Резо Гигинеишвили десять лет снимал комедии и попадал в светскую хронику как муж своей жены. Теперь вдруг оказалось, что он один из лучших режиссеров России.
Резо не понравился мне с первого взгляда. Семнадцать лет назад я учился во ВГИКе на сценарном факультете, он был режиссером-первокурсником. Я заметил его в фойе старого корпуса, видавшем Гайдая и Тарковского. Там был побитый паркетный пол, истертые перила, чай в пластиковых стаканчиках, симпатичные студентки продюсерского факультета. И Резо. Заносчивый, снисходительный.
— Ты мог быть и прав. Сколько мне было лет? Восемнадцать? Я не очень люблю себя в этом возрасте. Грузинские понты... — Резо смеется. — В том же фойе, где мы с тобой познакомились, было четыре окна. У первого часто стоял я, со мной кокетничали девушки. У последнего — Петя Буслов (в будущем — режиссер «Бумера» и «Высоцкий. Спасибо, что живой». — Прим. «Татлера»). Мы с ним боролись за внимание девушек. Поглядывали друг на друга и, кажется, только через два года преодолели ревность и пожали друг другу руки.
Мы с Резо тоже давно все преодолели. Сейчас в новой новиковской бургерной Bro&N на Патриках он уговаривает меня попробовать буррату с помидорами. За годы, что прошли между чаем вгиковской буфетчицы тети Лиды и бурратой Аркадия Новикова, Резо изменился. Месяц назад я посмотрел на «Кинотавре» в Сочи снятых им «Заложников». Это один из лучших фильмов года, оскаровского масштаба драма. Я такого от него не ожидал.
В Москву сын высокопоставленного медицинского работника из Тбилиси переехал с родителями в десять лет, в начале девяностых, когда постсоветская Грузия, как и все провинции империи, погрузилась в нищету и гражданские войны. Резо отдали в школу № 1520, она же гимназия Капцовых. Потом он хотел поступать в МГИМО. Уже готовился сдавать экзамен по английскому, но переводить по заданию репетитора русские статьи было лень, и Резо сочинял тексты сам. Однажды перевод прочла старшая сестра, студентка школы кино и телевидения, — и посоветовала ему поступать во ВГИК. Так Резо оказался на режиссерском, в мастерской Марлена Хуциева. Тот, очевидно, прекрасно понимал, что такое «грузинские понты», потому что сам был режиссером из Тбилиси. «Я поставил на сцене отрывок из "Героя нашего времени", — вспоминает Резо. — Был ажиотаж, я пригласил актрис с другого курса... Потом банкет, все здорово, и тут мне говорят, что я получил три, а не пять. Я не понимаю почему. Марлен Мартынович говорит: "Проводишь меня домой". Мы дошли до его дома, и на лестничной площадке он останавливается: "Ты не должен на меня обижаться. Мне работа понравилась, но, зная твой характер, я понимаю, что, если поставлю тебе пять, ты расслабишься и ничего больше не будешь делать"».
В качестве утешения за тройку мастер подарил Резо фотографию: Феллини и сам Хуциев на Красной площади во время ММКФ 1963 года. Это тоже стало для будущего режиссера уроком. «Компенсация после наказания всегда важна», — объясняет Резо.
Впрочем, грузинские понты Резо идеально накладывались на обычные вгиковские. «Почему-то мы ассоциировали себя только с Тарковским, — говорит Резо. — Как будто это мы сняли его фильмы вместе с ним. Сейчас я понимаю, как тяжело снимать, сколько усилий надо потратить, чтобы картина дошла до зрителя. Мне тяжело осуждать тех, кто пытается в кино что-то делать».
Тем не менее работа режиссера предполагает получение оценок от зрителей. Первая волна обратной связи пришла к Гигинеишвили в 2007-м после выхода фильма «Жара». Легкая комедия о четырех друзьях, у которых никак не получается расплатиться в летнем кафе, выросла из предыдущей работы Гигинеишвили — вторым режиссером на «Девятой роте» Федора Бондарчука. В главных ролях в «Жаре» снялись три актера из того фильма, молодые звезды Чадов, Смольянинов и Крюков. Плюс рэпер Тимати.
С коммерческой точки зрения формула «Жары» была сочинена очень правильно: симпатичные свежие лица, легкое настроение, хорошо переданный дух второго, докризисного путинского срока.
Породниться c Никитой Михалковым — в этом есть что-то от фильма «Знакомство с родителями».
Пятнадцать миллионов долларов кассовых сборов в 2007 году могли бы сделать честь любому, не говоря уже о двадцатичетырехлетнем дебютанте. Ни до, ни после в России не было молодого режиссера с настолько финансово успешным стартом.
Но с творческой стороны ситуация выглядела иначе. Резо попал под шквал разгромной критики. Фильм обзывали «растянутым клипом», кино о «проблемах мажоров», предъявляли претензии ко всему — от сценария до актерской игры Тимати.
Гигинеишвили сейчас с улыбкой вспоминает: «Когда я прочитал где-то в интернете, что "на могиле грузинского хачапура будет портрет Тимати в шубе", я не понял знаешь чего? Мы делали фильм с большой любовью друг к другу, действительно жили этим. Но почему такая агрессия? Зачем переходить на личности? Почему людям важно не говорить о картине, а спрашивать, почему мы такие глянцевые, молодые, веселые и свободные? "Почему вы показываете такой позитив на экране?" Да потому что я в нем живу. Я никогда не выдавал себя за того, кем не являлся».
Резо признается, что осмелился пересмотреть «Жару» только лет через десять. «До шквала критики мне казалось, что меня все любят. Наверное, за это мне нужно сказать спасибо родителям. Я всегда со всеми ладил. Помнишь сцену в "Войне и мире", когда на Колю Ростова скачут французы, а он говорит: "Неужели ко мне бегут?" — не может себе представить, что кто-то его тронет. Вот я так же жил до "Жары"».
$15 000 000 кассовых сборов — ни до, ни после в России не было режиссера с таким финансово успешным дебютом.
На съемочной площадке «Девятой роты» в Крыму Гигинеишвили, еще не окончивший ВГИК, встретил свою первую жену, начинающую певицу Настю Кочеткову. У них родилась дочь Маруся. Сейчас ей одиннадцать, она живет в Майами.
Второй женой Резо стала Надя Михалкова, младшая дочь одного из трех живущих в России оскаровских лауреатов. Пара Михалкова–Гигинеишвили — бесперебойный поставщик новостей, которые укладываются и в рубрику «Кино», и в рубрику «Светская жизнь». 2011 год: первый ребенок, дочь Нина, и совместная работа на площадке фильма «Любовь с акцентом». 2013-й: второй ребенок, сын Иван, и совместная работа на площадке ситкома канала СТС «Последний из Магикян». 2016-й: болтовня злых людей о разводе и совместная работа на площадке «Заложников».
Резо слухи комментировать отказывается. «Я всегда хотел свою личную жизнь оставить себе, — говорит он. — Это часто бывает тяжело. В моем случае ведь существует еще грузинский контекст. Если все это слушать, можно сойти с ума».
В том, чтобы породниться с Никитой Михалковым, есть что-то от фильма «Знакомство с родителями». Резо смеется: «Мы даже решили однажды написать похожую заявку для сериала. Поехали к Никите Сергеевичу на дачу в Щепачиху, сидели вместе и хохотали, сочиняя русскую историю знакомства с родителями». Семейная жизнь отчасти стала для Резо продолжением киноинститута. «Никита Сергеевич — человек талантливый, яркий, с большой иронией и юмором, — говорит зять о тесте. — Когда он начинает рассказывать истории времен своей учебы во ВГИКе, со съемочных площадок или вообще говорит о профессии, когда делится своими придумками — хочется все идеи сразу взять и украсть».
Внуки Никиты Сергеевича первый раз появились на публике за пару дней до нашего интервью: Нина и Ваня трогательно сопровождали папу на июньской свадьбе актрисы Светы Устиновой и продюсера Ильи Стюарта. Друзья рассказывают, что Резо проводит с детьми очень много времени, придумывает игры, проявляя в воспитательном процессе не меньше творчества, чем в съемках кино. Однако использовать детей как актеров папа-режиссер не хочет. «Мне кажется, это для ребенка тяжелое испытание, — объясняет Резо. — Может на всю жизнь остаться иллюзия, что это его профессия. А если в первый раз хорошо получится, это еще хуже».
При этом особенность Резо — сливать жизнь и работу в единый процесс. Посторонние люди не понимают, почему выбирать подходящий ресторан для «шапки» (вечеринки по случаю окончания съемок) — столь же важная задача, как и любая другая. И зачем вообще выбирать, если у него самого их два. Грузинские Patara и Didi Резо открыл вместе с Алексеем Киселёвым, сыном телеведущего Евгения Киселёва, своим соседом по парте в гимназии Капцовых и креативным продюсером кинокомпании «Небо», основанной Гигинеишвили.
Сам Резо, впрочем, говорит, что, сколько ни сливай, комфортнее всего он чувствует себя на съемочной площадке — любой. «Когда я на улице вижу, как кто-то снимает кино, я обязательно остановлюсь и буду смотреть: кто снимает, что снимает, нет ли знакомых? Если есть, подойду, обниму. Я могу снимать столько, сколько часов в сутках, и совсем не уставать».
Снимать он готов все, что только можно. Прошлой осенью сделал короткометражку для благотворительного аукциона Светы Бондарчук Action! — вполне татлеровскую историю о том, как несколько любовниц покойного бизнесмена делят наследство. Сняли кино в квартире Светы на Патриках за одну ночь — на аукционе за фильм выложили восемь миллионов рублей.
Этой осенью выйдут сразу два фильма Гигинеишвили. Первого сентября — романтический альманах «Про любовь. Только для взрослых», в котором Резо выпало режиссировать Джоном Малковичем и Ингеборгой Дапкунайте. Но главная история года, конечно, «Заложники» (в прокате с 21 сентября). Драма уверенным шагом прошла Берлинале, «Кинотавр» (приз за режиссуру и операторскую работу) и другие кинофестивали и направляется, возможно, к номинации на «Оскара». Три года назад, отметив тридцать второй день рождения, Резо упомянул в каком-то интервью о сценарии, над которым работает шесть лет и который «ранит слишком многих людей». К тому моменту образ Гигинеишвили у широкой публики был соткан из комедий и громких заголовков светской хроники — чего серьезного ждать от такого человека? А он вместе с Лашей Бугадзе действительно все эти годы по‑тихому писал сценарий об одной из самых больших драм в истории Грузии и СССР: захвате самолета в 1983 году группой тбилисской «золотой молодежи».
История с попыткой угона Ту‑134 до сих пор воспринимается в Грузии болезненно. Шесть парней и одна девушка из хороших семей. Неявная мотивация — сбежать, вырваться на свободу. Короткая кровавая развязка. И долгий трагический эпилог: тела казненных преступников захоронили, так никогда и не сообщив родителям о месте погребения. «В Грузии все считают, что знают, как все было на самом деле, — говорит Резо. — Мы опрашивали друзей и родственников этих молодых ребят — у всех своя правда. Даже в мелочах. Например, я спрашивал, откуда уехал в аэропорт один из угонщиков, Гега Кобахидзе. Как минимум пятьдесят семей заявили, что Гега уехал из их квартиры. Мне вспомнилась тогда история о том, как мой мастер во ВГИКе Марлен Хуциев захотел снять фильм про Пушкина. В это же время Тарковский снимал «Андрея Рублёва». И Тарковский сказал Хуциеву: «У Рублёва биографии практически не существует, а про Пушкина мы все знаем. Как он выглядел, каким был. Автора фильма про Пушкина люди не простят».
Во время работы над «Заложниками» Гигинеишвили пришлось стать «неудобным». Те самые грузинские понты, которые когда-то заставляли его сверху вниз смотреть на других, после десяти лет безостановочной работы превратились в упрямство. «Читая и разговаривая с огромным количеством людей, которые имеют отношение к той трагедии, я понял: про каждого человека там можно было бы снимать отдельное кино, — говорит Резо. — Даже те, кто просто сидел в захваченном самолете, тоже видели историю со своей точки зрения. Мне помогали в работе самые разные вещи, иногда довольно странные: "Бесы" Достоевского, письмо Кафки отцу, религиозная литература. Мне было очень важно понять, что с человеком происходит в момент совершения преступления. У людей же организм одинаковый. Что же в человека вселяется в тот момент, когда он совершает преступление? Единственная участница того теракта, которой расстрел заменили тюремным сроком (ее в фильме сыграла Тина Далакишвили), сказала мне: "Мы только в самолете с первым выстрелом поняли, какой ужас совершили"».
«Я всегда со всеми ладил. Был как Коля Ростов. Скачут французы, а он: "Неужели ко мне бегут?"
Есть такой журнал Monocle (продается в аэропортах). Он хорош, в частности, тем, что регулярно составляет рейтинг «мягкой силы» разных стран. Мягкая сила — концепция, придуманная не так давно, — означает, насколько у страны привлекательный образ, насколько она способна влиять на другие страны без военной и другой «жесткой силы». Мягкая сила России, понятно, — в правде. А вот если пытаться понять, в чем мягкая сила Грузии, первыми в списке окажутся открытость, эмоциональность, гостеприимство, музыкальность, хорошая еда. В каком-то смысле Гигинеишвили — воплощение этой самой грузинской мягкой силы: эмоциональный, открытый, музыкальный, ну и поесть любит. Возможно, он выигрывает у своих российских коллег именно потому, что не стесняется своих эмоций — ни счастливых, ни грустных. Когда Резо наслаждается жизнью, то хочет, чтобы все вокруг присоединялись. Все и присоединяются. Получается фильм «Жара», пятнадцать миллионов долларов кассовых сборов (то есть теплом Резо — и Тимати в шубе, конечно, — согрелось пол-Москвы, или сто тридцать Ненецких автономных округов).
А когда Резо пропускает через себя одну из самых трагических для Грузии историй, получается драма, которая оставляет внутри российского зрителя след точно так же, как оставила внутри целой страны. «Пройдя через "Заложников", я избавился от многих личных страхов, которые мешали мне жить, — говорит Резо. — Никогда такого не чувствовал. Хотя я никогда не думал, что серьезное кино — какой-то другой мир, куда мне нет входа. Ту же "Любовь с акцентом", например, я снимал прежде всего потому, что мне хотелось показать Наде, какая хорошая страна Грузия: мы тогда как раз женились. Я всегда действительно любил то, что делал. И делал все искренне. Сейчас тоже пытаюсь».
Ким Белов
Если вам понравился этот материал, подписывайтесь на канал Tatler
Вам может быть интересно узнать:
Жена Вуди Аллена об отношениях с режиссером: «Я ненавидела его за то, что он встречался с моей матерью»