Утро 22 июня 1941 г. застало меня и маму на перроне небольшого вокзала в украинском городке Новоград-Волынском Житомирской области. У нас были билеты на поезд в Киев. 16 июня был выпускной вечер; я закончила среднюю школу № 7 и предполагала продолжить учебу в вузе, везла документы для поступления в университет. Никто не сказал на вокзале о начале войны, возможно, и не знал. Только сойдя с поезда через несколько часов в Киеве, мы узнали о том, что Германия вероломно напала на Советский Союз.
Он там поступил на работу на механический завод. Жилы мы у одной женщины, недалеко от побережья Ворсклы. Но вскоре и Полтаву начали бомбить. Нужно было уезжать. Однажды ночью отец посадил нас троих в товарный вагон эшелона, который вскоре отошел, мы не знали даже куда. Раймонд Казимирович остался в Полтаве эвакуировать еще один завод. А мы с сестрой и мамой оказались на Северном Кавказе в селе или, скорее, станице Петровской. Нашли приют у добрых людей, готовили пищу на улице, используя в качестве топлива полынь. Ходили в степь ее рвать, что было тяжело для непривычных рук. Поэтому отец прислал в письме (шло оно очень долго) чертежи механического устройства для сбора полыни, которое он для нас сконструировал. Но где было нам его выполнить?
Шли дни, и в сентябре отец приехал за нами, чтобы ехать в Уфу. Мы долго колесили по дорогам, пересаживаясь с поезда на поезд, пока 8 октября 1941 г. не достигли Уфы.
В Киеве довелось пережить первую воздушную тревогу и бомбежку. Как и многим, в начале войны нам думалось, что она будет непродолжительной — мы разгромим агрессора. Нисколько в этом не сомневаясь, я подала документ, подлинник аттестата об окончании школы, на биологический факультет университета. Забегая вперед, скажу, что Киевский университет, эвакуированный в Кзыл-Орду, вывез туда все документы, и я смогла в 1942 г. получить оттуда справку о моем аттестате.
Предстояло возвращение из Киева домой, что оказалось очень нелегким. Поезда были переполнены: военные торопились в свои части, отдыхавшие или гостившие где-либо, как и мы, домой. Все же мы с мамой втиснулись в вагон и попали, наконец, в Новоград. Наш город в первые дни войны не бомбили, но воздушная тревога была почти постоянно, так как Новоград находится вблизи западной границы Украины, и над нами летали самолеты, несущие свой смертоносный груз крупным промышленным центрам и железнодорожным узлам. Со своими школьными товарищами я участвовала в подготовке зданий школ к приему раненых. Мы рыли небольшие траншеи около школ и у себя во дворе, недалеко от дома. Мама не доверяла этим укрытиям и заставляла меня и сестру лезть в погреб. Она так панически боялась налетов, что вскоре отец отправил ее с младшей дочерью Габриэль в Житомир к нашим друзьям.
В жизни каждого человека бывают тяжелые переживания и трагические минуты, а тут погружение страны из состояния мира в пекло войны было смертельной угрозой для всех нас. И это сделало нас необычайно сплоченными. В одноэтажном доме, где жила наша семья и еще две семьи, как-то вдруг образовалась коммуна. Все несли что у кого было, вместе готовили, вместе обедали, обсуждая сообщения по радио (тогда это были большие черные «тарелки»), дружно бежали в траншеи (больше похожие на щели), когда начинали выть сирены и слышались залпы орудий и пулеметные очереди зенитных батарей.
Хотя немцев несколько задержали перед Новоградом благодаря старой линии обороны на бывшей границе с Польшей, их наступление продолжалось, и наши части неминуемо вынуждены были отступать.
Через город по главной улице, на которой мы жили, шли солдаты, двигались грузовики... На одну из таких машин усадил меня отец, она направлялась в Житомир, где находились мама и сестра. Отец — Раймонд Казимирович Уждавини — оставался в Новограде, готовил к эвакуации оборудование завода, на котором работал главным инженером. Он отправил его в глубокий тыл, на родину нашей мамы, в Уфу. Оно, увы, не дошло, так как эшелон где-то по дороге разбомбили. Немцы вошли в Новоград 8 июля, и город накрыло на долгие три с половиной года черное крыло оккупации, но нам посчастливилось вовремя уехать.
В Житомире мы пробыли недолго, фронт приближался, а у нас начался долгий путь эвакуированных:
Элеонора УЖДАВИНИ, кандидат биологических наук, пенсионер.
Полтава, Северный Кавказ, наконец, Уфа. Особенно запомнилась мне дорога из Житомира на Полтаву. Мы (три семьи) ехали тогда на верху грузовой машины. Двигались медленно. По дорогам отгоняли на Восток скот: шли стада коров, овец, гуси, свиньи. Последним было особенно трудно: какие они ходоки — то и дело ложились и падали на дороге. Недалеко от Полтавы нас настигла гроза. Оглушительный гром и сверкающие молнии были как бы предвестниками того, что через месяц и на эту благодатную украинскую землю, мирные поля и села придет все разрушающая война. Временно остановились в селе Ру-новщина под Полтавой.
Нас приютила женщина в хате с соломенной крышей и земляным полом, который в дни праздника покрывали живыми зелеными ветками. Временами раздавался стук, но это не были звуки войны, а мирно перестукивались клювами аисты на крышах. Тревог и бомбежек не было, как будто и нет войны. Вскоре в Полтаву из Но-вограда приехал отец и увез нас в город.
Тут и встретили раннюю зиму, которая потом оказалось, ой, какой суровой. Поначалу было трудно: в незнакомом городе (мама отсюда уехала давно). Но силен крепкой спайкой и взаимопомощью наш народ. Постепенно все образовалось. Отца призвали в армию. А мы остались жить в маленькой комнатушке, похожей на купе железнодорожного вагона: нижняя полка была мамина, верхняя — наша с сестрой. Сестра продолжала учебу в 8-м классе школы № 8. У меня аттестата не было, а только табель с оценками за 10-й класс, и я поступила в Уфимский учительский институт. Летом 1942 г. меня и мою подругу и однокурсницу Дину Зейлигер рекомендовали на работу в институт геологии АН Украины, который находился в эвакуации в Уфе. Мы работали лаборантами в геологической партии в течение 3 месяцев, с июля по сентябрь.
Одежду и обувь тогда невозможно было приобрести. Мама сшила мне из найденных где-то кусков парашютного шелка платье, и я ходила в таком камуфляже. На ногах были лапти, и я впервые оценила все преимущества этой нехитрой обуви — их легкость и неуязвимость даже при ненастной погоде. С геологами мы побывали в разных местах Башкирии: Ишимбае, Учалах, Охлебинино. Тем же летом получила справку из Киевского университета о моем аттестате и поступила в I Московский медицинский институт, который был также эвакуирован в Уфу.
Затаив дыхание, слушали сводки Совинформбюро о битве под Москвой, все мы были уверены, что Москву смогут отстоять, и очень радовались победе. Дни были заполнены. Бежала в анатомичку, по дороге учила латинские названия частей человеческого тела, учила латынь и в долгих очередях за хлебом, которые иногда захватывали и часть но-■ чи. В аудитории пальто не снимали — холодно. Было и голодно. Помню, мои однокурсницы, латышские девушки как-то получили по карточкам не хлеб, а тесто (не успели испечь), с вечера они немного съели, а к утру, к их радости, оно подросло! Я сдавала кровь на донорском пункте, полученный там кусочек колбасы иногда приходилось продавать, чтобы купить маме немного сахару. Мама часто болела, но работала надомницей, мы помогали ей шить рукавицы, стирать и чинить телогрейки для солдат. Летом 1943 г. во время каникул наш 2-й курс работал на сборе урожая в колхозе в районе станции Бердяуш, заработали там немного гороха, и я была очень горда тем, что внесла толику еды к нашему столу.
Осенью 1943 г. I Московский медицинский институт вернулся в Москву, и я попала в столицу. Москву к тому времени уже не бомбили. Однако в небо поднимались аэростаты заграждения. Новым для нас явился установленный в городе режим затемнения. К ночи все погружалось в темноту: ни одно светящееся окно не должно было выдать столицу. Мы в студенческом общежитии завешивали окна плотными одеялами.
Летом 1944 г. нас, студентов, послали на лесозаготовки. Плыли мы долго на барже по каналам, а затем Рыбинскому водохранилищу и прибыли в Пошехоно-Володар-ский район Ярославской области. Там на лесосеке проработали с 15 июля до 1 сентября. Было трудно — работа непривычная. Но помнится только хорошее и забавное. В лесу были заросли крупной сочной малины, которой мы лакомились однажды по соседству с медведем. Потом пошли грибы — существенная добавка к нашему скудному рациону. С подругой Мирой Левиной мы ели из одного котелка овсяную похлебку, которую один раз в день привозили на лесосеку. Я, как более быстрая, начинала черпать ложкой сверху, а она — «корешки» снизу.
В том же году я поступила на заочное отделение биологического факультета Московского университета, так как всегда мечтала о биологии, а университет находился рядом с мединститутом (когда-то это был факультет университета). Училась в двух вузах сразу, досрочно сдавая экзамены то там, то здесь.
День Победы встретила в Москве. Целый день мы ходили студенческой группой по городу, захлебывающемуся от счастья, радости, гордости за свою страну, наш стойкий героический народ, одержавший такую трудную, желанную Победу. Москва сияла тысячами огней, уже не было ежедневного вечернего затемнения. Все мостовые запрудила стихийная демонстрация, всех в этот день тянуло на улицу поделиться радостью с любым, даже незнакомым человеком. Образуя причудливую сеть, лучи прожекторов прорезывали небо, уже свободное от гигантских «рыб» — аэростатов заграждения.
1945 год был для меня знаменателен еще и тем, что пришлось выбрать один из вузов для продолжения учебы. Трудно было совмещать ночные дежурства в клиниках (4-й курс) с большим практикумом на кафедре динамики развития организма в университете. Выбрала биологический факультет и перевелась с заочного отделения на дневное.
Вот, на одну газетную страницу уместились мои воспоминания, особенно яркие в первые дни войны. Но какой же длинной оказалась она...
Несмотря на все трудности, выпавшие на долю людей, рожденных в первой четверти прошлого века, мне удалось осуществить свою мечту, получить специальность и заниматься нужной работой. Нашей семье сильно повезло: мы не потерялись, путешествуя путями эвакуации. И это следствие доброжелательности, милосердия нашего народа. С благодарностью думаю о том, что в военное лихолетье, как и многие с Украины — тогда и сейчас, мы нашли гостеприимный приют в Башкирии. А страна в трудную для себя годину дала возможность мне получить высшее образование.