Сказки Забытого леса
Как-то раз, давнее давнего, шла дружина из похода дальнего. Славный был поход. Присмирел старый враг, дань отпустил немалую. Не в накладе и сами ратники. Кто шелка вез, кто золото. Иные гнали полонянок прекрасных. И то сказать, было это в обычае. Поселение рыбацкое малое. В походе жену добыть — подвиг. Всю дорогу дев берегли пуще глаза. А вернувшись, играли свадьбы. У полонянок тоже своя судьба была, не неволили. Коль не мил жених, шла полонянка в общину особую. Там в девках жила, новой доли ждала.
Скачут всадники, загоняют коней. Ловят солон ветер стороны родной. Заждались их сородичи, за победу славную выставляют всему миру угощение.
Вот вернулись в родной дом три брата. С каждым об руку девица. Отец их и спрашивает:
— Чем, сыновья, порадуете?
Вышел старший сын. Снял с руки шелковый плат. А под ним птица серая в ратном шлеме, на глаза надвинутом.
— Вот, отец. В дар возьми безделицу. Охотничьего сокола. Мал да силен, лисицу кладет. Да прими мою избранницу как родную дочь.
Подошла тогда девица. Росла, стройна, как тополь. Коса русая ниже колен.
— Хороша. Что умеешь, красавица?
— Могу ветры угадывать.
— Славно твое умение в рыбацком деле. Да согласна ли идти за моего старшего?
— Согласна.
— Так тому и быть.
Вышел к батюшке средний сын.
— Вот, отец. Прими подношение, в хозяйстве сгодится.
Вынул средний сын из златых ножен клинок диковинный, с чёрными наплывами. Еле тронул клинком свой рукав, — тот и разошелся надвое.
— Востёр. — похвалил отец.
— Да прими избранницу мою как дочь свою.
Выступила вперед девица. Статна, румяна. Коса льняная ниже пояса.
— Что ж, хороша. Что умеешь, пригожая?
— Могу раны заговаривать.
— Добро. То умение всюду ценится. Да пойдешь ли за моего среднего?
— Пойду.
— Ну, так тому и быть.
Подошел к отцу младший сын.
— Не привёз я, отец, тебе подарка. Захворала в пути моя избранница. Все отдал ведунье за снадобье. Да ещё у братьев попросил.
— Не велика беда. Веди девицу.
Выступила вперёд девушка. Ростом мала, в кости тонка. Бела как снег. Волосы коротко стрижены, да к тому рябая лицом.
Подивился отец:
— Да люба ли тебе, сын, твоя красавица?
— Ненужно другой.
Отец задумался. После сказал:
— Воля твоя. Что умеешь, девица?
Ничего не ответила девушка, только глянула глазищами синими.
— Не разумеет по-нашему? — спросил отец.
— Не знаю. — отвечал младший сын.
Вздохнул отец, у девушки громко спрашивает:
— Согласна ли идти за сына моего младшего?
Молчит девица, как воды в рот набрала.
Младший сын был любимец у матери. Кинулась она поперёк отца, закричала:
— Не согласна! Не согласна полонянка! Нет такого закона, неволить девушку! Пусть идёт в общину девичью, там судьбы своей дожидается. Мы тебе другую найдем.
Упрямо склонил младший сын голову. У девицы и спрашивает:
— Отказываешь ли мне, девица? под венец идти со мной?
Молчит девушка.
— Нет мне отказа. Прими, отец, избранницу мою как дочь свою.
Хитро подмигнул отец и говорит:
— Воля твоя. Потом не пеняй.
Поклонились сыновья отцу и матери. Каждый стал своим домом жить. И вроде все у молодых сладилось, никто не жалуется. Да неспокойно сердце материнское. Ходит мать по соборным местам, и слушает. А кругом говорят люди разное. Старшим двум сыновьям завидуют. На всё-то жены их мастерицы. Одна заговорит любую хворь. Другая предскажет засуху. А третья… Один говорит, глухая она. Другой — умом тронутая. А кто и вовсе думает, не человек она, а дух лесной. И проста вроде, и приветлива. Да где бы ни была, все глядит на юг. На плече у ней не меха с бархатом, а невод диковинный. Сама его и плетет. В нём ракушки да камушки с морского берега, серёжки ольховые из лесу да травы степные ковыльные. К тому неводу никому не даёт притронуться.
Стала думать мать, как беде помочь. Ночами глаз не сомкнёт. Решила выкрасть у невестки невод. Авось та умом и поправится.
Позвала мать сыновей с женами к себе на праздник. Все приехали — веселы, пригожи собой. Невестка старшая привезла шубу песцовую, шелком шитую. Средняя – полотно с узорами дивными. Вот и младшей черед настал. Поднесла она матушке малый сверточек. А в нем платок вязаный. Развернули. Так велик стал, можно до пят укутаться. Бел, как снег, лёгок, как пух.
— Угодили старухе, дети мои. Прошу теперь гостей дорогих к столу.
Мать потчует. Невестки подают. Да примечает хозяйка: как младшей черед яство нести, пройдет она вдоль южного окна, да в него и выглянет.
— Что там, милая? Не поздно ли? Не пора ли прикрыть ставеньки?
— Еще не поздно, матушка. – отвечает задумчиво девушка.
Смотрит мать на невестку, и думает:
«Напрасно люди наговаривают. Непригожа, да учтива. Говорить научилась по-нашему. Только с неводом этим что-то неладно. Что-нибудь сделать с ним надобно».
Час пришел, разошлись все почивать. Мать с отцом по обычаю у красной стены северной улеглись. Старший сын – по правую руку, на восток. Средний – по левую, на запад. Младшему супротив отца стена осталась. Южная, синяя.
— Вот и ладушки, — обрадовалась жена.
Долго ли коротко, пошел по горнице богатырский храп с четырех сторон. Все заснули, только матушка не спит. Ждёт, когда к младшей невестке подойти можно. Очаг погас, темно, холодно в горнице. Пора. Поднялась, на плечи платок дарёный накинула и сразу тепло ей стало. Подошла к младшей невестке, вот он невод заветный в головах лежит — бери, не хочу. Наклонилась матушка да в платке и запуталась. Держат локти мягкие путы. Руку вытянуть не пускают. До рассвета свободы не видела. С первым петухом только все и закончилось. А там сыновья да невестки проснулись.
Время сыновьям с женами в обратную дорогу собираться. Обнимает мать всех на прощание, слово доброе на дорожку говорит. А к младшей наклонилась и тихо её спрашивает:
— С добром ли ты в моем дому, полонянка неведомая?
Ничего не сказала невестка. Улыбнулась. Тотчас ветер сдул платок с плеч у матушки, и унес его ввысь, только мать ахнула успела.
Срок за сроком следует. Выдались в поселке три голодных года подряд. Море не дало рыбы. Раз за разом возвращались ялы пусты. Кое-как селяне сводили концы с концами.
Вот настал год следующий. Радость в каждый дом принес. Рыбный ход такой, что все море вскипело живым серебром. Ни дня нельзя терять!
Собираются рыбаки все, от мала до велика, в море. Ялы парусные, лодки весельные, плотики об одно весло, – все мужчины идут на промысел.
Брата старшего жена провожать пришла.
— Слушай меня! — говорит мужу. Сердце моё подсказывает — неспокойно в море. Собирается ветер северный. Урагана жди. Три дня не подходите к берегу, тогда живы останетесь.
— Не тревожься, – отвечает ей муж. – Не впервой рыбаку такие дела. Жди меня на четвёртый день с богатым уловом.
Брата среднего жена провожает мужа на промысел.
— Слушай меня! — говорит. – Неспокойно на душе. Чует сердце, в три ближайшие дня прольется кровь.
— Не тревожься, — отвечает ей муж. Такая судьба рыбацкая. Рыбный промысел — не в лес по грибы, всякое бывает. Но коли сбудется по-твоему, помоги беду отвести.
Вздохнула жена тяжко, да делать нечего.
А жена младшего брата встала у ворот. Поворотилась спиной к морю синему, лицом на юг, да так и застыла. Мужа вовсе провожать не пошла. Столбом стоит, не шелохнется.
В ночь ушли рыбаки на промысел. Во всем селении остались дозорными два старика.
Рано поутру поднялся буйный ветер. Будит стук-грохот жену брата среднего.
— Собирайся, одевайся! Пришла беда. Помощь твоя нужна.
На соборном месте лежат едва живы дозорные. Все избиты, изранены. Из последних сил весть в деревню принесли:
За крутым южным холмом стоит войско несметное. Прознали, что в селе нет мужчин, все на промысле, вот и пришли погулять-поразбойничать.
Услыхала про то жена старосты, громовым закричала голосом:
— Бейте в набат! Жгите костры тревожные! Пусть немедля мужья возвращаются!
— Поздно, — говорит жена брата старшего. Гуляет ветер северный, гонит волны высокие. Не подойти яликам к берегу, разобьются о скалы. Три дня надо ждать помощи.
Говорит тогда жена старосты:
— Женщины, одевайте доспехи мужей, доставайте сабли. Примем дорогих гостей как следует и напоследок славно их попотчуем.
Разожгли костры на лобном месте. В котлах смолу кипятят. Старухи да дети малые хворост несут, жены да девушки готовят луки гибкие, лыком стрелы обматывают. Все при деле. Одна жена младшего брата так и стоит, не шелохнется, лицом к ворогу. Глазом не моргнёт.
Северный день к закату клонится. Море красным, как кровью, окрасилось. Взошла на небе первая звезда, подступило к селу войско несметное. Первый ряд у самых границ села рыбацкого, а последний вдаль уходит, не видать конца и края полчищу. Предводитель — красавец сидит на лихом вороном коне, смотрит на сельскую рать да ухмыляется. Поднял копье на головой, войско его вперед и двинулось.
Тотчас жена сына младшего с плеча невод диковинный скинула, по ветру быстрому расправила. Потянул-понес сеть белую ветер северный, все село накрыл вместе с домами и жителями. Огляделись недруги — как так? Было село и нет его, пропало как в воду кануло. Куда подевалась добыча легкая? Вокруг — только пустой скальный берег ковылём зарос весь в ракушках да камешках. Там ольха, тут береза. Никого живого кругом. Стоит одна только женщина, держит невод руками обеими.
Поворотился к женщине воевода. Хмурится. Как волк, чует, что неспроста она перед ним появилась.
Вдруг спрашивает она его:
— Помнишь ли лихой воевода-разбойник, птицу малую поморскую? Помнишь, как гнездо разорил да птенца забрал, от родителей оторвал? Как бросил посреди Забытого леса, забоявшись слов колдуньи? Я — та птица, наконец-то пересеклись с тобой пути наши дорожки.
Засмеялся в ответ воевода. Молодой росток всегда сломать можно и саблей махнул. Полетели к земле и небу пёрышки светлые, но стоит девица невредима, стоит — не шелохнется.
— Полно, воевода, забавиться. Только и умеешь, что с бабами да детьми воевать. Зачем пришёл? Пировать да лёгкую добычу праздновать? Вот тебе угощение.
Вскинула невод во второй раз, оборотив на другую сторону. Полетела сеть чёрная, как ночь, накрыла войско несметное. Встало село на прежнем месте, а войска как не было. Одна сеть по ветру вьётся.
Селянки смотрят, поверить не могут — сгинул лютый враг, как в землю ушел, а жители села живы все.
В третий раз взмахнула женщина неводом, повернув на светлую сторону. Полетел он на море синее, расправился. Накрыл волны высокие, угомонился ураган, свободен путь к дому. И тотчас ялики пристали к берегу. Зарыдали жены от радости, о чуде невиданном мужьям рассказывают. Одна жена сына младшего печалится.
— Или не рада ты моему возвращению? — спрашивает ее муж.
— Никогда не ждала тебя, как в этот раз.
— Что же плачешь, птица моя певчая поморская?
— Пора пришла улетать мне. Выполнила я наказ Эвы, но остаться с тобой не могу, к своим возвращаться надобно. Заберу с собой любовь твою, а ты возьми в дом жену добрую, покладистую. Счастлив будешь с ней, а мне пора на волю.
Закричал муж, кинулся: «Не пущу! Со мной останься! Ты моё счастье, другого мне не надобно!». Не успел, улыбнулась ему жена, обернулась птицей малой да прочь из горницы выпорхнула.
Остался на полу лишь невод с морскими камушками да ракушками и шаль белая пушистая. Поднял рыбак невод, прижался лицом: «Оставила после себя невод, значит вернётся ещё птица моя малая. Сам за ней пойду. Найдётся пропажа моя, никуда не денется».
