Два дня путешествий по островам Санкт-Петербурга и его окрестностей привели меня на Котлин. Вообще, я давно хотел посетить это место, ещё с прошлого своего приезда, но шанс выдался только сейчас. В 2016-м году я приезжал в Питер летом, под белые ночи, и как ни рвался, так и не смог добраться до “коронного города”. Попасть в него я смог только поздней осенью два года спустя, и понял - лучшего времени для посещения этого закрытого мира не найти.
Что? Построили дамбу? Кронштадт связали с городом нормальной дорогой? Ну и что! Кронштадт от этого совсем не приблизился к Питеру. Он по прежнему остаётся закрытым, отгороженным, оторванным и самодостаточным городом, ушедшим куда-то очень глубоко в себя, слегка запущенным, укрытым ковром из жёлтых листьев (и слава Богу, что их не убирают), скрипящими на ветру обнажёнными ветвями и непонятно откуда пошедшим при солнечной погоде дождём.
Признаться, я ехал с довольно большими ожиданиями. Для меня Кронштадт плыл где-то в одном ряду с Севастополем. Город воинской славы, город военных моряков, основа Балтийского флота, крепость, костью в горле вставшая “назло надменному соседу” в Финском заливе и навсегда лишившая шведов даже мечты об этих землях. Интернет гордо вещал о том, что исторический центр Кронштадта внесён в список памятников всемирного наследия ЮНЕСКО. И конечно, манил своим величием и великолепием Морской собор.
Оправдал сполна и даже больше мои надежды только Никольский морской собор. Сказать, что это потрясающей красоты величественнейший из всех храмов, которые я когда либо видел - ничего не сказать. Давеча меня поразил своими размерами Смольный, в прошлый раз на меня неизгладимое впечатление произвели Казанский и Исаакиевский со Спасом-на-Крови, но Никольский… Он какой-то живой, в нём совсем другая, осязаемая энергетика. Он показался мне олицетворением России. Враги обложат её кругом, мир рухнет - Россия останется. Так и Никольский, обложенный со всех сторон ветшающим городом, стремится к небу.
На Руси архиепископ Мир Ликийских Николай считается покровителем моряков и морских путешественников. Немудрено, что подобные соборы строились в городах, прямо связанных с морем. Никольский морской собор есть в Санкт-Петербурге, Кронштадте, Лиепае, Евпатории. С последним Кронштадтский даже перекликается архитектурой..
Собор поражает размерами, великолепием интерьеров и замысловатостью экстерьера. Он был спроектирован и построен таким образом, чтобы первое, что видели бы моряки при подходе к Котлину, был именно он, Свято-Никольский Морской. Отсюда его исполинские размеры, отсюда невероятного размера купол, поднебесная высота и огромный золоченый крест, венчающий всю композицию. Долгих двенадцать лет понадобилась архитектору, инженерам и строителям, чтобы пройти путь от высочайшего утверждения проекта до открытия дверей собора перед верующими. В 1901 году проект утвердили, а в 1913 году открыли собор. Двенадцать лет, как двенадцать апостолов… Спустя двенадцать лет после открытия собор провалился во вневременье. На площади перед собором 14 февраля (занятно, почему именно эту дату выбрали большевики?) 1930 года прошёл антирелигиозный митинг, и с него “торжественно” сбросили колокола и кресты…
Флёр истории с надрывом словно витает над площадью и собором, отражаясь в его куполах, крестах, колоколах, он буквально осязаем, ощущаем, как если бы вдруг можно было осязать и ощущать лучи заходящего над собором осеннего солнца. С ними вместе он ложился на чугунную мостовую, на Макаровский мост и Якорную площадь.
Чугунная мостовая есть зело прелюбопытное сооружение, но увы, не хочу вас разочаровывать, а придётся. Она вовсе не единственная в мире, как любят утверждать многие путеводители. Начнём с того, что рядом, на Пеньковом мосту, тоже есть чугунная мостовая. И знаете, что самое печальное? Я во время визита на остров об этом не знал! И как все туристы, позор на мои седины, фотографировал чугунку возле собора. А она даже не оригинальная - это восстановленная в середине 70-х годов прошлого века чугунина, а вот на Пеньковом мостовая лежит уже 160 лет. Так то.
Стою на якорной площади и никак не могу справиться с впечатлениями и до конца определиться - нравится мне современный Кронштадт или нет? Якорная только добавляет дров в этот раздрай. Читай - кладбище кораблей. Название своё получила потому, что сюда стаскивали якоря и якорные цепи со списанных кораблей. Корабль шёл в утиль, а его якоря и цепи - последнее, что от него оставалось - тащили сюда. Площадь пытались в советские годы переименовать в площадь Революции, но как не стал Невский проспектом 25-го октября, так и не стала Якорная площадью Революции. В 17-м здесь нашли свою смерть несколько десятков кронштадтских офицеров, среди них - главком Кронштадтского порта вице-адмирал Вирен, получивший, кстати, за отменную службу заветную “Анну в петличку” (а ну, откуда цитата?), а кроме неё и других наград у него было в достатке. В достатке в семнадцатом оказалось и красных штыков, лишивших его жизни на этой площади…
На всю эту композицию смотрит бронзовый адмирал Макаров. Привыкли мы с вами к великим русским фамилиям вроде Ушакова, Нахимова, Корнилова, Истомина, Лазарева, Беллинсгаузена. Так вот, фамилию Макарова смело можно ставить в один ряд с этими именами и фамилиями. Выдающийся военно-морской деятель, океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель, носивший чин вице-адмирала Военно-Морского Флота Российской Империи, Степан Осипович Макаров известен как автор теории непотопляемости судна, изобретатель минного транспорта и пионер использования ледоколов в русском флоте. Погиб при обороне Порт-Артура, а памятник поставил ему выдающийся скульптор архитектор Леонид Шервуд. Для справки - он же выстроил в Крыму Ласточкино Гнездо, а его отец - Исторический музей на Красной площади. Насколько выдающейся личностью был вице-адмирал, настолько же выдающиеся личности ставили ему памятник, который был открыт в 1913 году, вместе с открытием собора, и чудесным образом (Макаров был царским морским офицером) пережил революции и советскую власть.
Кронштадт весь овеян и окутан легендами и историями, да порой так, что и не разберёшь, где тут правда, а где - вымысел. За памятником наведён через Петровский овраг Макаровский мост. Строили его очень быстро, и тоже к открытию собора специально для Императора Николая II, который, по замыслу, прибыв на торжественное открытие собора в конном экипаже, должен был явиться на Якорную, перейдя пешком по мосту. Императору мост показался непрочным, и он не рискнул переходить по нему до тех пор, пока один из местных офицеров не перешёл его сам, показав на личном примере: мост прочный, идти можно. Вот уж воистину, “отведай и ты из моего кубка”. А вот у оврага, который суть затопляемая часть Петровского дока, история куда менее радужная. В революционные годы фраза “пойдём, прогуляемся за Макарова”, сказанная кому либо большевиками-революционерами, означала только одно: расстрел. Расстреливали, обычно, на дне оврага, и как водится, не утруждали себя судом и следствием.
Далее путь наш лежал в сторону моря по Немецкой улице. Разумеется, сразу после революции улицу переименовали. Она стала Красной. И путь пролегал через Губернские дома. Это уникальный памятник архитектуры, фактически один из первых “жилых комплексов” или “микрорайонов”, которые нынче так популярны. Только в отличии от современных безликих человейников, эти имеют своё лицо. А главное - историю. Возведён этот микрорайон был по указу самого Петра I, правда в сроки, как это у нас часто бывает, строители не уложились. Но дома всё таки построили. Почему они губернские? Потому что за каждым из них были закреплены губернаторы российских губерний, а строительством домов от Петербургской губернии ведал сам граф Меншиков. Который тут же не преминул воспользоваться служебным положением в личных целях, и первые два дома по индивидуальному проекту, который оплачен был, допускаю мысль, из государственной казны, построил для себя.
Вот никак я не могу привыкнуть к тому, что Петербург - это морской город. Даже за городом сложно в это поверить. В самом Питере сделать это ещё сложнее - каналы, “единые фасады”, мосты. Теснота, одним словом, а море… Море - это простор. Даже в Петергофе, стоящем буквально на берегу Финского залива Балтийского моря, не чувствуется морского духа. Хотя бы даже канал к парадному подъезду называется там Морским. Хотя бы даже с причала видно, как мимо проплывают огромные круизные лайнеры. Мир Петергофа надёжно отгорожен от моря дамбой (валом) и парком - его и не видно, и не слышно.
В Кронштадте флот и море стерегут тебя на каждом углу. Здесь море не чуждый элемент, здесь оно - часть города, часть его истории и духа. Здесь ты его, даже если и не ожидаешь увидеть вот прямо сейчас, встречаешь без удивления и принимаешь как должное. В Кронштадте должно быть море. Оно его часть.
Мы прошли через Петровский парк. Вот иду и чувствую - не простое же это место. И не ошибся. Знаете, кто автор проекта парка? А вот и нет, не Пётр. Фаддей Беллинсгаузен! Кто не в курсе, напомню: он совершил одно небольшое географическое открытие: открыл Антарктиду. Будучи губернатором Кронштадта, Беллинсгаузен безуспешно пытался добиться финансирования благоустройства города, и в конце концов занялся им на свои деньги. Арсенальную площадь осушили, прорыв дренажные каналы, и озеленили по проекту самого губернатора. В результате этих усилий в центре Кронштадта появился парк в голландском стиле, центральной точкой которого стал памятник основателю города Петру I. Когда Фаддей Фаддеевич скончался, оказалось, что его и похоронить-то не на что - все свои деньги этот благороднейший человек вложил в благоустройство города. Читай - закопал в землю без возможности возврата.
Дом самого Беллинсгаузена находится как раз за парком, через дорогу от него. Дорога эта несколько раз меняла своё название: Дворцовая, Поморская, Макаровская, Июльская, и снова Макаровская. А дом, в котором Беллинсгаузен жил, тоже, как водится, дом с историей. Одним из самых одиозных его жителей, за исключением Меншикова, изначально владевшего домом, был известный Бурхард (он же Христофор Антонович) Миних. Человек выдающихся способностей и уникальной судьбы. Фактически с него началось крупное судоходство на Неве, он спроектировал и построил Ладожский (он же Староладожский) канал, он убедил Петра I устроить “водные феерии” в Петергофе вместо Стрельны (чем спас от затопления огромные территории), был назначен Петром II правителем Петербурга. Миних положил начало пассажирскому и почтовому регулярному судоходству, соединив почтово-пассажирскими линиями Питер, Любек и Данциг. В Петербурге его стараниями были закончены здания Двенадцати коллегий. Но одним строительством дело не ограничилось. Уже при Анне Иоанновне он привёл в порядок армейские финансы, организовал военные госпитали, гарнизонные школы и кадетский корпус (фактически с нуля основал в империи военное образование). Судьба столкнула его с Бироном, и с этого момента начался закат карьеры Миниха. Миних во главе 50-тысячной армии в ходе русско-турецкой войны сунулся в Крым, осадил Перекоп, взял его и проник на полуостров, на котором захватил город-порт Гезлёв (современную Евпаторию) и Бахчисарай. Но потери в личном составе были ужасны. От голода и болезней была потеряна почти половина всей армии (при военных потерях всего в две тысячи человек). После нескольких военных неудач, Миних вернулся в Петербург, и после смерти Анны Иоанновны, в угоду знати, недовольной росшей властью Бирона, арестовал последнего. Но увы - сам пал жертвой интриг, был арестован по обвинению в измене родине и казнокрадстве (это Миних-то, на собственные средства осушивший пол-Питера), и был сослан в Сибирь. В Казани существует городская легенда о том, что на мосту Сибирской заставы, откуда начинался Сибирский тракт, стоивший жизни многим каторжанам, встретились двое: Миних, сосланный в ссылку Бироном, и Бирон, возвращавшийся из ссылки, в которую был отправлен Минихом. Какие имена, какие истории кроются здесь. А с виду - обычный дом.
Петровский парк лежит точно на берегу Петровской же гавани - самой старой гавани Кронштадта. Могло ли быть по другому, что с этой гаванью связаны несколько историй, заставивших нас с гордостью говорить о нашем же военно-морском флоте, да и не только нас, а самих чопорных англичан? Давайте на минутку перенесёмся в Москву, на станцию “Площадь Революции” Арбатско-Покровской линии. Там очень много скульптур в жанре соцреализма, и одна из них изображает военного матроса. Однако это - не простой матрос, у него есть реальный прототип, да какой! В 1930-е годы этот “прототип” служил на линкоре “Марат”, бывшем до революции “Петропавловском”, который в годы Великой отечественной, будучи ошвартованным как раз в этой бухте, попал под налёт люфтваффе и лёг на грунт. Линкор подняли и восстановили почти до полной боевой готовности (восстановлены были три огневые башни). Так вот, тот самый “прототип” Олимпий Рудаков служил до войны на “Марате”, и на нём же, в 30-е годы, сходил в Англию в поход по случаю коронации Георга VI, отца королевы Елизаветы, которая правит Британией и поныне. А в 1953-м, уже в качестве каперанга, повёл в поход на Туманный Альбион крейсер “Свердлов”. Поход случился по поводу… коронации Елизаветы! И представьте себе, попал в шторм. Времени до прихода на рейд в Портсмут оставалось в обрез. Опоздать со швартовкой означало… Впрочем, что это означало - и так всем понятно. Нужно было успевать. В порту стоит триста с лишним кораблей, порт был мал по размерам и заковырист по форме, перепады глубин, активная навигация и, внимание, отсутствие лоцмана. Вы думаете, Рудакова это остановило? Он зашёл в порт и встал точно на рейд на такой скорости и так точно, словно делал это каждый день. Английский адмирал только и нашёлся, что выдать Рудакову характеристику “сумасшедший русский”. Зато “матрос с Площади Революции” вручил королеве горностаевую мантию и был удостоен чести танцевать с ней вальс.
Кронштадт весь такой - спорный и противоречивый. Героизм и надрыв в его истории постоянно перекликаются с безбашенной удалью и смелостью наших моряков. Иногда рука об руку с этим героизмом и надрывом идёт техника, гениальная в своей простоте. Да и появление Кронштадта… Зимой 1703-1704 годов, когда шведы убрали корабли в свои незамерзающие гавани, Пётр I всего за один зимний сезон в мёрзлой земле сумел срубить два форта, и к весне прислать сюда флот. Надо думать, что шведы по возвращению к Невской губе Финского залива были немало удивлены таким поворотом событий. Так и появился Кронштадт. И хотя фраза “назло надменному соседу” и сказана про Питер, её в полной мере можно применить и к городу на Котлине.
Сразу за Петровским парком и Средней гаванью нас встретил Петровский канал, который упирается в Петровский же док. Канал, пожалуй, ничем, кроме довольно высоких стенок не примечателен, а вот док… Эта как раз та техника, простая в своей гениальности. Помните овраг? Ну тот, который “Прогуляемся за Макарова”? Так вот, овраг этот на самом деле рукотворный, и предназначался он для отведения воды из дока. То есть судно заводилось в док, и потом из него, безо всяких насосов и каких-либо других технических изысков вода просто спускалась в овраг! Док осушался за считанные минуты и можно было приступать к осмотру и ремонту судна. Автором проекта дока был сам император, а на строительстве трудилось три тысячи человек, причём копали его вручную. И корабли, и ворота дока заводились и закрывались тоже вручную. Равно как и открывались сливные отверстия. Вот такие “высокие технологии”.
Итальянский дворец был не только в Санкт-Петербурге, впрочем как и дворец Меншикова. Правда, в Питере это разные здания, а тут одно. Для Кронштадта это не просто историческое здание. Дворец фактически ровесник города. Архитектор дворца, немецкий подданный господин Браунштейн кроме дворца в Кронштадте заложил и построил первый дворец в Царском селе (это уже потом его перестраивал Растрелли) и принимал участие в постройке Большого дворца в Ораниенбауме. Собственно домом дворец побыть успел всего-ничего. Закончено строительство дворца было в 1724 году, а уже в 1771 его передали Морскому кадетскому корпусу. С тех пор дворец существовал как учебное заведение, и в таком “чине” дожил вплоть до революции 1917 года.
Сложно представить, но сразу после постройки двух объектов - Итальянского пруда и Итальянского дворца первый почти вплотную подходил к воротам последнего. Сделано это было для удобства разгрузки товаров с судов. Впоследствии береговую линию Итальянского пруда отодвинули от дворца, и по ней между прудом и дворцом пролегла дорога - нынешняя улица Макарова. На берегу пруда стоит кран. Вроде бы как кран этот - оригинал, портовый кран XIX века, и служил он для снятия мачт и снастей с кораблей, которые вставали в Итальянском пруду (части Купеческой гавани) на зимовку. В 1815 году в Итальянском пруду отшвартовался первый в России пароход первой регулярной пассажирской линии, связавшей Кронштадт с Петербургом.
Из Итальянского пруда выходит Обводный канал (не путать с Петербургским). Он проходит под мостом, который установлен в истоке канала и называется Синим. А вот у моста сразу россыпь памятников. И первый, который попался мне в объектив - здание мареографа. Оно хоть и современное (стоит тут с середины прошлого века), но тесно связано с другим объектом у синего моста - Кронштадтским футштоком. Эта штука (футшток конечно, не мост) предназначена для отслеживания колебаний уровня воды в Балтийском море, а они бывают иногда очень серьёзными. Настолько серьёзными, что Финский залив перегородили защитной дамбой, которая может полностью перекрыть доступ нагонной волне к Петербургу (по дамбе проходит дорога в Кронштадт). На всей территории бывшего Советского Союза нулевая отметка Кронштадтского футштока принята за высоту “над уровнем моря” - это так называемая Балтийская система высот. Относительно этой высоты рассчитываются все высоты на материке и глубины в водоёмах, относительно этой высоты рассчитывается даже высота полёта всех космических аппаратов. Вообще, процесс наблюдения за высотой воды в Неве и в заливе давным давно автоматизирован, но традиция есть традиция - четыре раза в сутки с мареографа снимаются показания.
С противоположного Итальянскому дворцу берега Обводного канала “прыгает” в воду блокадная колюшка. Невзрачная рыбка, сорная, можно сказать, рыбёшка. Однако же, в годы блокады, когда есть в буквальном смысле было нечего, колюшка для огромного количества людей стала настоящим спасением. Чистить её было бесполезно - что там оставалось!? Её мололи в “целом” виде в фарш, и в таком виде готовили разные блюда. Цветы этому маленькому спасителю тысяч голодных людей несут до сих пор.
Я перешёл через мост и отправился вдоль канала по Соборной улице, вдоль Обводного канала. На карте это тропинка из битого асфальта гордо именуется бульваром. В нём, несомненно, есть очарованье запустения, но как хотелось бы видеть Кронштадт другим - нарядным, торжественным, гордым. Я, конечно, могу объяснить, почему город пришёл в такое состояние. От момента революции и вплоть до сегодняшних дней городом фактически владеют военные моряки. К самим морякам у меня претензий нет и быть не может, но вот к советскому до сих пор ещё бюрократическому управленческому аппарату, который довёл город Русской Воинской славы до такого состояния претензий хоть отбавляй. Увы, военные ведомства отродясь слова “реставрация” не слышали. Капитальный ремонт! И только в том случае, если какому-нибудь генералу на голову дверь не свалится. И листочки покрасить.
Справа по ходу возвышались вдоль канала брошенные корпуса Кронштадтского адмиралтейства. Какую здесь можно было бы классную создать экспозицию и разработать интерактивную экскурсию. Золотое же дно. Но стоят провиантские магазины, угольный и лесной сараи (и то сказать сараи - краснокирпичные!), с заколоченными окнами, с наглухо запертыми дверями, вокруг ковёр из жёлтых листьев, и грустно смотрят в мрачные воды Обводного. По каналу сегодня судно уже не провести - и глубины не хватит, и перегорожен он то ли теплотрассой, то ли ещё чем. Только и остаётся представлять себе, как заводили сюда корабли на погрузку, как катили матросы тяжёлые бочки по сходням, таскали тюки и ящики. Кстати, характерная деталь - провиантские склады имеют двери в двух уровнях. Сначала я не понял, почему это двери на втором уровне сделаны без площадок и перил. Ну вот по своему гражданскому уразумению принял я их за балконы. Ан нет, никакие это не балконы. Это погрузочные двери для кораблей, имевших высокие борта. С нижних дверей в такие суда загрузить что-либо было просто невозможно.
Само Адмиралтейство на Котлине появилось тоже не абы как, с бухты барахты. 13 Мая 1783 года (интересно, не пятница ли?) в Питере случился большой пожар, и в целях безопасности Екатерина II приказала вывести контору, склады и службы из города. Адмиралтейство перевели на Котлин, а для обороны от пожаров и непрошеных гостей, а также для максимально быстрой погрузки / разгрузки судов прорыли тот самый Обводной канал. Однако позже, уже при Павле I, от идеи переноса Адмиралтейства отказались, но сам комплекс в Кронштадте построили.
Город застраивался по регулярному плану, и это видно - большинство улиц пересекаются под прямым углом. Такая, знаете ли, русская адаптация гипподамовой системы. Но тут вообще история тёмная. Некоторые источники указывает, что автором исходного проекта застройки Котлина был Джованни Марио Фонтана, племянник и ученик известного европейского архитектора Карло Фонтана (в данном случае фамилия не склоняется). Этот дядя Карло, чтобы вы понимали, построил Палаццо Монтечиторио, в котором ныне заседает Палата депутатов Италии. Так вот, ряд других источников указывает, что в России могло находится сразу три итальянца с фамилией Фонтана, и все три - архитекторы. При этом в справочных статьях то встречается, то не встречается авторство плана Кронштадта Джованни. Но в любом случае, после наводнения 1764 года город восстанавливался уже по плану русского архитектора Саввы Чевакинского, и тут уж никаких тёмных историй - всё задокументировано.
Набережная Обводного канала от Итальянского пруда до Соборной площади представляет собой винегрет из построек разных стилей и разных времён. Но если дореволюционные постройки находятся в гармонии между собой, то советские архитектурные уродцы в эту компанию не вписываются никак. В результате сноса части зданий единое некогда архитектурное пространство рассыпалось, распалось на элементы, многое утрачено, но кое-что всё таки осталось. Остался живым, например, съезжий дом Купецкой части города. Кстати, один из немногих отреставрированных. Съезжий дом - это такое строение, в котором под одной крышей, но на разных половинах, уживались полицейская и пожарная часть. Что характерно - Купецкий съезжий до сих пор выполняет свою функцию по прямому назначению: здесь дислоцируются пожарники и полицейские.
А вот дальше - Соборная площадь. Название, сами понимаете, неспроста. Рядом с площадью - сквер Андреевский. “Ну это такая простая дедукция, Ватсон, могли бы и сами догадаться”. На этом месте до 1932 года стоял великолепный образец русского классицизма, и хотя бы поэтому собор стоило пощадить. Но увы, Собор Андрея Первозванного был взорван. Каменный храм был заложен до войны с Наполеоном - в 1805 году, а закончен уже после - в 1817-м. Первую деревянную церковь на этом месте заложил сам Пётр I, а каменный собор - император Александр I. В этом храме на протяжении тридцати трёх лет (цифра-то какая!) прослужил Иоанн Кронштадсткий. Я, позвольте, не буду перечислять все его деяния - статьи не хватит. То, как выглядел собор, можно увидеть на приведённой фотографии. Как только я сам её увидел, с языка буквально сорвалось: так это же собор Александра Невского в Ижевске. И точно, потом выяснил: Невский собор в центре столицы Удмуртии по архитектуре суть калька Андреевского собора Кронштадта.
По логике вещей здесь рядом должен был быть рынок или гостиный двор. Довольно часто в русских городах на центральных площадях (да и не только в русских) выстраивались несколько “якорных” зданий: главный городской собор, магистрат / ратуша и рынок / торговые ряды / гостиный двор. Последний тут и обнаружился ровно напротив, через дорогу от Соборной площади. Здание строгое, очень красивое, со внутренними открытыми торговыми площадками. Интернет-ресурсы гордо заявляют, что сегодня торговые ряды Гостиного двора функционируют в прежнем предназначении, и что Гостинцы двор, как и прежде - крупнейший торговый центр в Кроне. Допустим, крупнейший, но как-то слабо верится, что в XIX веке в здании мог находится секс-шоп “Розовый кролик”.
Ещё одна доминанта города - Владимирская церковь, она была конечной точкой нашего маршрута. Увы, Карлу (так зовут мой фотоаппарат), в силу его узкофокусности и плотной застройки Кронштадта, не удалось заснять её для вас целиком. Я бы отнёс эту церковь к московской школе зодчества. Питер вообще и Кронштадт в частности приучают к определённому типу храмов. Взять самые известные из них: Исаакиевский, Казанский, Троицкий, Спаса-на-Крови, Смольный, оба Морских. Все они очень похожи между собой и очень не похожи на храмы остальной России. От стиля (в основном это классицизм, реже барокко) экстерьера до стиля интерьера, который разительно отличается цветовыми решениями и общим своим видом от всего того, что мы привыкли видеть вне пределов Питера. Величественные, монументальные, пышно декорированные они призваны утвердить мощь России в глазах всякого, кто их видит и входит в них. Владимирская не такая. Она “легче”, изящнее, “теремковее” что ли. Мне нравятся оба стиля. Хотя бы потому, что каждый из них - дитя своей эпохи, в архитектуре храмов как в зеркале видно отражение идей, которые они были призваны нести. И ещё мне кажется, что так называемый “сталинский ампир” немало идей - архитектурных и колористических - почерпнул из петербургских храмов типа Исаакия. В этих храмах человек чувствует себя песчинкой перед Богом. Коммунистическая… Хотя нет, не коммунистическая. Правильнее сказать - советская идеология, заменив Бога Партией, преследовала ту же цель - человек должен чувствовать себя песчинкой перед ней, и архитектура должна была “внушать”. Пожалуй, единственный город во всём СССР, где советский ампир не внушает, а восхищает - это Минск, но о нём мы скоро поговорим в другой заметке.
Мы шли снова к Никольскому, вдоль Обводного канала. К скверу, откуда начали своё путешествие. Слева шли “жилые комплексы” дореволюционных времён. В отличие от послереволюционных, эти комплексы имели своё лицо и не превращались в гетто. Их два. Это служительские флигели и офицерские флигели. Строились в основном в XVIII веке, достраивались и перестраивались в середине XIX и в начале ХХ веков. Идеальный пример ансамблевой застройки. Современным архитекторам да поучиться бы у Ветошникова, например. А знаете, почему у служительских флигелей, где жили матросы, заложены окна по торцам здания? Матросам на службе категорически запрещалось пить. И, разумеется, матросы на службе безбожно пили. Но “проскочить” мимо офицерских флигелей, паче того мимо офицерского морского собрания, было не так-то просто. А прямо против служительских, на другой стороне улицы, стояли заведения “Распивочно и на вынос”. Так вот матросы спускали на верёвочке из окон тару и плату, а распорядитель трактира привязывал к той же верёвочке уже полную “живительной влаги” бутыль. Окна было приказано заложить.
Офицеры, надо сказать, тоже “были замечены”. Ибо праздного времени между плаваниями было много. Так вот, чтобы лишить офицеров этого праздного времени, действовавшего на них не самым лучшим образом, в Кронштадте было организовано Морское Офицерское Собрание, под которое полностью перестроили Третий офицерский флигель (флигель строил Ветошников, а перестраивал придворный архитектор Кузьмин). Павел I, известный своей “категорической любовью” к службе и муштре собрание ликвидировал, посчитав, что оно, забирая праздное время, забирает и служебное время у морских офицеров. Однако уже Александр I вернул собрание “на место”.
Мы снова у памятника Ушакову. Прославленный адмирал, выигравший не одно сражение, стоит в ухоженном скверике, у самого подножия Никольского собора. А к ухоженному скверику со всех сторон подбирается сырая, холодная, седеющая в наступающих сумерках Кронштадтская вечность.
Таким Кронштадт останется для меня надолго: город с удивительной историей, нелёгкой судьбой, припорошенный осенней листвой, лежащей на земле, на траве, на улицах, и даже на воде каналов. Его облик сложился для меня именно в этот день, когда в косых лучах заходящего негреющего осеннего солнца я увидел его улицы, дома, храмы. Он словно брошен людьми, но изо всех сил пытается сказать им: “Я жив, я вам нужен”. Может быть, Кронштадт не оправдал надежд и ожиданий, но я его люблю.
Ставьте лайки, пишите комментарии, подписывайтесь на канал и следите за обновлениями!
Читайте канал и подписывайтесь на мои соцсети:
Фейсбук | Вконтакте | Инстаграм | Ютуб о танго | Ютуб о путешествиях |
Цикл "Покажу Россию"
Серпухов: семь километров счастья | Трамвайное. Нижегородское | Другой Питер: Каменный остров