Сильнейший ветер завывает, срывая пену с верхушек волн. Дождь барабанит по корпусу лодки и бьет маленькими молоточками по лицу. Волны, вздымаясь, норовят перевернуть катер, постоянно захлестывают, ударяют в корму. Не таким я представлял себе пробуждение. Пару раз постучал в убежище Жени на предмет того, жив ли он еще, услышал какое-то мычание. Значит, жив. С трудом взобравшись на нос и открыв люк, увидел скрюченную фигуру. Очередная волна залила пространство под люком, быстро приведя друга в чувство. Тот из своей медитативной позы сразу принял вертикальное положение и перебрался в «салон» лодки, я последовал его примеру. Мы осмотрелись, - увиденное удручало. Точнее, удручало то, что ничего видно-то и не было. Белая пелена обволакивала все вокруг, с равным промежутком времени выхватывая из сумрака пенящиеся громадины. Я встал в лодке в полный рост, но и тогда волны оказывались выше меня раза в два. Мы оказывались то на гребне, то в провале между волнами. В эти моменты становилось страшно. Куда плыть? Где берег? Ничего не ясно… В дополнение ко всему мы обнаружили пропажу якоря. «Сгрыз кто-то» - подумал я. Зато у нас была вполне четкая задача – держаться носом к волне и не дать себя потопить. Штормовой ветер крутил и вертел лодку как хотел, не оставляя возможности задать хоть какой-нибудь более-менее четкий курс. Да и о каком курсе может идти речь, если не зги не видно? Прошло часов шесть яростной борьбы со стихией и, наконец, по левому борту мы увидели неясные очертания далекой земли. Полегчало. С удвоенным энтузиазмом, успешно заменявшим нам уже давно утраченные силы, мы погребли в сторону суши. Погребли – сказано, конечно, сильно – просто повернули лодку кормой к волне, плюнув на все меры предосторожности. Зря. Несколько особенно высоких волн сразу же наказало нас за такую оплошность, и мы больше не стали дергать судьбу за усы. Мы начали всячески изгаляться, дабы не получить повторных оплеух от погоды. Пришлось собрать в кучу все свои скудные знания о морском деле, вспомнить Жюль Верна и применить на практике мало что значащее доселе слово «галс». Если посмотреть на это со стороны, то, наверное, показалось бы, что «водитель» крайне не трезв – слишком уж хаотична была траектория нашего движения. Ветер и волны так лихо подгоняли нас, что казалось, что мы идем под мотором. Суша приближалась стремительно. Погода немного улучшилась, и мы теперь могли рассмотреть, куда нас несет. Это был довольно большой пляж, изрезанный мысами. Мы наметили себе точку причаливания, - на наш взгляд это был самый большой мыс. До берега оставалось уже не так много, не больше километра, и ужасное осознание действительности пришло немного позже, чем того требовалось. Нас несло на огромную скалу, которая издали показалась нам мысом. Бешено матерясь, мы также бешено погребли вдоль волн, выбирая место «парковки» где-нибудь на песчаном берегу. Ну, не люблю я разбиваться о скалы. Оказывается и вся «изрезанность мысами» на деле оказалась иллюзорной. Это был просто большой, длинный пляж. А самое главное он был прямой, словно его вычерчивали по линейке. Наметили новую точку – небольшая мель, волны на ней были несколько меньше, чем в других местах. Воображение рисовало картины того, что будет с нами, если мы не сумеем затащить лодку на берег сразу и полностью всю (нереальная задача даже на спокойной воде). Картины впечатляли. Нужно было что-нибудь придумать. Придумал! Когда подплывем совсем близко к берегу надо закинуть «кошку» - она зацепится за корягу, которых тут на дне было в избытке, лодку развернет носом к волне, и все! Ну как? По-моему, идеально… Вот только не получилось. Ветер и волны были настолько сильными, что «кошку» оторвало сразу, как только я закинул ее в воду. Лишенная всяческих тормозов, лодка врезалась в прибрежный песок, мы выпрыгнули из нее, пытаясь втащить как можно дальше. Волны постоянно заливали катер с кормы, делая его все тяжелее и тяжелее. Оставив тщетные попытки втащить наше суденышко на пляж, мы привязали его носом к коряге, которая находилась в воде, метрах в пяти от берега. Теперь лодка стояла по диагонали к волне, и за ее будущее можно было не опасаться. Вымотанные и вымокшие, мы упали на мокрый песок, чтобы хоть немного перевести дух. Опять начался дождь, он был очень мелкий, но благодаря ветру, шел сбоку, мгновенно промачивая все вокруг. Пришлось подняться и что-либо предпринять. Вытащили из лодки наши пожитки и впервые осмотрелись на новом месте. Как бы это не было удивительно, но вокруг не было ни души. Слева берег далеко-далеко уходил вдаль, теряясь в мутной дымке дождя. Справа – скала, резко обрывающаяся в озеро. Судя по всему, местность, где мы находились, представляла собой узкий отрезок суши, шириной не более пятидесяти-семидесяти метров и вытянутая в длину на несколько километров. С одной стороны этой суши было Онежское озеро, с другой – тоже какое-то озеро, тихое, местами заросшее камышом и рогозом. Со стороны Онеги был пляж, далее шел довольно высокий – метра полтора-два – песчаный бугор, и пологий спуск к другому, спокойному озеру. На половине, расположенной за бугром росли сосны и ели, земля была покрыта хвоей, мхом и песком. Местами деревья росли очень плотно, но встречались и большие ровные поляны. Еще на бугорке, который отделял пляж от лесистой части нашего временного пристанища, росли какие-то сухие кусты. Все. В смысле больше вокруг ничего не было – со всех сторон вода, песок и сосны. После водной части нашего путешествия нам необходимо было просушить вещи и хоть немного согреться самим. Разбив какое-то подобие стоянки, мы развели костер, предварительно растянув покрывало и полиэтиленовую пленку на тех сухих кустах, - импровизированный полог защищал нас от дождя и ветра. Стало чуть теплее. Ну, вот и жить снова хочется. Недостатка дров мы не испытывали, а благодаря тому, что дождь шел сбоку, место вокруг костра и мы, прикрываемые пологом, оставались в сухости. Вещи стали потихоньку сохнуть, источая белый пар. Один из жениных носков, придвинутый слишком близко к огню, неспеша стал плавиться. Мы его спасли, носок, в смысле. Наивно полагая, что худшее уже позади, я мыслями уже был в пути к дому. Уютно устроившись у огня, мы беззаботно обсуждали происходившее с нами последние сутки. Помянули добрым словом того милого метеоролога, который обещал нам штиль, северный ветер, который все так же задувал, пронося вокруг нас тучи песка с пляжа, случай, забросивший нас непонятно куда. Вообщем, миролюбивое такое настроение первопроходцев крайнего севера без теплых вещей. На самом деле мы надеялись на скорую перемену погоды. - Когда же мы уже отсюда уплывем? – высказал я вслух теребивший меня вопрос. – Дома уже волнуются наверно. - Придется ждать, пока ветер не стихнет – подтвердил мои мысли Женя, повернувшись в костру другим боком. - Сходи на берег за дровами – сейчас огонь потухнет. - Угу… - ответил мой спутник, скрываясь за кустами. Едва его сгибающаяся под порывами ветра фигура скрылась, раздался крик: - Илья, Илья, лодка!!! – через мгновение я уже был на пляже. Наша лодка болталась около берега, вывернув корягу, за которую была привязана. Волны накрывали ее полностью, затапливая и прижимая ко дну. Мы побежали к катеру, Женя, споткнувшись об одну из швартовочных веревок, упал в воду, здорово разбив губу. Я помог ему подняться, мы подошли к лодке и попробовали сдвинуть – ни с места. Все наше суденышко было заполнено водой до самых бортов. Мы взялись за один из них и попробовали наклонить на бок. Получается. Часть воды с шумом вылилась, но потом, вернувшись в исходное положение, лодка опять мгновенно наполняется. Борьба с ветряными мельницами… Хотелось на все плюнуть и… И что, собственно, дальше? Непонятно… Между тем начало темнеть. Быстро же этот день прошел. Все так же дул ветер, и вроде бы, даже усилился. Решено было дождаться утра и разрешить уже две проблемы: вытащить лодку и уплыть домой. Теплилась надежда, что погода к утру изменится. Мы вернулись к костру, развесили промокшие вещи на палках, пододвинули сапоги поближе к огню. Едва опустившись на землю, я провалился в глубокий сон, не замечая неровностей, типа шишек, под боком.