, я тоже многозначительно опустил руку в воду. Джон одобрительно кивнул. «А теперь можешь выходить. Поздравим друг друга с рождением новой христианской души». Новокрещенная Афродита выбралась из ванной. С нее текла вода и сквозь намокшее платье было видно, что она без бюстгальтера. Но мы всё равно стали ее обнимать. А тщедушный мужчина, взволновавшись, даже пару раз неловко чмокнул её где-то возле губ. Несмотря на поздний час, всех охватили оживление и радость. Так что расходиться никто долго не хотел. «Ты сегодня хорошо поработал», - сказал мне Джон, когда все, наконец кончилось. На выходе он сунул мне восемь американских долларов. «Это за что?». Я посмотрел на скомканные зеленые бумажки. «Я же проработал всего три часа». «За спасенную душу, Дима». Он, видимо, давно уже был в России и знал, что Дмитрий и Дима – это одно и то же. И тут я смекнул, как повысить эффективность вечерней смены.
«Джон, если я буду активно убеждать наших слушателей принимать твоё крещение, и мы добьемся успеха, будешь ли ты мне давать бонусы?», - сказал я Джону. Он задумался: «Пожалуй, можно. Отчего нет». Джон был ориентирован на результат, и я тоже. «Тогда пять долларов за душу, идёт? Как сегодня! Уверяю тебя, я смогу уговорить многих». Джон еще раз покачал головой. «Что ж, пять долларов за душу – подойдёт. Душа-то она бесценна». И мы ударили по рукам. И работа закипела.
Мы сработались в паре, как Бони и Клайд. Толстый баптистский священник, исполненный духом, и я, ловкий, неутомимый и предприимчивый второкурсник с истфака. Джон плавил лед недоверия, а я набирал воду и собирал потерянные души в ванной, заслуженно получая свои пятидолларовые бонусы. Вместе мы объехали почти все спальные районы Москвы и даже стали подумывать об экспедициях в Московскую область. «Ты преуспеваешь в нашем деле», - рассчитываясь со мной очередной раз заметил Джон. «Возможно, ты станешь миссионером и понесешь благую весть дальше». Я, потупив взоры, кивнул. Знал бы он, что я преуспеваю не только в этом: под моим руководством только что завершился ремонт клуба «Метелица» на Арбате. И что на открытие я собственноручно собрал столько полуголых дев, что никакому Самсону не снилось. Впрочем, возможность проповедовать меня тоже чем-то будоражила, поэтому я предложил: «А что, может на следующий раз ты дашь мне слово? И я сам попробую? Я ведь столько раз слышал, как ты это делаешь!». «Это неплохая идея. Думаю, стоит». Я загорелся.
У меня не было собственного опыта в проповедях. Я умел готовить выступления к экзаменам и читать доклады. Но как убедить домохозяек, озабоченных мирскими делами, в несомненности и важности христианских догматов? Мне нравился подход Джона: как он объяснял с помощью простых бытовых примеров сложные идеи, и как прибегал к древним текстам, подтверждающим его слова, как он ловко использовал психологические приемы: воодушевление и устрашение, и как у него горели глаза во время проповеди. Но все эти приемы окончательно не убеждали меня самого. С чего бы это я должен был доверять одной книге? Почему должен принимать набор исторических басен за правду? На истфаке нас учили проверять факты: мы сравнивали разные тексты, искали документы, сопоставляли с археологическими данными, проводили лингвистический анализ, реконструировали события. Всех этих исследовательских приемов я не видел в арсенале Джона. По мне, он использовал просто brute force против неосведомленных обывателей. Мне казалось, что я могу лучше. Тогда я засел в библиотеку и стал искать другие способы убеждения. И в одной из книг, кажется, нашел. Это было элегантное доказательство существования бога, построенное на одной лишь логике. Оно меня поразило. Его автором был средневековый богослов Ансельм Кентерберийский. Я решил, что поделюсь открытием с нашей «паствой». И вот день настал.
На следующей проповеди для новых слушателей, после традиционной трапезы и вступлении о благой вести, Джон дал мне слово. Он пояснил, что, несмотря на юный возраст, я уже вобрал множество знаний и у меня есть чем поделиться. Дамы среднего возраста, их как всегда, было большинство, с умилением переглянулись. «Какой молоденький», - заметила одна. «А как по-английски шпарит», - шикнула другая с восхищением. Не дожидаясь, пока закончится обмен мнениями, я неожиданно для всех громогласно произнес: «Знаете, почему мы здесь собрались?». Дамы с недоумением уставились на меня. Не дав им опомниться, я продолжил уверенным голосом: «Потому, что мы сомневаемся в существовании бога!». Я сделал театральную паузу и посмотрел исподлобья на слушателей. «Но сейчас я предоставлю логические доказательства его существования. И поможет мне в этом… суперклей!». Это была заготовка. Я заранее придумал эту уловку, чтобы всех заинтриговать. И сейчас упивался предвкушением победы. «Знаете, что такое суперклей?». Все замолчали, будто я стал единственным авторитетом даже в самых обыденных вещах. «Раньше был клей «Момент», - продолжил я пояснения. «Нужно было выдавить целую ложку этого клея, а потом два часа держать две вещи вместе, чтобы они склеились между собой». Слушатели одобрительно закачали головами. «Потом появился суперклей в тюбиках. И стало достаточно его капельки, чтобы вещи мгновенно превращались в одно. Я даже как-то случайно испачкал им пальцы, и они склеились между собой так, что я не мог никак их разъединить». «Но есть суперклей! С его помощью склеены во едино два понятия – бог и существование. Этим клеем является… понятие совершенства». После этой фразы, я перевел дыхание. Все замерли, пытаясь проследить мой путь от бытовой химии к вершинам теологии.
«Понятие совершенства объединяет бога и существование», - продолжил я рассуждение. «Бог по определению самое совершенное, что можно представить. Но совершенство включает в себя существование. Ведь несуществование - недостаток. И если бы бог им обладал, он не был бы самым совершенным. Но он совершенство. Значит бог существует, и его существование заложено в его определении. Вы понимаете, как это прекрасно? Бог существует с необходимостью по определению!!!». Произнося это, я сам поразился глубине этой мысли и в душе торжествовал. Однако торжествовать мне пришлось недолго. «Понимаете?», - повторил я и поднял голову. Стояла тишина. Мое «понимаете» повисло в воздухе как будто без опоры. Я стоял один на этом рациональном пути и озирался вокруг. На меня с недоумением смотрели два десятка глаз. Я повернулся Джону. Он поднял голову, и два раза моргнул. Он точно ничего не понимал, ведь я говорил по-русски. «Бог существует с необходимостью из его собственного определения, в котором заложено совершенство. И это писал ещё Ансельм Кентерберийский», - предпринял я попытку спасения. Зашелестели папирусные листы. Кто-то видимо стал искать это имя в тексте. «Да там его нет! И имя его не важно. Ведь все, что я сказал, очевидно и так». Но очевидно было только то, что всем это было не очевидно. И я понял, что скоро совсем утону. Тут на помощь пришел Джон, со своими опробованными годами приемами.
«Был такой человек», - завел он старинную шарманку как ни в чем не бывало, как бы продолжая мою мысль. «Самсон. Нашел Самсон свежую ослиную челюсть и убил ею тысячу человек. А потом бросил челюсть из руки своей и назвал то место Рамаф-Лехи. Бог Самсону даровал могучую силу. Но нет предела щедрости нашего Создателя. И щедрость его нисходит на крещенных христиан. Кто из вас тут некрещенный?». По привычке он обвёл взглядом присутствующих. Но ни одной руки не поднялось. «Так. Кто хочет сегодня смыть грех святой водой и открыть себе путь в Рай?», - повторил он настойчивей. Но желающих так и не объявилось. Тогда Джон попросил принести еще салат, и тема разговора сменилась сама собой.
Вечеринка плавно угасла, и, когда мы стали выходить, Джон протянул мне три доллара. Я смущенно спрятал бумажки в карман. Тогда я понял несколько вещей, которые сохраняют для меня важность по сей день. Во-первых, я склонен, скорее, к философии, чем к проповедям. Меня интересует не столько психологический комфорт, сколько истина. Какой бы она ни была. Во-вторых, философы зарабатывают не очень много и на своем пути, порой, оказываются в одиночестве. А… чуть позже я понял еще то, что аргумент Ансельма о совершенстве сам имеет дефект. Если бы с помощью такого аргумента можно было бы доказать существование бога, то таким же образом можно было бы доказать и существование несуществующего Потерянного райского острова.
Представьте, что где-то в океане затерян прекрасный тропический остров. Нельзя представить ничего совершенней этого острова. Существующий остров явно совершенней острова, который существует только в грезах. А поскольку наш потерянный остров абсолютно совершенен, значит, по логике Ансельма, он должен существовать и в реальности. Но убеждение в существовании такого острова вряд ли обоснованно. Мы не можем найти его на карте, и не можем доплыть до него. Значит, нельзя доверять и общей логике аргумента. Хотя… Быть может прекрасный потерянный остров где-то действительно существует? И бог и есть этот самый остров?
