Сергеев был нелюдим, внешность его больше отталкивала: глаза с желтинкой, нахмуренные брови, что же она увидела в нем - оставалось для всех загадкой. Но Вера Ивановна была счастлива с того самого дня, как они встретились на заводской проходной. Глаза ее загорелись задорным, кокетливым огоньком, а на щеках пылал румянец, только лишь увидит его.
У Веры Ивановны был девятилетний сын Колька, может быть поэтому официально регистрировать отношения пара не стала, женщина молчала, однако и Сергеев не настаивал, видимо так было удобно обоим.
Мужчину звать никуда не любили, но теперь было как-то неудобно пригласить Веру без ее второй половины.
- Танюша, про Верочку не забудь, - говорила соседка женщины, составляя список гостей на юбилей.
- А этого...как его там, ну ты поняла Маша, его тоже звать? Неудобно как-то одну ее только.
- Конечно зови, а то обидеться на нас она.
Если с друзьями Веры Сергеев худо бедно находил общий язык, то сына сторонился, чаще придирался больше, там, где можно было и похвалить. Лопоухий, рыжеволосый мальчишка вроде не обижался, а все-таки смотрел в сторону мужчины настороженно, с опаской.
- Опять ты весь в чернилах? - раздавалось в доме. - Иди, убери за собой, наследил...мать вытирать полы не успевает...
Колька, бывало, проходил мимо комнаты, где обычно проводил вечера мужчина, как-то настороженно, почти на цыпочках, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Мать ведь его сторону принимала редко, все поддерживала Сергеева, ворчала да наставляла, но мальчик любил ее по-своему, закрывая глаза на обиды и колкие замечания, просто потому что знал, что она хорошая, где-то глубоко в душе. Очень редко Вера Ивановна обнимала сына и говорила ему ласковые слова, но и такое было. А эти моменты он старался сохранить в памяти надолго...
Началось все с того, что как-то Сергеев и Вера Ивановна собрались по грибы, Кольку взяли с собой. В тот день грибы так и шли мужчине в руки, а мальчишка звонким восторгом сопровождал каждый срезанный им белый. Набрав полные корзины, пошли на остановку, глядь, по левую сторону дороги остановился автомобиль, вышли из него двое озадаченных мужчин и открыли капот - что-то явно случилось.
Сергеев, проходя мимо, перекинулся с ними парой фраз, вдруг он поставил корзинки наземь, засучил рукава и спросил:
- Отвертка-то найдётся у вас?
Не прошло и десяти минут, как мотор ожил, мальчишка, все это время заворожённо стоял рядом, наблюдая за происходящим. О том, что Сергеев разбирается в автомобилях мальчик не знал.
На прощание хозяин машины предложил подвезти грибников, да взял и ляпнул:
- Хороший у вас сын, весь в отца пошёл!
Повисло молчание, лишь только Колька улыбнулся про себя, неужто его детской мечте суждено когда-либо сбыться?
Шли к дому молча, каждый думал о своём, Вера Ивановна о том, что зря она настояла против штампов в паспорте, сыну отец нужен, да и ей наверное так было бы спокойнее, Сергеев думал о том, смогут ли они найти общий язык с мальчиков, а потом эти мысли сменяли другие: « А надо ли это ему, дети - это ведь на всю жизнь, тем более не родной, чужой, невесть от кого рождённый...
А Колька рисовал в своём воображении совместные дни и вечера с Матерью и отцом, нет, пока ещё не отцом наверное, но так хотелось ему чтобы дома было все так, как и в других семьях, многого он не просил, воспитан так был.
Последние дни августа пролетели быстро, как бы Колька их не растягивал, первого сентября пошёл он в третий класс.
Новенькая темно-синяя форма была ему к лицу, за лето он так и не вытянулся, хотя мальчишки-одноклассники уже все как один были на голову выше. Вечера теперь мальчик проводил за уроками, старательно выводил в тетрадках упражнения и решал задачи.
Как-то в конце рабочего дня к Сергееву подошёл бригадир и сообщил, что его ждёт на проходной Колькина учительница, поговорить хочет.
- А я здесь причём? - отшатнулся было мужчина.
- Ты иди, не заставляй ее ждать, папаша! - ответил Валерий Дмитриевич.
И мужчина пошёл нехотя, медленно, словно сам в чем-то провинился.
Его ждала молодая женщина в строгом костюме, очках с пол лица, увидев родителя, она улыбнулась и помахала свободной рукой, в другой была сумка набитая книгами и школьными тетрадками.
- Павел Игнатьевич! Я вас долго не задержу, ещё два визита надо успеть сделать, - сказала она доставая тонкую серую тетрадку из сумки. - Вот, это сочинение вашего сына.
«Моего сына? - поморщился мужчина, произнеся это про себя»
- Так может вам с матерью лучше переговорить, я...
- Нет, - решительно перебила учительница. - Я пришла к вам, потому что хотела поблагодарить вас.
Брови Сергеева поползли вверх, нет, здесь однозначно какая-то ошибка, его то за что благодарить?
- Понимаете, Павел Игнатьевич, Николай изменился, изменился в лучшую сторону, он раскрылся, вы видели его последние отметки?
Мужчина кивнул, нет, конечно он их не видел, ему как-то было не до отметок пасынка, да и не его эта обязанность дневник проверять, там Вера Ивановна все контролировала.
- А на днях ребята писали сочинение на тему «Моя семья», я так растрогалась, когда читала Колино сочинение, да, ошибки есть, над этим ещё работать и работать, но он так тепло о вас отзывается, пожалуйста не сторонитесь мальчика, будьте внимательнее к нему. А тетрадку я оставлю вам, пусть Коля выпишет все слова, подчеркнутые в тексте.
Женщина ещё много хвалила парня, наставляла его, а затем попрощалась и торопливо зашагала в сторону соседнего двора, оставив Семёнова наедине с тонкой серой тетрадкой, он заглянул внутрь - неровный детский почерк, старательно выводил историю о том, как в конце августа они с отцом собирали грибы, как однажды он починил мальчику его старенький фрегат, напомнил ему про ту машину в лесу, которую он помог отремонтировать так ловко и быстро.
Мужчина аккуратно закрыл тетрадь, бережно положил ее запазуху, чтобы накрапывающий дождь не намочил страниц.
«Неплохой он парень, этот Колька, зря я так, как-никак практически сын, - сказал вдруг сам себе мужчина, - всё-таки неправильно мы живём, надо расписаться нам с Верой, вот тогда будем настоящей семьёй, надо же...у меня есть сын!»
И с этим осознанием, пусть немного запоздалым, и лёгкой улыбкой на губах, вдруг сделавшей весь его облик более приветливым и дружелюбным, зашагал Павел Игнатьевич домой, к жене, к сыну...