Глава 8.
И что теперь. Я стоял на лестничной площадке и не знал, куда мне двинуться дальше. Вряд ли я засну. Да даже просто лежать, пожалуй, у меня не получится.
Буду скрипеть без конца железной сеткой верхнего яруса, парней будить.
Внутри меня был полный хаос. Мысли прыгают на мозгах, как на батуте. И не мысли даже, обрубки мыслей. Что теперь? Что мне делать? А возможно вообще что-то сделать?
По счастью, коменде надоело менять замок на крыше, и люк просто прикрыт. На крыше нашей общаги так хорошо. Она похожа на палубу корабля с бортами и антеннами-мачтами. Если в одну сторону смотреть: там пруд, лес, даль. В темноте они слились в единое синее море. С моря дует ветер. Даже не холодный. Вполне себе теплый ветер черно-синего цвета.
Вот если бы можно было бы прыгнуть и улететь туда, в эту даль, и больше никогда не возвращаться. Улететь от себя, от своих мыслей, всей этой неловкости, стыда, того, что непонятно, как теперь встречаться с ЕС в коридорах и в институте. Да. Она вполне с пониманием и по человечески со мной разговаривала, но это вовсе не значит, что я - не мудак. Блин, как же я мог…? Но от всего, что внутри меня и от завтрашнего дня никуда не денешься. Разве что одним способом. Буквально полшага и никаких проблем. Кроме той, что ты уже летишь.
… Так значит анонимный звонок. Нет, пожалуй, вниз еще рано. Есть еще зубы Аркаши Романюка, которые не будут ждать моего второго воплощения. Конечно, я повелся сам. Сам тот еще лошарик. Но за больные фантазии отвечать надо. Особенно если умудрился заразить ими другого человека.
Ладно, себе хотя бы врать не надо. Ядовитые зерна Аркашиной лжи проросли не просто так. Если бы речь была о любом другом преподе, не о ЕС, я бы вообще, не парясь, подошел к этому преподу и спросил напрямик, а, если бы не дай бог, оказалось, что это правда… А что бы я сделал? Честно, не знаю, но уж точно не пошел бы ночью с ключиком и не стал бы покорной овечкой раздеваться в темноте. Еще и рубашку на спинку стула развешивать.
Больше ни к кому бы так не пошел. Но почему? Потому, что такая красивая? Такая красивая, с такими огромными, влажными живыми глазами, которые то, смеются, то грустят . И пошел, так как слишком хотел, чтобы эти глаза посмотрели на меня не через стекла очков? Или потому, что не хотел верить, что я для нее просто номер в журнале, цифирка, расходный материал. То, что она , приходя домой тут же забывает, оставляя на работе. Как работу.
Ты говорила: Похоже, у Вас способности к архитектуре, Родионов. Я понимаю, что переход в архитектурный для Вас сейчас на грани возможного, но не реализовать свои возможности и способности - это зря прожить жизнь. По крайней мере счастливым трудно стать в этом случае. У Вас к архитектуре слишком глубокое и творческое отношение для просто строителя. Вы уверены, что всю жизнь воплощать чужие замыслы - это для Вас?
Никто раньше не говорил обо мне так, если честно.
эпизод 26
продолжение следует)