22 июня 1941 года. Воскресенье. Утром отец устроил нам поездку за город на служебной кошёвке. Мы с мамой и Светкой на мягком сиденье сзади, а отец рядом с кучером на козлах. Кучером был хакас – смуглый, черноглазый, быстрый в движениях... Возвращаясь, решили заехать к маминым родителям. Там мы застали странную картину. Навстречу нам бежала бабушка, вся в слезах: «Война!» У ворот стоял хмурый дед: «С германцем...» – уточнил он. – «За тобой уже был верхом человек от военкома».
«Кто такой германец?» – спрашиваю у мамы. «Это то же самое, что немец...» – «Как Франц?» – «Подожди, мне сейчас не до Франца...»
Отца проводили на фронт. Прекратились весёлые застолья. Радио передаёт: «От Советского Информбюро...» На заборах вывешиваются «Окна ТАСС». Новые книжки для детей. Помню «Блиц-Фриц» Маршака с иллюстрациями Кукрыниксов – своего рода пособие по этнографии военного времени. Немцы, австрийцы, венгры, финны, румыны, итальянцы... «Опереточный испанец с шайкой жуликов и пьяниц…» Карикатуры на Муссолини, Маннергейма, Антонеску, Франко...
Зимой мы переехали к бабушке, в домик из комнаты и кухни. Наш дом в центре, который отец получил на службе незадолго до войны, мама по настоянию начальства уступила семье эвакуированных врачей по фамилии Вольфсон. «Они немцы?» – спрашиваю у мамы. «Нет, они евреи». – «А кто это?» – «Люди такие... Помнишь, к нам ходил Шварц?» Помню. Шварц был весёлый, кудрявый и черноволосый. «А когда мы обратно переедем в наш дом?» – «Начальник управления сказал, что война скоро закончится, отец вернётся, и нам дадут новый дом – ещё лучше». Так бы оно и было, если бы отец вернулся...
Школа, куда я пошёл в сорок третьем году, добавила информации по национальному вопросу. Много было эвакуированных, но ещё больше детей из окрестных сёл, которые жили в интернате. В нашем Мариинском районе Кемеровской области, кроме обычных русско-украинско-белорусских, были деревни, населённые преимущественно татарами (сибирскими), эстонцами и чувашами. На севере области жили обрусевшие аборигены-селькупы. А в самом Мариинске обитало много поляков, евреев, мордвы и цыган.
Студенческие годы в Томском университете... Вот где царил интернационал! «Здесь и ханты, и татары, и буряты, и хохлы... Радиолы и гитары, свадеб жаркие столы. В небе северных сияний пролетают марсиане...» Да, мы и марсиан приняли бы в свою дружную студенческую компанию. Ведь «братья по разуму»!
Могло ли думаться иначе после книг Ефремова и Казанцева, после Московского фестиваля молодёжи и студентов, после запуска первых советских спутников? «Дети разных народов, мы мечтою о мире живём...» А уж то, что и на Земле-то не все люди братья по разуму, и даже в одной стране, и даже у нас, – да такое и в голову прийти не могло...
Когда позже, в конце 60-х, в печати обсуждался проект нового советского паспорта, дискуссию вызвал вопрос о графе «национальность». Много откликов вызвало предложение ввести, кроме всех известных, ещё одну национальность – «советский человек». Для тех, у кого не было чёткой этнической самоидентификации. Немало оказалось и сторонников исключения этнической графы. Один из защитников такой позиции ссылался на опыт Российской империи. В дореволюционных российских паспортах не было «национальности». Зато было «вероисповедание».
Интересно, что при получении в 30-х годах новых, советских паспортов не все граждане настолько хорошо ориентировались в национальном вопросе, чтобы определить свою этническую принадлежность. Поэтому, опираясь на вероисповедание, многие православные записались русскими. Вполне естественно! Ведь в Российской империи все восточные славяне назывались русскими, а деление на великороссов, малороссов и белорусов считалось делом второстепенным. А помните, у Л.Н. Толстого, Н.С. Лескова и других авторов почти все кавказские мусульмане называются татарами?
В современном российском паспорте графа «национальность» снова отсутствует. Помню, я спросил хорошего знакомого, известного учёного из академического института, как он к этому относится. Он ответил, что сохранит советский паспорт с указанием национальности: «Пусть внуки и правнуки знают, что их предок не немец, а стопроцентный русский еврей!»
Президенты некоторых автономий вводят свои, региональные паспорта, с указанием нацпринадлежности. Так что людьми «без нации» оказываемся только мы, русские. Телеведущая из Калмыкии, пересевшая из телестудии в думское кресло, внесла предложение об изъятии из парламентского лексикона слова «русские» и замене его на обобщённое «россияне».
Этот думский сюжет напомнил времена начала 90-х годов, когда вульгарный космополитизм, внедрившись в большинство российских СМИ, стал оборачиваться неприкрытой русофобией. Отголоски её быстро зазвучали в зарубежной прессе в виде таких клише, как «русская мафия», «русская преступность». В те дни можно было услышать, как российский политик или деятель культуры на вопрос об этнических корнях отвечал: «Я русский, но...»
За этим «но» могло следовать или «люблю Америку (Европу, Израиль)», или «не терплю квасной патриотизм» (он выбрал «пепси»!), или «в предках был немец (грузин, еврей, турок...)»...
У многих на памяти заявление Сергея Доренко, гордящегося тем, что в его жилах нет ни капли русской крови. Интересно, знакомо ли ему понятие «этническая толерантность»?
Tags: ПублицистикаProject: poldenAuthor: Дорожкин Н.
Продолжение следует
Книга "Мы всё ещё русские" здесь
Другие статьи, рассказы, эссе "Про жизнь" читайте здесь