Народных пьес — нет, народных скульптур — нет, народных кинофильмов — нет. А народные песни — есть. Не находите странным?
Текст: Михаил Быков, коллаж Олега Бородина
Первая фамилия, навсегда внедрившаяся в мозг на заре жизни — Пушкин. Дедушку Ильича вынесем за скобки, так как слово "Ленин" имело колоссальное конкурентное преимущество перед всеми другими известными мне тогда словами, исключая слово "мама". Означало оно вовсе не фамилию, а само мироздание. О том, кто истинный автор и хозяин мироздания, узнать довелось несколько позже. По большому счету "Пушкин" к фамилии отношение имел слабое. Это было совершенно конкретное понятие. Пушкин — это сказки. Так же как Чапаев — командир, Кобзон — радио, Гагарин — ракета, Фидель — Кастро, Брежнев — дорогой.
Постепенно список говорящих фамилий увеличивался, а сами фамилии обретали человеческие образы. Оставаясь при этом ассоциациями. Появился синоним футбола — Пеле, хоккея — Фирсов, живых овощей — Джанни Радари, живого героя — вовсе не дядя Степа, а князь Андрей. "Войну и мир" на ночь дошколятам разумные родители не читали, но фильм-то уже вышел. С афиш на меня смотрел красивый мужчина в белом, а дамочки в магазинах и троллейбусах не уставали повторять: "Ах, Болконский! Ах, Тихонов!"
Широкие школьные двери увеличили мир в разы. Список начал пополняться стремительно. Среди прочих в него ворвалась и такая фамилия — Роднина. Еще не "Калинка". Просто — Роднина. С фигурным катанием довелось познакомиться в полусознательном возрасте, но было оно при знакомстве красивым и безличным. "Белоусовапротопопов" — нечто вроде параллелепипеда, запомнить или выговорить трудно. Само же знакомство было добровольно-принудительным. Фигурному катанию как зрелищу в СССР невероятно повезло. Успехи в этом виде спорта совпали с массовым появлением в советских семьях телевизоров. Пусть — черно-белых, пусть — с двумя каналами, пусть — с одутловатыми, как щеки пьяниц, экранами. Но все-таки — с изображением. "Болеть" за хоккеистов и футболистов можно и ушами. Радиокомментаторы прошлого как-то умудрялись показывать матч словами. А попробуй-ка пересказать показательную программу фигуриста-одиночки. Равно как и пары. "Второй ногой", на которую уверенно встала в стране "фигурка", стала женская половина населения, начинавшая оттаивать после отмены 6-дневной рабочей недели в 1967 году. В часы досуга до появления трансляций с турниров по фигурному катанию на коньках ей — половине этой — предлагались такие виды спортивно-домашних развлечений, как лото, домино и хоккей по "ящику". Что до интеллектуальной пищи, то художественные фильмы показывали редко, телесериальное "мыло" в стране отсутствовало наравне с французскими духами. Конечно, можно было отправиться в кинотеатр или дом культуры, но так хотелось расслабиться в домашней обстановке, не на людях. Да, книга, оно, конечно, хорошо...
И вот грянул праздник! Первая трансляция соревнований прошла в 1965 году, когда в Москве состоялся чемпионат Европы по "фигурке". Ирина Роднина с первым партнером, Алексеем Улановым, дебютировала на крупном состязании на следующий год — на международном турнире "Московские коньки". Женщины скапливались у телеэкранов, как у прилавков ГУМа на распродажах польской косметики. Тут тебе и танцы на коньках, и музыка всяческая, и умопомрачительные костюмчики, и победные эмоции. Мужчины, берегитесь с вашим "Спартаком" и ЦСКА! Руки прочь от телевизора! А ты, маленький, садись рядом с бабушкой, смотри, как все замечательно. Вот и Роднина с Улановым, которые обязательно выиграют. А на показательных "Калинку" станцуют...
Эту программу довелось видеть десятки раз с тех пор, как она появилась в репертуаре Ирины Родниной в 1968 году. И десятки раз довелось слышать высокий и необъяснимо раздражавший голос единственного на всю страну "фигурного" телекомментатора, Сергея Кононыхина, представлявшего грядущий апофеоз "под русскую народную песню "Калинка".
В конце 60-х сидевшему у подслеповатого экрана малышу в голову не могло прийти, что в конце 80-х он встретится с Ириной Родниной на предмет большого — как говорят в газетных редакциях, полосного — интервью для некогда популярного, а ныне почившего в архивах еженедельника "Спортивная Москва". Готовясь к встрече с трехкратной олимпийской чемпионкой, из списка вопросов категорически исключил один — про произвольную программу "Калинка". Он казался венцом тривиальности. И ведь надо же, все два часа разговора в голове параллельной записью назойливо крутилось "в саду ягода малинка, малинка моя". Но — сдержался.
Интервью вышло почти без правки. С Ириной Константиновной более встретиться не случилось. Но жизнь так устроена, что сотни встреч не оставят и следа, а один-единственный разговор заставит посмотреть на что-то другими глазами. Причем бывает и так, что это "что-то" в разговоре вовсе не затрагивали. Та же "Калинка", например. Как раз тогда мне впервые показалось крайне нелепым расхожее определение — "народная песня". В том смысле, который вкладывали в него жизнерадостные конферансье всех мастей и прочие ведущие телевизионных "Голубых огоньков" и радиоконцертов по заявкам трудящихся. Если совсем просто — песня, написанная самим народом. Скопом.
Захотелось вдруг уточнить: народ — это сколько? Опять-таки, недурственно было бы процесс воспроизвести. Так и видится покатый берег Волги где-нибудь под Самарой, седые звезды высвечивают в темноте силуэт баржи, уткнувшейся брюхом в песок, беснующийся на вечернем ветру костерок. Вокруг — десяток остервеневших от бечевы бурлаков. Выясняют, валясь от усталости, как лучше: "Эй, дубинушка, ухнем!" или "Ух, дубинушка, ахнем!" Сговорившись, что лучше "Эй", на разные лады подбирают подходящую мелодию. И что досадно, даже не ведают, что "Дубинушку" уже сочинили мужики, промышлявшие когда-то вбиванием свай в грунт.
Думается, как-то иначе все происходило. Имею в виду рождение песен. И процесс этих родов вряд ли отличается от аналогичного процесса в других видах искусства. Какой-нибудь поцелованный Господом пастушок, кузнец, дворовая девка, сторожевой казак, а то и сам боярин являл на свет куплет-другой-третий, напевая под нос на подсказанный откуда-то свыше лад. Услышали. Понравилось. Запомнили. Понесли далее по весям и городам бескрайней России. По дороге что-то забыли, что-то поменяли, что-то добавили. Как звали того пастуха или на чьем дворе жила та девка, никто уже и не помнил. Ни к чему было. Да и как тут упомнить, если фамилии у большинства появились только в XVIII–XIX веках? У бояр и князей, правда, лет на четыреста раньше, ну да сколько их было-то, бояр да князей? Со временем авторство начали фиксировать. Но без лишнего пафоса. Не принято было кичиться талантами. Да и продюсеров еще не развелось.
ВОЗРОЖДАЯ ПАМЯТЬ
4 февраля 1830 года, сообщает нам Большая саратовская энциклопедия, в Перми в семье асессора гражданской палаты (в армии — капитанский чин) Петра Ларионова родился сын, названный Иваном. Далее стоит ссылаться на таких людей, как саратовский музыковед Борис Манжора, саратовский же писатель и краевед Владимир Вардугин, пермский публицист Владимир Михайлюк. Суммируя произведенные ими "историко-реанимационные" работы по возрождению памяти Ивана Петровича, получим следующий результат. Крестили младенца на третий день, крестным отцом стал гражданский губернатор Пермской губернии Кирилл Тюфяев. Отношения губернатора и простого асессора были, очевидно, дружескими. Вероятно, этим можно объяснить появление 9-летнего Вани в рядах 1-го Московского кадетского Екатерины Великой корпуса.
Прибыл он в Первопрестольную отнюдь не неучем, как многие дворянские дети из провинции. В Перми Ларионовым повезло с соседом. Отец Константин с удовольствием занимался с Иваном и его товарищами, учил грамоте, латыни, церковному пению. Сам Иван Петрович, сделавшись уже в зрелом возрасте музыкальным критиком и журналистом, вспоминал в мемуарах "Из рукописи неизвестного музыканта", как знакомил священник мальчишек со старинными песнями, аккомпанируя себе на гуслях. "Словно каменный, простоял я на одном месте без движения, без мысли, без дыхания... а тихие, чудные слезы, первые музыкальные слезы мои, незаметно прошли через веки..." — писал будущий автор всемирно известной "Калинки". Ой, вот и проговорился... На предмет причины, по которой вспомнился Иван Ларионов. Да-да, если кто не знает, у "Калинки" был автор, имя которого вовсе не "Народ". Оно занесено в метрическую книгу Пермской епархии, в списки личного состава Императорской армии, этим именем подписаны десятки публикаций в саратовской печати. Наконец, публичные выступления в Саратове и Петербурге подтверждают, что Ларионов подарил нам романсы "В поле ветер веет", "Чувство художника", "Прости", "Звуки", "Саночки". И оперу "Барышня-крестьянка" по мотивам пушкинской повести. Ну и, само собой, "Калинку".
О том, что у мальчика пробивается музыкальный талант, стало ясно еще в Перми. И слух у него был замечательный, и голос. Последняя опция, как известно, в переломном возрасте у многих теряется. История итальянского вокального вундеркинда Робертино Лоретти, от голоса которого в первой половине 60-х прошлого века сходила с ума не только вся Европа, но даже весь охраняемый железным занавесом от лишних эмоций Советский Союз, достаточно красноречива. Мальчик вырос, голос "сломался", и Робертино исчез. К Ивану Ларионову судьба оказалась куда благосклоннее. В 1860 году он сам представил "Калинку" публике нежным и сильным тенором. Хотя, будучи кадетом, вряд ли мечтал об этом. Просто любил музыку, в свободное от занятий и муштры время брал уроки игры на фортепьяно у корпусного капельмейстера, пел в хоре. Настолько успешно, что под выпуск из корпуса стал его регентом.
Выпуск, кстати, состоялся в 1848 году. Другие источники говорят о 1849-м, но в этом случае вряд ли молодой офицер успел бы прибыть к своему пехотному полку в Венгрию, куда Николаем I были отправлены до 180 тысяч штыков и сабель для подавления национального восстания против власти австрийских Габсбургов. Потому как выпуск из корпуса происходил, как правило, летом. А все события завершились усмирением мадьяр в августе 1849-го. После Венгерской кампании Ларионов вернулся в "альма-матер" — офицером-преподавателем во 2-й Московский кадетский корпус. Никакой ошибки тут нет. Формально, конечно, 2-й корпус — не 1-й. Но географически — общая точка на карте Москвы. И те, и другие кадеты располагались в здании Екатерининского дворца в Лефортово, известного так же, как Головинский дворец или Екатерининские казармы. Ныне в комплексе размещается Общевойсковая академия Вооруженных сил РФ.
В 1858 году штабс-капитан Ларионов выходит в отставку. И дело, скорее, не в том, что офицер-педагог без связей и профессиональных амбиций не мог рассчитывать на успешное продвижение по службе. Тянуло Ивана Петровича в другой мир — мир свободного творчества, мир музыки. Даже во время службы — а служба в кадетских корпусах требовала времени и сил — он умудрялся находить время для систематических занятий вокалом и композицией. Сказать, что "Калинку" сотворил самоучка, это, значит, сильно ошибиться. Одним из учителей в этот период у Ларионова был хормейстер Императорских театров Рудольф Славик. Мастерству хорового пения учился у Славика и знаменитый создатель "Славянской капеллы" Дмитрий Агренев. Позже, когда "Калинка" уже была написана и пропета самим Ларионовым, Агренев включил песню в репертуар своего феноменального хора, чем прославил ее на всю Россию. Благодаря хору Агренева-Славянского "Калинку" узнали и полюбили в Европе и США. Сам Дмитрий Александрович вспоминал об успехе песни так: "Темпераментных испанцев поразило наше исполнение, и сами песни тронули их до того, что вошли в моду не только в высшем обществе, но и распевались на улицах. "Эй, ухнем", "Ходила младешенька", "Чернобровый", "Вниз по матушке", "Калинка" правильно схвачены и верно распеваются в Мадриде".
Выйдя в отставку, Ларионов осел в Саратове. Главное, чем он занимался, — это собирание тех самых "народных" песен без роду и племени в Поволжье. Есть данные, что его коллекция насчитывала по меньшей мере 400 песен. Иван Петрович пытался превратить свои находки в некий сборник с нотным приложением, но необходимых средств для его издания не нашел.
На сегодняшний день судьба его коллекции неизвестна. Известно другое. В 1884 году "летописец земли саратовской" Николай Хованский выпустил в свет научно-популярное исследование "Очерки по истории г. Саратова и Саратовской губернии", в котором писал: "В 1860 году на любительской сцене в Саратове был поставлен акт из дра-мы "Бобыль"... музыка которой была написана г. Ларионовым в Саратове. Из числа вставных номеров этого акта особенно хорошо была принята публикою песнь "Калинка", исполнявшаяся автором. Эта же песнь поется хором, слова и музыка принадлежат Ларионову... Ларионов — композитор и умный музыкальный и театральный рецензент. Он проживает в Саратове уже около 20 лет и силы его отданы местной газете. Таким образом, по всей справедливости он может считаться одним из местных деятелей".
Пик, скажем так, общероссийской известности Ивана Петровича пришелся на 1875 год. В Петербурге на сцене Клуба художников несколько раз давали оперу "Барышня-крестьянка", написанную Ларионовым в 1867 году, в то время, когда он служил мировым судьей в Ижевском оружейном заводе в Вятской губернии. Опера понравилась публике, автора вызывали на поклон, но вот присутствовал ли сам композитор на представлениях — большой вопрос. В эти годы судьба подбрасывала Ларионову одно испытание за другим. При родах третьей дочери умерла его супруга. Иван Петрович с тремя девочками на руках вернулся в Саратов, где ради стабильного достатка вынужден был переквалифицироваться в музыкального критика. Но какой стабильный достаток у критика? Дела шли все хуже и хуже. В 1880 году за долги пришлось выставить на торги дом. Здоровье стало стремительно ухудшаться, и спустя девять лет Иван Петрович умер от рака желудка.
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА РОССИИ
А "Калинка" продолжала жить. Ее с успехом исполняла популярнейшая певица Надежда Плевицкая. В советское время новый импульс песне придал основатель Ансамбля красноармейской песни Центрального дома Красной армии Александр Александров. До сих пор "Калинка" — визитная карточка прославленного военного ансамбля...
В 1964 году у Ирины Родниной появился новый тренер — великий Станислав Жук. Это он поставил ее в пару с Алексеем Улановым. Это он создал великую программу "Калинка", с которой Ирина Константиновна покорила весь мир и выиграла множество наград. А обкатка программы началась в 1968-м. После завершения карьеры в одном из интервью Роднина призналась, что после многократных исполнений — а "Калинку" публика на показательных требовала всегда и всюду — эта мелодия и сам танец у нее "в печенках сидели". Кто б сомневался. А вот знала ли 19-летняя будущая чемпионка, что музыка, под которую она начала триумфальный путь по планете, вовсе не народная, что написана она вместе с простенькими, но душевными стихами неким отставным штабс-капитаном Иваном Ларионовым, никто, похоже, так и не спросил. И я в конце 80-х тоже не спросил. Потому как сам тогда этого не знал. Да и откуда? В то время кощунством было думать, что любимую народную песню мог написать царский штабс-капитан, к тому же душитель Венгерской революции.
Нынче Ирина Константиновна Роднина — депутат Государственной думы от Московской области. Но вдруг занесет судьба в Саратов или Пермь? В городе на Волге на доме 13 по проспекту Кирова, в котором находилась редакция "Саратовского листка", с которым сотрудничал Ларионов, с 1999 года висит мемориальная доска в честь композитора. В городе на Каме в 2010 году на городской Аллее Доблести и Славы торжественно открыли памятную плиту в честь автора "Калинки". Можно, что называется, встретиться...
В Москве на здании, где некогда размещались 1-й и 2-й кадетские корпуса, памятных досок в достатке. Все больше — в честь маршалов бронетанковых войск. Но одной, очевидно, не хватает — в память о простом пехотном штабс-капитане Иване Ларионове, создавшем народную песню, по первым звукам которой нас узнает весь мир. А будь на Екатерининском дворце мраморная доска или бюст какой во дворе — и встречаться было бы проще. От Охотного Ряда до Лефортова куда как ближе, чем до Саратова. И тем более — Перми.