В 1840 году император Николай I, прощаясь с женой в Эмсе, захватил с собой «Героя нашего времени». 13 июня в письме императрице он написал:
«Я работал и читал всего Героя, который хорошо написан. Потом мы пили чай с Орловым и болтали весь вечер; он неподражаем».
Как выяснится позднее, речь в этом кратком отзыве шла о первой части романа, в которую вошли главы «Бэла», «Максим Максимыч», «Предисловие к журналу Печорина», «Тамань». Потому что на следующий день впечатления от романа были уже не такими положительными.
«Я работал и продолжал читать сочинение г. Лермонтова. Второй том я нахожу менее удачным, чем первый».
Кстати, забавно, но дальше он пишет: «Бенкендорф ужасно боится кошек, и мы с Орловым мучим его — у нас есть одна на борту. Это наше главное времяпрепровождение на досуге». Про кошек будет упомянуто в следующем отзыве императора.
Наконец, когда император дочитывает «Героя нашего времени», он разражается яростным монологом:
«...я дочитал до конца Героя и нахожу вторую часть отвратительной, вполне достойной быть в моде.
Это то же самое изображение презренных и невероятных характеров, какие встречаются в нынешних иностранных романах. Такими романами портят нравы и ожесточают характер. И хотя эти кошачьи вздохи читаешь с отвращением, все-таки они производят болезненное действие, потому что в конце концов привыкаешь верить, что весь мир состоит только из подобных личностей, у которых даже хорошие с виду поступки совершаются не иначе как по гнусным и грязным побуждениям. Какой же это может дать результат? Презрение или ненависть к человечеству! Но это ли цель нашего существования на земле? Люди и так слишком склонны становиться ипохондриками или мизантропами, так зачем же подобными писаниями возбуждать или развивать такие наклонности! Итак, я повторяю, по-моему, это жалкое дарование, оно указывает на извращенный ум автора».
Почему впечатление императора от романа было неоднозначным?
Николай I, читая первую часть романа, как, в общем-то, и любой другой читатель, мог подумать, что роман посвящен Максиму Максимычу. Человек простой и благородный, добрый и отзывчивый, военный с «твердой походкой» и «бодрым видом», несомненно, очень понравился императору.
«Однако капитан появляется в этом сочинении как надежда, так и не осуществившаяся, и господин Лермонтов не сумел последовать за этим благородным и таким простым характером; он заменяет его презренными, очень мало интересными лицами, которые, чем наводить скуку, лучше бы сделали, если бы так и оставались в неизвестности — чтобы не вызывать отвращения».
А что императрица?
Хотя императрица и согласилась с мнением супруга, литературовед Эмма Герштейн допускает, что согласие это было неискренним. Она приводит другие письма и записи Александры Федоровны, из которых становится понятно, что императрица сочувствовала настроениям поэта. Так, в Эмсе на водах она выписывает себе строки из «Молитвы». Неслучайно именно придворный композитор, Феофилакт Толстой, через год положил эти строки на музыку.
