Здравствуйте подписчики моего канала, достаточно долго я не выкладывал на канал новый материал. Это не было связано с тем, что я не мог заниматься каналом по причине занятости. Всё дело в том, что я готовил большой материал, и рад тому, что наконец-то могу им с вами поделиться.
Давно у меня была идея вложить большой ряд действий, знаний и практик в иносказательном виде в сказки, чтобы любой человек мог, размышляя и практикуя, открывать для себя новые знания. Сказки, как вы понимаете, не детские. И вот, наконец-то я дописал, и, самое главное, перепечатал первую сказку! Сочинил я её давно, ещё позапрошлым летом, но вот руки перепечатать и дополнить деталями дошли только сейчас. Сказка очень приятно звучит на слух, как она воспринимается через текст, посторонним человеком, узнаю только сейчас, поскольку ещё нигде её не выкладывал. Со временем планирую создать аудио-формат и выложить его на странице в вк или ютубе. Благодарю вас за внимание, приятного чтения.
Сказка о трусливом волке и бесстрашном зайце.
Однажды тёплым летним вечером, в беседке у старого ключа, на берегу озера заседал Ведомир с кругом людей и вёл разговор.
Беседа шла тихо и спокойно, потрескивал огонь, отмечая отблеском желтого пламени различные выражения лиц людей. Он выхватывал их из полутьмы плавно и как бы лениво. В беседке пахло шалфеем. Речи среди людей текли так же плавно и ровно, как тихая река в широком заливе. Однако, мирное течение воды взбудоражил, словно рванувший динамит, парень. Высокий, толстый, килограмм эдак под сто тридцать, лет тридцати пяти от роду, с коротко стрижеными волосами, звали его Серёжа.
Он встал и говорит: «Я тебе, учитель, благодарность хочу объявить». Говорит он это громко, пафосно, аж зубы у нормального человека сводит, и, как Сереже кажется, максимально восторженно. А сам наблюдает за тем, чтоб все люди в беседке внимание на него обратили. Ну, люди свои взоры в Серёжу уперли, уперли и смотрят.
Серёжа краем глазам пробегает по всем сидящим и стоящим, убеждается, что вот теперь уж точно все смотрят на него, удовлетворяется результатом и продолжает: «Учитель, благодаря тебе я стал поистине бесстрашным, благодаря твоим практикам страх стал чужд и неведом мне».
Сказав это, Серёжа чувствует себя самым талантливым, самым умелым, самым умным, самым сильным учеником Ведомира. Сказать по правде, Серёжа себя таковым считает постоянно, однако, сейчас он себя таким еще и чувствует, ведь по-любому, теперь все окружающие люди проникнутся крутизной Серёжи, и теперь все поймут, что вскоре или не вскоре, но уж точно, когда-нибудь он, Серёжа, займёт его место. Во всяком случае, так думает сам Серёжа. А так же он думает о том, что его скрытых мотивов уже точно никому не видно, он же их сам даже от себя сумел спрятать. Он верит, что все в первую очередь заметят его как крайне скромного, талантливого и благодарного ученика.
Ведомир смотрит внимательно на Серёжу, затем переводит взгляд на людей, которые в этот момент тоже «втыкают» на мудреца, и на лице Ведомира читается также ясно, как в книге написанной шестнадцатым жирным шрифтом, что ему такая благодарность, как услуги медведя в высиживании яиц ласточкам. Ну, то есть, они ему настолько не нравятся, что другой человек дал бы за это по лбу, а потом бы еще и «очко прописал» для пущей уверенности. Однако Ведомир этого не делает, он же не боксёр какой-нибудь горячий, он же мудрец, в натуре мудрец. В место этого Ведомир краем губ ухмыляется в бородку.
Другим людям Сережины слова тоже по нраву не пришлись, если бы он это сказал в другом месте, возможно, Сереже очень не понравились бы последствия его слов. Народ в сёлах да деревнях бывает больно бойкий и торчит от всяких приколов, дай только кого-нибудь разукрасить. А тут уж повод-то конкретный, и не отмазаться, вот только место неподходящее.
Ведомир крепко-накрепко запретил в его владениях без разрешения драться. Кто это правило нарушал, тот год не мог на земли колдуна ступить, ну мочь-то мог, правда, это всегда «жопой» в жизни оборачивалось. А народ что. Народ наученный. Так что драку начинать никак нельзя, хоть и очень хочется.
А хочется сильно, и их можно понять. В ушах людей речь прозвучала совершенно иначе, нежели во внутреннем мире Серёжи. Они-то по смыслу услышали следующее: «Вы все затылки тугорогие, а я волк одинокий, который самый тут матёрый и крутой».
«Серёж, ты, наверное, считаешь себя самым моим лучшим учеником?» - Спрашивает Ведомир. Спрашивает так негромко и спокойно, но все его слышат.
Серёжа тут же начинает мяться, нет, он внутри-то себя так давно считает, однако, сейчас от слов учителя становится как-то «стрёмно» и неуютно.
«Ну… Я… Это…» - начинает мяться Серёжа.
«И, наверное, самым могучим?» - всё тем же тоном продолжает Ведомир. И Серёже от этого становится ещё стремнее и противнее. Он уже не мямлит, он просто смотрит, словно нагадивший в зале котёнок, которого вот-вот злобный и «ва-аще» несправедливый хозяин будет тыкать носом, в собственные вонючие писи и каки, шепча вопрошающее заклинание по типу «Где это надо делать?» «Где это надо делать?» Раз за разом, раз за разом… При этом не забывая тыкать мордой во всю эту противозину, пока праведный гнев хозяина не испарится, а после властная рука закинет кысу, перепачканную собственными выделениями в нору в полу и не выпустит от туда 2-3 часа, сколько ты ори не ори.
На самом деле кажется это Серёже не спроста. Дело в том, что это уже не первый слабоумный, но в то же время самолюбивый закидон. И не первый раз с ним это сделают. Ну не в прямом, конечно, смысле, а в метафорическом. Но от этого Серёже ни фига легче не становится, а самолюбие болит просто невероятно. Но эффект нужный достигается, и Серёжа месяц-другой не выпендривается.
«И уж, наверняка, ты считаешь себя моим самым любимым учеником» - подытоживает Ведомир.
Но в это время Серёжа его уже не слышит. Его глаза стекленеют, внимание погружается во внутренний мир, а жопа, сохраняя связь с реальностью, чует, что поцелуя с ботинком ей не избежать, как ты не вертись, сапог уже летит на свидание со всей скоростью к нежной опухлости.
- Сергей, я хочу сказать, что ты не прав. Что касается самых могущественных и самых лучших учеников, то среди присутствующих их нет, ибо они уже, набрав знания полными карманами, ушли, каждый своим путём и создали свои знания, новые и уникальные, можно даже сказать, целые направления знаний.
- А куда они ушли? - спрашивает молодая девушка.
- А кто куда, кто в жизнь ушел, кто уже в посмертие перешёл, а кто и в более дальние миры перебрался. Находящиеся дальше, чем Навь, Славь, Правь или даже Нафь - отвечает колдун.
- Что же касается моего самого любимого ученика, - обращается Ведомир снова к Серёже. - То я тебя здесь тоже разочарую. У меня нет и не было любимого ученика, как и любимых учеников. Вместо этого у меня есть любимая жена, любимые дети, любимые внуки, и с недавних пор, появились двое любимых правнуков.
«Ну а насчёт тебя, Серёж, дак, ты мне даже не ученик. И вовсе не потому, что ты мне не нравишься, и я отказываюсь тебя учить. Вовсе нет. Если бы это было так, тебя бы давно здесь не было, вернее, не было бы никогда. Но ты ведь здесь. Верно?» - сказав это, старик отхлёбывает из кружки свой отвар и смотрит на парня.
Серёжа в это время крайне втупляет, в котле его сознания бурлят страхи, вперемешку со стрёмами, и из всего этого остатки интеллекта пытаются выудить крайне важный анализ: опускают его или нет, стебутся над ним или нет. Вот какие вопросы заботят в данный момент Серёжу.
Но тут он понимает, что все взоры устремились на него, и ему сейчас надо будет что-то сказать, и это что-то должно быть не глупое, над чем нельзя будет посмеяться. Он же ведь в натуре умудрённый жизнью ученик колдуна, во всяком случае, в своём виртуальном пространстве Серёжа себя так и видит. И от того, что виртуальное не совпадает с реальным, очень резко и жёстко, в бурбулирующий котёл Серёжи добавляется еще куча дикого стрёма.
В это время до его сознания как эхом долетают некоторые смыслы слов Ведомира, он улавливает одну мысль, обрабатывает её и говорит: «Ага… То есть почему»?
- А всё по той причине, - продолжает Ведомир, - что ты меня не слушаешь или не желаешь слышать, но это и не важно, важно то, что ты не слышишь моих слов. Нет, кое-какие техники ты уловил, но не улавливаешь самого главного… - Тут Ведомир замолкает…
- И что же я не улавливаю? - спрашивает Серёжа.
- Не улавливаешь ты, Серёжа, того смысла, что я несу в речах своих. Я тебе говорю стрижено, ты слышишь брито, я говорю копано, ты слышишь пахано, я говорю пилено, ты слышишь рублено. Но ты в любой момент можешь стать моим учеником, тебе достаточно для этого лишь начать слышать меня.
Ведомир в этот момент даже не смотрел на Серёжу. Колдун сразу понял, что тот ничего не понял. Если бы понял, то задал бы правильный вопрос, а Серёжа его не задал. Значит и ответ он бы не услышал, по той причине, что сейчас он был не нужен.
А вопрос был на самом деле проще простого, звучал он так. Что надо сделать, чтобы начать слышать. Однако Серёжа его не задал, потому что и не желал он слышать, а желал он быть самым крутым учеником, вернее, чтоб его таким считали. Но перед Серёжей стояла непростая задача, для этого надо было принять, что он сейчас зазнавшийся, почти ничего не могущий сделать сам, тридцатипятилетний парень без работы и своих источников дохода, живущий с родителями, вот такой вот паразит. А принять это ой как стрёмно. А пока не примешь свою жизнь, такой как она есть, ничего сделать с ней не получится.
-Но, несмотря на это, - говорит Ведомир, - тему ты поднял интересную. Бесстрашие, это, конечно, круто, но лишь на первый взгляд. На это я вам сказку расскажу. В своё время я её узнал от деда мороза, но не от того, представления о котором осели в массе. А от настоящего, того, кто сокрыт на обратной стороне луны, отражающейся в водной глади в глубину ночи.
«Так вот, в одном лесу…» - начал Ведомир.
В одном лесу жили трусливый волк и такой же трусливый заяц. Заяц и волк оба, надо сказать, «очковали» по любому кипишу, а кипиша в этом лесу было реально немало. То охотники наводили страх, то собаки, то капканы, да еще много чего в лесу было страшного и опасного. Ну, у зайца, конечно, на первый взгляд страхов больше было, чем у волка, ведь он, вдобавок ко всему, еще и волков боялся. Хотя, на самом деле, у волка поводов для беспокойства было не меньше, можно даже сказать, больше. Он ведь и сам других волков боялся, только виду не показывал, вдобавок боялся показать свой страх перед другими волками, оттого вёл себя порой так отмороженно, что его другие волки боялись.
Дело в том, что волки к нему, сколько он себя помнит, как-то иначе относились, чем друг к другу. Уважать уважали, видимо за то, что слабость свою тот не показывал, однако, сближаться не сближались.
Но, к слову, волк был действительно не простой. Всё дело в том, что однажды он подружился с зайцем. Где-ж это видано, чтоб волк с зайцем дружбу водил? Но этот завёл. Его сразу другие волки волком неформалом посчитали, однако зайца его не трогали. Ибо авторитет у трусливого волка кое-какой был.
Ну не то чтоб его вожаком считали, или прям матёрой одиночкой. Зато точно знали, что друзей его лучше не трогать. Он за них пуще, чем за себя впрягался, и в этот момент у волка рвало башню так, что ни один красный флажок не поможет. Трусливый волк в этот момент не смотрел ни на авторитет, ни на количество, ни на других волков, ни на то, волк, медведь или даже лось перед ним был, или ещё кто пострашнее. Хотя, казалось бы, куда уж страшнее, но, однако, были и пострашнее, но речь не о них.
И это качество отделяло трусливого волка от других волков действительно сильно. Обычный волк пуще всего за себя беспокоится, в первую очередь за свой авторитет. Ибо волк должен быть сильным. Однако этот волк парился за друзей реально больше чем за себя.
А друзья у волка в самом деле были действительно странные. Не, ну сами-то по себе они нормальные. Но для друзей волка это была реально странная компания.
Сами посудите, какой нормальный волк станет дружить с зайцем «очкодавом», важным лягухом с северного ручья, конём, что сбежал от хозяев и задиристым воробьём. Однако этот волк дружил. Может быть, из-за этого на трусливого волка так настороженно смотрели другие волки. Ну, то есть, привет, как дела и всё такое. Но, знаете, так неискренне, внатяжечку. А трусливый волк всё это чувствовал, и от того росла у него досада на своих соплеменников. Хотя, возможно, именно из-за такого отношения у трусливого волка и сложилась такая странная компания друзей.
А звери, что друзья волка, познакомились с ним при разных обстоятельствах, просекли, что он их есть не собирается и разобщались с ним, чисто и открыто, конечно, каждый в мере своих сил. Да и выгодно было иметь в друзьях своих такого волка.
Важный лягух, что с северного ручья, очень уж любил поездить у волка на спине, и считал свои мысли самыми мудрыми, глубокими и важными. А смекнув, что волк молодой, неопытный, лягух конкретно сел ему на ухо.
Поначалу волк действительно внимал каждому слову лягуха, считая его самым что ни наесть мудрым-пре-мудрым гуру, учителем учителей, наставником мудрецов.
Однако, он постепенно начал догонять, что местами лягух несёт очень несуразные вещи в своих речах. Особенно он это хорошо почувствовал тогда, когда лягух решил его и зайца на мошкариную диету посадить.
-Вот, - говорит как-то лягух, - видите, как я далеко прыгаю, быстро плаваю, громко квакаю, и надолго ныряю?
- Ну, - говорит волк, - мы с зайцем прыгаем дальше, чем ты.
- Э нет, - отвечает лягух. - Вы так думаете, только потому, что вы больше, чем я. А ведь я маленький. Вот был бы я такого размера как вы, с места бы на шесть-восемь метров сигал. Тут всё дело в пропорциях.
- Ну да, - прикинув что-то в уме, соглашаются волк и заяц.
- Пожалуй, ты прав, - говорит волк с интересом, а заяц поддакивает, но с завистью.
- А всё знаете почему? - спрашивает лягух.
- И почему же? - поднимает бровь заяц.
- А всё потому, что я сижу на специальной диете. Ем самую правильную пищу. Комаров, мух и других мошек. А ты, волк, ешь мясо, а ты, заяц, траву да кору. Оттого вы и тяжёлые, ни прыгать, ни плавать не умете толком, нырять не любите, а про квакать я уж вообще молчу, вам до этого искусства расти и расти.
- Ёлы-палы, - говорит трусливый заяц. - Всё так просто?
- Ну да,- говорит лягух, - всё действительно просто.
Заяц с волком переглянулись, их морды сияли от дикого восторга. Естественно, заяц и волк тут же на эту диету сели. Но всё оказалось не так радужно, как на первый взгляд показалось млекопитающим.
Во-первых, попробуй-ка наловить мушек столько, чтоб хватило наесться взрослому зайцу, и уж тем более, взрослому волку. Во-вторых, даже если ты поймал мушку, и она у тебя во рту, то это же нифига не вкусно, а даже наоборот, мерзко и очень противно. Да и эта мушка так и норовит куда-нибудь не в то горло влезть, и её очень хочется выплюнуть, чтоб больше никогда эту гадость в рот не брать.
Через четыре дня волк ходил весь синий от голода, а заяц зелёный от злости. А старались они так неспроста. Им казалось, что лягух их сможет научить такой силе, что им очковать больше не придётся.
Но на пятый день звери не выдержали. Волк вальнул молодую кабаргу, а заяц налупился лесной травы.
Встретились звери у ручья вечером через пару недель, лягух на них так важно смотрит, а заяц ему и говорит: «Не лягух, не катит твоя тема. Дальше прыгать, офигенно плавать, круто нырять мы не начали. Лишь волк посинел от голода, а я позеленел отчего-то. Да нифига это не естественно, волкам да зайцам мошкарой питаться! Волки мясо едят, зайцы траву».
Лягух посмотрел на них глубоко и внимательно и говорит: «Ничего подобного! Всё дело в том, что вам не хватает крепости духа для такой диеты. А сама по себе такая пища очень даже естественна для любого животного. Более того, если бы все звери ели только мошек, в лесу бы царил мир и покой». И в таком русле загоняет важный лягух зайцу и волку в уши такие речи, что спустя уже полчаса заяц и волк понимают всей своей глубокой животной душой, как они были не правы, и им невероятно везёт, что у них есть такой гуру в друзьях. Вот уже им кажется, что если бы все звери начали бы есть одних только мушек, настал бы мир во всём мире и никаких проблем. Стоят заяц с волком, глаза светом горят, от задней стенки черепной коробки, ну хоть сейчас бери брошюрки да разноси по площадям, ради всеобщего просветления мудрость гуру из болота.
И тогда трусливый волк спрашивает у важного лягуха: «И как нам укрепить свой дух?».
- А для этого, - отвечает важный лягух, - надо каждые двадцать минут принимать грязевые ванны, и тогда ваш дух станет крепким и сильным.
Надо сказать, что это не первые загоны лягуха. Он вечно зайца и волка подсаживал на какие-то свои лягушачьи темы, а те велись. Велись звери неспроста. Волк с зайцем перед друг другом как-то разоткровенничались на тему страхов и о том, что с этим надо что-то делать, ибо всю жизнь так жить просто невозможно и страшно даже представить таких следующих лет двадцать жизни.
Но темы лягуха плодов не приносили, а увидеть то, что это просто тупое и напыщенное земноводное, очень стрёмно. А стрёмно по той причине, что если лягух - это тупое земноводное, то кто же тогда такие волк с зайцем, ведь они его ученики и следуют его словам и практикам.
А лягух, несмотря на то, что серый и скользкий, жопой вертеть умеет будь здоров, и каждый раз причиной неудачи волка и зайца в какой-то практике оказывается их собственное несовершенство.
И вот так хитрожопое земноводное отвертелась, и вновь подсадила своих друзей на очередную тему.
Но у волка был ещё один друг, задиристый воробей, характер у него бы такой: ох, бы я их всех уложил, да одним ударом, да они б у меня по всему лесу зерна искали, да мама бы их родная не узнала, если б они, конечно, меня догнали. Однако, воробей на темы важного лягуха не вёлся, он понимал, что из себя представляет этот лягух, и почти с ним не общался. И действительно, на кой ему сдался этот затылок. Воробей-то он был стреляный, в отличие от молодого зайца и такого же «зелёного» волка. Так что, он сразу смекнул, что к чему. Но бочку на важного лягуха не погнал. Зато над волком и зайцем пенил в открытую. И правильно, нечего вестись на всяких дятлов, будь они хоть в шкуре земноводного.
И вот как-то задиристый воробей, налетавшись по своим птичьим делам, решил навестить волка. Поискал его среди других волков, но не нашёл. Затем он полетел к сбежавшему коню, но и там волка не было. Тогда он прилетел на ручей, к важному лягуху, и офигел от увиденной картины.
А картина буквально следующая: вблизи берега ручья, по самые уши в грязи сидят или лежат, сразу этого не понять, волк и заяц. Видно только как уши, нос да глаза из грязи торчат, а на возвышающемся берегу перед ними сидит важный лягух и командует: « Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Моргнули… Пёрнули.. Как это не пёрнули? Будете сидеть, пока пузыри хорошие не получатся, иначе вся медитация насмарку!»
Воробей аж с ветки кверху лапами со смеху свалился. Затем вспорхнул волку на нос и говорит: «Волк ну ты чё? Ты ж в натуре хищник, блин, гроза леса, а сидишь тут по самые ноздри в параше, и командует тобой лягух».
Волку от слов задиристого воробья внутри становится так стрёмно, что хочется выпрыгнуть из грязи и бежать подальше во всю свою могучую прыть.
Но волк выдерживает приступ паники, собирается с силами и гонит от себя стрёмные мысли и суровую действительность. А она, действительность, блин, плохо прогоняется, потому что на носу у него сидит задиристый воробей и задрачивает его, волка. А он, волк, действительно сидит по самые уши в грязи по указу важного лягуха, и от этого в глубине души волка растекается холодок, который сродни сорокаградусному морозу.
А воробей и продолжает: «Да волк… Тебя так скоро все звери кроме меня, коня сбежавшего, зайца корефана твоего, да важного лягуха за сектанта принимать будут. Ну или за сумасшедшего волка, что, в принципе, сути не меняет». Однако трусливый волк всё равно из грязи не вылезает, без разрешения важного лягуха. Воробей, видя это, производит в своей голове какой-то анализ и, вспорхнув с головы волка, улетает, но через некоторое время возвращается.
А возвращается воробей верхом на коне, том самом с которым волк дружбу водил.
Сбежавший конь посмотрел на волка с зайцем и спрашивает:
-Что блохи заели?
- Нет, -отвечает воробей заместо волка,- Это они так силу духа укрепляют, их важный лягух к такому просветлению привёл.
Конь на секунду замирает, оценивая услышанное, а после случается каламбур, конь заржал.
-Не, - говорит конь, после того, как отходит от ржания, - Это вашу силу духа не укрепит. Если хотите силу духа укрепить, вам к другому учителю надо.
Тут заяц с волком не выдерживают и выныривают, все мокрые, грязные, стрёмные.
- К какому? - спрашивает трусливый волк.
- Да к старому ворону, что чернее ночи, -отвечает сбежавший конь. - А как его найти? - спрашивает заяц.
- Для этого надо идти за чёртов палец, так скала называется, выйти из объятий долины веры и пошагать по тропе знания, на старую полянку к засохшей осине. Как дойдёте, три раза каркните, а дальше посидите, ворона подождите, он прилетит, скажите от меня. Мы с ним давно дружбу водим. Только вы б перед тем как идти помылись бы хоть что ли, а то хуже свиней вид у вас, - отвечает конь.
Заяц с волком так и сделали, помылись, прилизались, стало хорошо и приятно, а затем отправились к старой осине, за чёртов палец, выйдя из долины веры, ступив на тропу знания.
Добравшись до осины, волк три раза каркнул, как мог, и улёгся под осиной, заяц уселся рядом с волком. Минут через пятнадцать на ветку засохшей осины сел ворон, чернее любой ночи и вежливо так спросил: «Чё надо?! Чё припёрлись?! Раскркались тут!»
Волк с зайцем помялись и говорят, мол, так и так, мы от сбежавшего коня, пришли мудрости учиться. Ворон на них уже посмотрел более внимательно. Затем спросил таким хитрым голоском: «И чему каждый из вас хочет научиться?»
Трусливый волк и говорит: «Да понимаешь, сил моих больше нет дюжить, очко от страха так и рвёт местами, что из собственной шкуры убежать хочется, а убегать никак нельзя, у меня же одна шкура, я же волк. Убежишь раз, сразу все звери задрочат. И как так дальше быть, вообще не знаю. Сил моих волчьих нет, так дальше жить. С этим ведь надо что-то делать? Ведь, надо же, да?» Затем волк глубоко вдыхает и вопросительно смотрит на ворона. Тот в ответ важно кивает, мол, понял тебя.
-А ты, заяц, чего хочешь? - спросил старый ворон. - А я хочу лишиться страха и стать бесстрашным. Ворон от удивления аж брови вскинул, вернее, вскинул бы, если бы они у него были, ну он же ворон, так что его удивление никто не заметил.
-Ну, - говорит старый ворон, – Твоя проблема решается легко, я могу сам отсечь твоё чувство страха, и ты действительно лишишься страха, однако, хорошо подумай, прежде чем это сделать, ведь после ты станешь слепым. Ну не в прямом смысле, в образном, ведь, страх он любому зверю позволяет зрить не зримое...»
Заяц отвечает: «Да чего там думать-то? Отсекай! Хочу быть бесстрашным зайцем!» Ворон переспросил зайца ещё два раза, ответ был тот же. «Ладно, - говорит ворон, - но для этого надо будет несколько ритуалов провести».
Ну, а тебе, волк, послезавтра, в чёрную луну, надо уйти в вон тот тисовый лес и встретиться со своими страхами, только тебе надо перед ними не хорохориться, не убегать от них, а пойти им навстречу, внимательно рассматривая их. Пробудь там до утра, а в день следующей чёрной луны приходи сюда, я тебя тут ждать буду.
Волк так и сделал, ночью в чёрную луну он пришёл в тисовый лес и встретился со своими страхами, однако волк не побежал от них, а пошёл им на встречу, не хорохорясь и ерепенясь, а просто пошёл, внимательно разглядывая их.
После этой ночи волк меньше бояться чего-то не стал, однако постепенно волк заметил за собой такую деталь. Все ловушки, капканы, он стал чуять, как и другие неприятности: где охотники пойдут, где собаки побегут, так же на какого зверя стоит сегодня охотиться, а на какого нет. Проанализировав ситуацию, волк смекнул, что к чему и сказал: «Ага».
В назначенный день волк пришёл на поляну, где стояла засохшая осина. На осине уже сидел старый ворон, а под осиной носился заяц. И, надо сказать, в зайце были серьёзные перемены. Заяц бегал по кругу и лупил лапами воздух, крича то ки-и-я, то фу-у-у-у-у - фу-у-у-у.
Увидев волка, заяц приосанился, уши «зачесал» назад и выдаёт: «А привет шёрстка, как житуха? Не распрощался ещё, смотрю, со своей ссыкотой».
Волк аж оторопел от такого гонора. А заяц подходит к волку, берёт его шею под мышку, второй лапой давит ему на голову, затем водит по ней лапой вперёд-назад и громко говорит: «Не ссы не обижу. И чё это ты титьки лесным ветрам мнёшь? Давно бы вон, как я, попросил бы бесстрашия у старого летающего угля. И всё! Были бы мы два бесстрашных зверя на весь лес». Затем заяц хлопает волка лапой по голове и продолжает: «А то ты такой ссыкун, что даже немного стрёмно с тобой рядом стоять».
Волк после этих слов погрустнел, любого другого он бы уже вмиг истрепал. Однако заяц, он же вроде как друг, правда, ведёт он себя нифига не как друг, а как самый настоящий козёл.
Ворон зайца останавливает, говорит: «Погоди заяц, у каждого свой путь». А заяц отвечает: « Да чё ты?! Мой выбор очевидно лучше и проще, давно бы волк лишился страха и пошли бы мы с ним щемить зверей по всему лесу и творить справедливость».
Тут до волка начинает кое-что доходить, насчёт зайца, но волк гонит от себя такие мысли прочь. Затем поворачивается к ворону и говорит: «Благодарю тебя, мудрый ворон, за то, что научил меня ведать неведомое и зрить незримое.
А мудрый ворон отвечает трусливому волку: «Погоди меня благодарить, твоё обучение ещё не закончено. Теперь, дождись ночи круглой луны и ступай на озеро серебряной глади. Посмотри в это озеро, увидь отражение своё. Затем смотри отрешённо себе меж бровей, не моргая до самого утра. Затем приходи ко мне в следующее полнолуние.»
Волк так всё и сделал. Пришёл в нужный день, вернее, нужную ночь, на озеро серебряной глади, встал на берегу, склонился над водой и увидел своё отражение, сосредоточился и начал смотреть между глаз своего отражения. Стоит и смотрит и вдруг видит, как у его отражения глаза исчезли, затем внезапно появились рога, а потом рога исчезли, но по всей морде россыпью возникли странные жёлтые глаза, дальше ещё пуще страсти начались. Волку становится не просто страшно, жуть его начинает переполнять, в этот момент волку хочется сломя голову бежать прочь, лишь бы подальше от этого озера. Но волк не сваливает, а остаётся до утра смотреть на своё отражение. Он же волк, хоть и трусливый, но всё же волк.
А наутро всё вернулось на круги своя, обычный день обычного волка, вот только спать не хочется и какое-то странное ощущение возникло глубоко внутри.
Скоро в лесу случилось большое событие, а именно королевская охота. Не, волк, конечно, всё почуял вовремя, однако за сбежавшего коня забеспокоился и пошёл его искать, а конь ещё раньше свалил, но волк об этом не знал.
И случилось то, что должно было случиться: королевские гончие взяли след волка. Настигли его гончие у высокого оврага, прижали к стене, смотрят злобно на волка, а волк на них. Волку становится так страшно, что вот-вот пукан прорвёт. Собаки чуют страх волка и наслаждаются им. Куда ему против стаи борзых, а их здесь целых восемь. И тут самая борзая из борзых злобно говорит: « Ну всё, волчара черношерстный, ты допрыгался, молись своим лестным богам, мы тебя щас рвать будем».
Но волк вдруг ставит шерсть дыбом, новая неведомая сила начинает наполнять тело волка, жар разносится по всем его могучим мышцам, он вдруг становится в три раза больше, а может и в четыре. Клыки его становятся словно сабли, а зубы, будто кинжалы, глаза начинают гореть нехорошим красным огнём.
Короче, кровь по всей поляне, кишки гирляндами по ёлкам, от шкур клочья по всей округе. Вот и всё что осталось от гончих. А волк уже ветром несётся по тропам лесным, петляя нехилыми зигзагами. Проводит на бегу анализ и говорит: «Ага».
В назначенный день трусливый волк приходит на поляну х засохшей осине. Но приходит не с пустыми лапами, а приносит здоровенного лося. На поляне тусует заяц, а на ветвях засохшей осины сидит старый ворон. «Благодарю тебя учитель, - говорит волк, - прими мою плату за обучение».
Тут подаёт голос заяц: «А здорово, блохастый, чё, как дела?». Затем хлопает волка по холке, запрыгивает ему на спину и как коня его лапами под бока пришпоривает. Волка аж ступор пронял. Он на себе ездить разрешал только важному лягуху и задиристому воробью. И то для того, чтоб беседовать удобно было в дороге.
- Твоё обучение ещё не закончено, - говорит ворон волку, - Ты фишку-то понял?
- Отчасти - отвечает волк, - Пока не ясно, понял ли я её настолько, насколько ведаешь о ней ты.
Ворон посмотрел на своего ученика более одобрительно. Но вот что со мной случилось, продолжил волк и рассказал о случае с собаками..
Зайца от рассказа волка взяли просто дикие завидки.
-Да! - закричал он. - Королевская охота, в моём лесу! Да как они посмели! Да я им! Да одной лапой! - надрывался он. И собрался было идти рвать борзых прямо на их территории, однако ворон его остановил.
- Погоди заяц, - останавливает косого ворон, - Действие ещё не улеглось в тебя, если уйдёшь раньше следующей чёрной луны с поляны, страх тут же вернётся.
Заяц остановился, он уже забыл, как это, всего бояться.Но, однако, помнил о том, что ему это не нравилось, очень не нравилось, и, послушав, всё-таки ворона, заяц остался.
Затем ворон слетел с дерева на рог лося, и получился нос к носу с волком.
- Ну а ты, мой юный ученик, готов ли встретиться с самым большим своим страхом?
У трусливого волка ком к горлу подкатил от вопроса старого ворона. Но волк уже знал, как с этим быть, и ответил: «Да, учитель, я готов».
- Ну, тогда пора тебе узнать одну важную деталь твоей жизни. Дело в том, что ты и не волк вовсе, а самая настоящая собака.
Трусливого волка словно молнией прошибло. Как это, я собака? А потом волк задумался, и крепко задумался. До него вдруг дошло, что шерсть у него одного чёрная, и то, что по какой-то причине очень сильно своим нутром от других волков отличается. А ещё он понял, что из всех друзей у него лишь задиристый воробей, да сбежавший конь, и то, что ближе чем эти двое, у него никого нет, и от этого ему так тоскливо стало.
-Подожди, - говорит волк ворону, - есть одна несрастушка, я бы на цепь ни за что ни сел.
-Ну да, - отвечает ему ворон, - ты ведь не просто собака, ты дикий пёс, и действительно, ты и твои родичи на цепи не сидят. Они вообще на другой большой земле живут, и вопрос, как ты здесь оказался, так и остаётся без ответа. Но это ведь неважно, важно, что сейчас делать.
-То есть, - спрашивает трусливый волк, он же дикий пёс, - мне вернуться к своим за гранью возможного?
-Да, - отвечает старый ворон, - Но ты не печалься, твоё обучение ещё не закончено. Теперь тебе надо с этого лося снять шкуру, просушить её, и, обернувшись ею в чёрную луну, пойти на волчье кладбище ночью, и пробыть там до рассвета.
Волк всё выполнил, как сказал ворон: снял с лося шкуру, высушил её, и обернувшись в неё, пришёл в ночь чёрной луны на волчье кладбище. А на кладбище поднялся вначале страх, и волк принял его, затем поднялась жуть, волк принял и её, а после вышел такой старичок: на лицо суровый, бородища во-о-о-о-о какая, и усищи во-о-о-о-о какие, волосища во-о-о-о-о какие, и все белые как снег, в руках посох, на лбу морщина. «Это – говорит дед, - кто меня отвлекает, от дел зимы отрывает?»
Волк смотрит на деда, страшно ему становится, коленки трясутся, но волк всё-таки остаётся стоять на месте. Тогда лицо странного деда вдруг возникает перед мордой волка и так улыбчиво говорит: «Ты что ли?»
-Я - ответил волк.
- Чего надо?
- Познакомиться пришёл.
- Ужас - отвечает дед.
-Волк - отвечает наш герой
-Да ну? – произносит дед, смотря волку в глаза. И произносит он это так, что волк сразу всё понимает.
-Ну, то есть, пёс, - поправляется волк.
- О-о-о-о-о, это уже другой разговор,- говорит дед и в руках у него появляется синяя пачка сигарет. - Покурим?
- Не курю,- отказывается волк, - ты кури если хочешь.
Дед, пожав плечами, садится рядом с волком и закуривает.
- Пёс, а хочешь, я тебя на варгане научу играть?
-Хочу, - подумав, отвечает тот.
-Вот, смотри, - и сигарета во рту деда вдруг превращается в варган. - Если играть так,- дед делает ритмичный медленный звук - то можно меня позвать.
За ночь волк научился играть на варгане, и дед в память о себе подарил волку инструмент.
Вскоре произошёл случай с волком, который в корне изменил его жизнь.
Была очередная королевская охота, такая, знаете, по классике, зверь лютует, человек шикует. И в эту охоту волк таки попал в трудную ситуацию. Конечно, со своими новыми навыками фиг бы он в неё влип, если бы беспокоился только о себе, но он же волк неформал, вернее, даже не волк неформал, а дикий пёс… Короче, всё из-за бесстрашного зайца получилось. Во время королевской охоты, заяц, одержимый бесстрашием и завистью к тому, как волк с борзыми разобрался, поспешил переплюнуть поступок волка.
Волк, конечно, понимал, что из зайца друг никакой, он с волком в глубине души дружил только из-за крыши. Заяц за счёт такого выгодного друга поднялся среди других зайцев весьма неплохо. Однако, если заяц был плохим другом, то волк, вернее дикий пёс, был другом хорошим, верным и преданным, и ничего с этим наш волк поделать не мог. Он же, как мы уже знаем, собака, хоть и дикая, но всё равно собака. Поэтому он и бросился искать зайца.
И вот настигли нашего пса гончие. Но на этот раз гончие были не одни, с ними ещё охотники были. А у каждого охотника с собой ружьё. Ствол нарезной, рукоять в чехле, под курком не картечь, а пуля. Короче, с очень крутой жизненной ситуацией встретился волк. С такой, с которой никогда ещё не встречался. Окружила вся эта кодла нашего волка, который и не волк вовсе. В этот раз с ним никто разговаривать не собирался. Ну этих мутных непонятных волков о чём-то спрашивать, потом будешь ещё гирляндой по ёлкам висеть. Волк почувствовал на себе упоры намерений стрелков, уже было прощаться с жизнью стал, но новый друг выход подсказал. Тот самый, с которым волк на кладбище знакомился. Взглянул волк в глаза самому главному охотнику и сделал шаг навстречу и исчез с поляны. Не плавно так растаял, а просто исчез. Охотники и гончие стоят ступором, от недоумения рты раскрыв.
А появился наш пёс в далёком и незнакомом лесу, где росли совсем другие деревья, кусты и травы. Однако, несмотря на то, что пёс видел их первый раз, они ему были понятны и знакомы. Пошёл пёс по тропе, а навстречу ему вышли другие такие же дикие собаки. Вышли и говорят, ну здравствуй, брат, давно тебя не видели, где ты был столько лет?
А в это самое время из лесу к людям, стоявшим на той самой поляне, где недавно ещё был трусливый волк, выбежал бесстрашный заяц и как закричит: «Эй вы, шавки блохастые! А ну становись в ряд, щас вас трепать буду! И вы, обезьяны лысые, во второй ряд вставайте, я вам ваши ружья в одно место вставлять буду! И торопитесь, а то хуже будет!»
Люди, конечно, зайца не поняли, даже не сразу заметили. Однако, гончие заметили зайца сразу, поначалу впали в состояние дикого аута из-за непредвиденного слома реальности. Но ступор этот длился недолго, от силы секунды три. Первая секунда - на повторное восприятие ситуации, вторая - на повторную попытку осмысления и срастания всех несрастушек в голове, и третья - на принятие радикально решения. Не, ну чисто по-человечески, гончих можно понять, они такого долбанутого на голову зайца никогда не видели. Ну, а дальше, а дальше охота удалась, и бесстрашный заяц украсил стол людей.
На этом Ведомир заканчивает свой рассказ о трусливом волке и бесстрашном зайце. Затем внимательно обводит взглядом сидящих вокруг людей и спрашивает: «Ну что, все поняли смысл сказки?» Все сразу начинают кивать. « Это да… Это конечно… Все всё поняли…»
- А ты, Серёжа? Всё ли понял?- спрашивает Ведомир.
- Да, - уверенно говорит Сергей.
- Есть ли у кого вопросы?- разглаживая бороду, спрашивает вновь Ведомир.
- Да, есть, - подаёт голос Сергей, - а как стать действительно бесстрашным?
- Да-а-а-а-а-а-а - Тянет Ведомир, - ты действительно всё понял.
Связаться со мной и обратиться за помощью можете через вк: https://vk.com/id229918666
Поддержать канал и отблагодарить меня за знания: https://money.yandex.ru/to/410017483519223