До этого дня мне казалось, что мой мир переворачивался десятки раз, но только попав в Эфиопию я поняла, что если до неё были простые «перевороты», то после неё, я сделала пятерное сальто с места.
«Там находится самое жаркое место в мире», - читала я. Пара лет в Эмиратах заставили меня верить, что я видела настоящее пекло, но нет... Только в Эфиопии жарко настолько, что все минералы день за днём протискиваются наружу, минуя верхний слой земли и образуют кислотные лабиринты причудливых форм. До того, как я попала в Эфиопию, я думала, что кислотно-желтый, кислотно-зелёный и кислотно-синий имеют право быть только на детских футболках и не имеют отношения к природе... Как же я заблуждалась!
Самое жаркое место в мире - пустыня Данакилль, заставила меня подумать: «Ничего ты не знаешь, Кайли Акуленко». И как Джон Сноу боялся зимы, я трепетно боялась сделать шаг не туда и наступить в ядовитую лужу.
Уснув на военной базе прямо под звёздами, я не могла осознать, что это реальность, что я до сих пор на той самой планете, которую думала, что прекрасно знаю, что это не какой-то маленький сорванец разлил свои краски и заставил меня играть в его игру. И это даже не сон. Но ведь вся поездка в Эфиопию была будто бы затянувшимся сном.
Закат мы провожали на солончаке... Это не Боливийское солёное озеро Уюни, у Эфиопии свой взгляд на то, как должна выглядеть природа. Посреди него раскинулись гордые скалы и ярко-сине-зеленые водоемы, а по поверхности размножились неравномерные ромбы. Я просто сидела и смотрела на уходящее за горизонт солнце и молила его прощаться со мной помедленнее, ведь осознать увиденное за этот день я так и не успела.
Другой ночью три часа я карабкалась по застывшей лаве, преследуя свет и дым от жерла вулкана Эрта Але. За весь десяток километров в моей голове не проскользнула даже одна мысль вернуться, я шла только вперёд.
Жерло кипело, температуру 1500 градусов Цельсия было видно по цвету огненной жижи. Края вулканического озера состояли из совсем свежей лавы, ограждений не было, а при изменении направления ветра, я попадала в облако ядовитого дыма. В тот день я так же не осознавала, что со мной происходило. Я уснула в тридцати сантиметрах от этого края и уже не боялась. Страхи остались в Данакилль.
Если в мире и есть плохая дорога, то мы видели ее в Замбии и здесь, в Эфиопии... Дистанцию в сто километров на оборудованных джипах преодолевали 5 часов. Хотя, дорога - не совсем то слово, которым можно описать подобную езду. Смесь лавы, камней и песка - абсолютно непроходимый ландшафт.
Открыла глаза снова и увидела людей из прошлого. Они живут среди нас. Обычаи у них странные - не носят одежду, едят людей. Был день церемонии прыжков через быка, кто-то говорил, что она характеризует взросление, кто-то брак, но это не так важно, как картинка перед глазами: Мужчины, избивающие женщин тонкими прутьями до кровавых шрамов, тонкие струйки бордовой густой жидкости льются по спине и всеобщий экстаз. Все беснуются, как будто участвуют в обряде экзорцизма. Женщины молят продолжать, мужчины нехотя исполняют просьбу. Когда прыгали через быков, уже мало что шокировало, в голове была струящаяся кровь.
Глаза открываются снова, ближе к границе с Южным Суданом. Повсюду автоматы и странный пирсинг... У женщин в нижней губе огромные тарелки, ожерелья из человеческих пальцев, наркотик, зовущийся «поцелуй смерти», шрамирование, созданное наполнением ран насекомыми и вызывающее страшное воспаление, постоянное алкогольное опьянение. Святым и уважаемым здесь считается только демон смерти... Переключите, давайте следующую серию, Мурси снова заставили меня испугаться.
Первая в мире кофейня... Тоже здесь и тоже будто осталась в прошлом. Кофе горький, крепкий, но бодрит и нам нравится, чувствуем ноты темного шоколада.
Манго свисают с веток, люди на рынке из разных племён, озеро состоящее из крокодилов, потрясающий вид на долину, я ем руками лепешку, служащую тарелкой. Взрыв в голове. Это всё произошло за 10 дней. И нет, это не пятерное сальто с места - это лететь вниз с небоскреба безостановочно вращаясь во все стороны и чётко приземлиться на ноги с осознанием того, что «ничего ты не знаешь, Кайли Акуленко», совсем ничего не знаешь.